Счета за гостиницу и больницу составили 11351 доллар, а получили мы 80000. Соответственно, мы вернули себе 527 560 долларов, а общие расходы достигли 22 530 долларов, следовательно, мистер Меткаф все ещё должен нам 494 970 долларов. Возражения есть?Члены Команды дружно высказали своё одобрение. Их уверенность в математических способностях Стивена не знала границ, хотя в действительности, как алгебраист, он считал работу с цифрами немного утомительной.— Кстати, Робин, как это тебе удалось потратить на обед в среду 73 доллара 50 центов? Ты что, обедал шампанским и красной икрой?— В общем, да, этот обед обошёлся несколько дороже, чем обыкновенный, — признался Робин, — но к этому меня вынудили обстоятельства.— Ставлю на кон больше, чем я проиграл в Монте-Карло, и бьюсь об заклад, что знаю, кто обедал с тобой, — произнёс Жан-Пьер, доставая из кармана бумажник. — Стивен, вот 219 франков — мой выигрыш в казино. Если б вы мне не мешали, нам не пришлось бы возиться с этим мясником, Робином. Я бы сам отыграл всю сумму. По-моему, самое меньшее, что я заслужил, хотя бы номер телефона сестры Фобер.Слова Жан-Пьера Стивен пропустил мимо ушей.— Отлично, Жан-Пьер, эта сумма списывается с расходов. По сегодняшнему курсу твои 219 франков, — он замолчал, стуча по кнопкам калькулятора, — стоят 46 долларов 76 центов. Итак, расходы снижаются до 22 483 долларов 24 центов.— Теперь поговорим о моём плане в Аскоте. Он очень прост. Джеймс достал два значка, пропускающих в загон участников заезда, по десять долларов штука. Нам известно, что у Харви, как и у всех владельцев скакунов, тоже есть значок, поэтому, если правильно рассчитать время, чтобы всё выглядело естественно, можно подстроить ему ловушку, и он снова попадётся в неё. Джеймс, ты по «уоки-токи» держишь нас в курсе передвижений Харви с момента его появления и до ухода. Жан-Пьер, ты ждёшь у входа в загон и, когда Меткаф появится, пройдёшь за ним. Робин в час дня пошлёт телеграмму из аэропорта Хитроу. Харви получит её во время ленча в своей ложе. Эта часть моего плана относительно лёгкая. Но вот если удастся заманить его в Оксфорд, нам всем придётся плотно поработать. Признаюсь, мне было бы приятно, если Аскот «сработает» с первого раза. — Стивен широко улыбнулся. — Тогда у нас появилось бы такое необходимое нам дополнительное время и возможность ещё раз проработать оксфордский план. Вопросы есть?— Мы же тебе не нужны для части «А» оксфордского плана, только для части «Б»? — спросил Робин, сверяясь с записями Стивена.— Верно. С частью «А» я управлюсь самостоятельно. Откровенно говоря, лучше всего, чтобы вы в этот вечер остались в Лондоне: не будете путаться под ногами. Следующее, что нам надо обсудить, — некоторые идеи, подходящие для Джеймса, а то он, боже упаси, возьмёт и придумает что-либо сам. А меня, например, это несколько беспокоит, — продолжил Стивен. — Понимаете, когда Харви вернётся в Америку, нам придётся иметь с ним дело на его территории. Сейчас он всегда под рукой, в том месте, которое мы сами выбрали для него. К слову, в Бостоне Джеймс будет выглядеть белой вороной, хотя среди нас он лучший актёр. Как сказал бы Харви: «Это уже совсем другой футбол».Джеймс удручённо вздохнул, изучая узоры эксминстерского ковра.— Бедный старина Джеймс, не печалься, ты вёл «скорую помощь», как полицейский, — подбодрил его Робин.— Может, тебе научиться управлять самолётом: мы бы просто похитили Харви, — предложил Жан-Пьер.Мисс Мейкл совсем не нравились взрывы хохота, доносившиеся из кабинета доктора Оукли, и она даже довольно искренне порадовалась, увидев, что странное разношёрстное трио наконец-то уходит. Закрыв дверь за Джеймсом — он вышел последним, — она заглянула в кабинет Робина.— Доктор Оукли, вы будете сейчас принимать пациентов?— Если я должен, то да, мисс Мейкл.Мисс Мейкл обиженно поджала губы. «Что это с ним? Он стал таким необязательным. Похоже, из-за тех ужасных типов, с которыми он якшается в последнее время».— Миссис Вентворт-Брустер, доктор Оукли сейчас вас примет, а я, пока вы будете в кабинете, приготовлю вам пилюли для вашей поездки в Италию.
Чтобы восстановить силы, Стивен на несколько дней вернулся в Магдален-колледж. Он заварил всю эту кашу с Харви два месяца назад, и вот двое из их Команды уже преуспели, да так, что лучшего нельзя было и пожелать. Стивен отлично понимал, что должен вознаградить усилия своих компаньонов чем-то таким, что на долгое время останется в оксфордских легендах и после его отъезда.Жан-Пьер вернулся в свою галерею на Бонд-стрит, но не особо утруждал себя работой, так как на Аскоте его роль состояла всего из одной фразы, которую он и репетировал ежевечерне перед зеркалом.Джеймс уехал с Энн на уик-энд в Стратфорд-на-Эйвоне. Королевский шекспировский театр порадовал их блестящим исполнением комедии «Много шума из ничего», а потом, гуляя по берегу Эйвона, Джеймс сделал предложение Энн. Её ответ слышали только королевские лебеди. Но бриллиантовое кольцо, которое Джеймс углядел в витрине «Картье», когда ждал Харви Меткафа на пути в галерею Жан-Пьера, на её тоненьком пальчике выглядело ещё красивее, чем в ювелирном магазине. Казалось, счастье Джеймса не знало границ. Единственная тучка омрачала его. Если б он мог придумать план, да такой, чтобы всех удивить! Тогда он стал бы совершенно счастливым человеком. Вечером они с Энн снова обсуждали новые и старые идеи, но Джеймс так опять ничего и не придумал.Зато у Энн появилась идея. 14 В понедельник утром Джеймс отвёз Энн обратно в Лондон и переоделся в свой самый светский костюм. Энн предстояло вернуться на работу, хотя Джеймс предлагал ей поехать с ним в Аскот на скачки. Девушка чувствовала, что остальные не одобрят её присутствия и к тому же заподозрят, что Джеймс все ей разболтал.О деталях операции в Монте-Карло Джеймс не рассказывал ей подробно, но она была в курсе каждого шага в Аскоте и понимала, что Джеймс нервничает. Но как бы то ни было, вечером она увидится с ним и узнает самое худшее. Джеймс выглядел совсем потерянным. Энн испытывала чувство благодарности к Стивену, Робину и Жан-Пьеру, которые в этом странном забеге держали эстафетную палочку по большей части в своих руках, но идея, все более и более укреплявшаяся в её уме, могла просто поразить их.Стивен встал рано и первым делом подошёл к зеркалу, чтобы полюбоваться своей новой сединой, которая появилась у него вчера вечером после посещения парикмахерской в Дебенхаме и, кстати, стоила ему кучу денег. Он тщательно нарядился, надев свой единственный респектабельный серый костюм с голубым клетчатым галстуком. Этот костюм извлекался на свет во всех торжественных случаях, начиная с лекции студентам Сассекского университета и кончая обедом у американского посла. Никто никогда не говорил ему, что галстук не подходит по цвету, а сам костюм немодно топорщится на коленях и локтях. Стивен же считал, что выглядит как сама элегантность. Он доехал из Оксфорда до Аскота поездом, а Жан-Пьер прибыл из Лондона на машине. Они встретились с Джеймсом в 11 часов в «Гербе Бельведера», почти в миле от ипподрома.Стивен сразу позвонил Робину и подтвердил, что они все трое уже прибыли, и попросил ещё раз зачитать текст телеграммы.— Идеально, Робин, — одобрил он. — Теперь отправляйся в Хитроу и ровно в час дня пошлёшь её.— Удачи, Стивен. Размажьте этого негодяя.Вернувшись в паб, Стивен сообщил, что в Лондоне у Робина все под контролем.— Все, Джеймс, давай иди. Дашь нам знать сразу, как появится Харви.Допив бутылку «Карлсберга», Джеймс уехал. Его личной проблемой в Аскоте было множество друзей и знакомых, с которыми он то тут, то там постоянно сталкивался. Ему с трудом удавалось объяснить, почему он не может присоединиться к ним.
Белый «роллс-ройс» Харви, блестевший, как реклама «Персила», въехал на стоянку для членов клуба. Завсегдатаи скачек смотрели на лимузин со специфическим английским презрением, которое Харви, по своей наивности, принимал за восхищение. В сопровождении своих спутников он прошёл в ложу. Его новый костюм потребовал всей изобретательности Бернарда Уэзерилла, чтобы Харви выглядел подобающе. Красная гвоздика в петлице и прикрывающая лысину шляпа делали Меткафа почти неузнаваемым, и Джеймс чуть было не пропустил его, но вовремя заметил белый «роллс-ройс». Следуя за Харви на безопасном расстоянии, он проводил Меткафа и компанию до двери с табличкой «Мистер Харви Меткаф и гости».— Он в своей ложе, — сказал Джеймс в передатчик.— А ты где? — спросил Жан-Пьер.— Прямо под ним, на уровне земли, возле букмекера по имени Сэм О'Флаерти.— Джеймс, будь с ирландцем вежлив, — заметил Жан-Пьер. — Через несколько минут мы подойдём к тебе.Джеймс смотрел на огромную белую трибуну на десять тысяч человек, откуда великолепно просматривался весь ипподром. Он отлично отдавал себе отчёт, что ему будет непросто выполнить задание: придётся постоянно избегать родственников и друзей. Первым был граф Галифакс, потом эта страшненькая девица, которую он так неосмотрительно согласился сопровождать на бал королевы Шарлотты прошлой весной. Как же звали это худосочное создание? Ах, да. Достопочтенная Селина Уоллоп. Очень подходяще. Девица была в мини-юбке, вышедшей из моды года четыре назад, и шляпе, которой явно было не суждено вообще когда-либо стать модной. Джеймс надвинул свою шляпу на глаза и принялся усердно смотреть в противоположную сторону, делая вид, что увлечён разговором с Сэмом О'Флаерти о заезде на Приз короля Георга VI и королевы Елизаветы. Ирландец изо всех сил выкрикивал ставки на фаворитов:— Розали — шесть к четырём, владелец — тот самый знаменитый американец миллионер Харви Меткаф, жокей — Пэт Эддери.Эддери все пророчили, что он станет самым молодым чемпионом-жокеем. А Харви всегда поддерживал победителей.Стивен и Жан-Пьер подошли к Джеймсу со стороны сумки О'Флаерти. Его помощник стоял рядом на перевёрнутом ящике из-под апельсинов и усердно размахивал руками, словно моряк-сигнальщик на борту тонущего корабля.— Что предпочитаете, джентльмены? — обратился Сэм к молодым людям.Стивен недоуменно нахмурился, но Джеймс не растерялся:— Пять фунтов в оба конца на Розали, — и протянул хрустящую десятифунтовую купюру, получив взамен небольшую зелёную карточку с серийным номером и штемпелем «Сэм О'Флаерти» посредине.— Надо полагать, Джеймс, что этот поступок — существенная часть твоего — пока ещё неизвестного нам — плана? — съязвил Жан-Пьер. — Скажи-ка мне, друг мой, что это нам даст в случае победы?— 9 фунтов 10 пенсов после вычета налогов, если Розали выиграет, — вмешался в разговор Сэм О'Флаерти, окурок сигары у него во рту двигался в такт с его губами.— Ничего не скажешь, большой вклад в миллион, Джеймс. Ладно, мы пошли к загону для владельцев скакунов. Дашь нам сразу знать, как только Харви выйдет из ложи. Скорее всего это произойдёт где-то без четверти два: он пойдёт посмотреть на свою лошадь и переговорить с жокеем. Они стартуют в два часа, следовательно, у нас в запасе целый час.
Официант откупорил очередную бутылку «Крюг» 1964 года и стал разливать шампанское гостям Харви — трём банкирам, двум экономистам, паре судовладельцев и популярному журналисту из Сити.Харви всегда предпочитал, чтобы его гости относились к категории известных и влиятельных. Обычно он приглашал тех людей, кто не мог бы отказаться от его приглашения в надежде получить в делах с ним некие преимущества. Он был доволен компанией, которую собрал на это значительное для него событие. Старшим среди гостей был сэр Говард Додд, престарелый председатель коммерческого банка, носящего его имя, вернее, имя его прапрадеда. Сэр Говард, прямой, как шомпол, весьма высокий джентльмен, больше походил на гвардейца-гренадера, чем на респектабельного банкира. Единственным его сходством с Харви были волосы, или, точнее, отсутствие таковых у обоих. При нём находился молодой секретарь, умный и перспективный тридцатилетний Джейми Кларк, сопровождавший председателя для страховки, чтобы тот не совершил для банка ничего такого, о чём мог бы впоследствии пожалеть. В глубине души Кларк восхищался деловыми качествами Меткафа, но считал, что это не тот клиент, с которым стоит иметь дело их банку. Как бы то ни было, нельзя сказать, что сегодня он неохотно отправился на скачки.Оба экономиста — Колин Эмсон и Майкл Хоган из Гудзонского института — приехали сюда, чтобы проинформировать Харви, в каком удручающем состоянии находится английская экономика. Экономисты являлись полной противоположностью друг другу. Эмсон выбился из низов. В пятнадцать лет он бросил школу и занялся самообразованием. Используя своих знакомых, он создал компанию, специализирующуюся на вопросах налогообложения. Компания процветала благодаря привычке английского правительства проводить новый финансовый закон раз в несколько недель. Рослый, надёжный и добродушный, Эмсон всегда был готов прийти на помощь Харви, побеждал ли тот или проигрывал. В противоположность ему Хоган получил дипломы всех полагающихся в его сфере деятельности заведений — Винчестера, Тринити-колледжа в Оксфорде и Уортонской школы бизнеса в Пенсильвании. Он недолго работал в Лондоне в компании «Маккинзи», специализирующейся на консультациях по управлению, и со временем стал одним из ведущих экономистов Европы. Видевшие его стройную, подтянутую фигуру не удивились бы, узнав, что он является игроком в теннис международного класса. Темноволосый, кареглазый Хоган не сводил взгляда с Харви, с трудом скрывая своё презрение к этому миллионеру. Он в пятый раз получил приглашение на Аскот. Похоже, Харви не считал слово «нет» отказом.Почти неразличимые, братья Кундас, англичане греческого происхождения во втором поколении, оба черноволосые, смуглые, с густыми тёмными бровями, обожали скачки почти так же, как корабли. Никто не знал, сколько им лет. Возможно, они и сами не знали. И наконец, ещё один гость Харви — Ник Ллойд из «Ньюс оф уорлд» — приехал, чтобы наскрести хоть немного грязи о своём хозяине.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32