– В тот раз я бы твою дверь просто разнесла, если бы она не открылась. А! Я поняла: чтобы ее открыть, нужно очень захотеть уйти!Это было очень рискованное замечание, и я не удержался:– А сейчас, значит, ты уходить не хочешь?Видимо, все то время, пока мы выясняли особенности проникновения сквозь мою дверь, я наклонялся к Кате, потому что ее глаза внезапно блеснули прямо перед моими.– Пошли пить чай, – заявила она, когда пауза затянулась сверх всяких приличий.Катя преувеличено беззаботно двинулась в сторону кухни – и тут же загремела, споткнувшись об аккумулятор. Вернее, загремела бы, если бы я не изловил ее у самого пола.И духи ей тоже шли! Это становилось невыносимым.На секунду я представил, что случилось бы, если бы реакция меня подвела. И прыснул. Катя, естественно, обиделась. Она у меня в объятиях, а я ржу, как конь в предвкушении конкура. Меня тут же обвинили в неряшливости, захламленности квартиры, нежелании поить чаем, признались в нежелании пить чай, потребовали чай, компьютер и, наконец, чай с доставкой к компьютеру.Только после этого Катя выскользнула из моих рук и шмыгнула в комнату. Поразительно бесшумная женщина.Точно – кошка. Я вздохнул и в очередной раз пошел искать спасения на кухне.«Обиделась, – укорял я себя, – и чего ржал? Ну чмокнул бы ее в щечку, прижал бы к себе невзначай, потом… Нет, зря девушку обидел!»Катя сидела перед компьютером с очень-очень деловым видом. Она уже почти добралась до папки с рукописью, мне оставалось только помочь ей сделать последний шаг. Ей-богу, я ничего такого не собирался… Просто взял мышку и кликнул на нужную директорию. А там ее рука оставалась. Не в директории, конечно, а на мышке. И она ее почему-то не отняла. Так и держала, пока я файл архивировал и отправлял. А я что, стряхивать должен был ее руку с мышки, да? Или сказать: «Ну-ка встань, а то мне неудобно почту отправлять»? И вообще, это все духи. Они у нее, наверное, с феромонами.Короче, когда Катя отшатнулась от меня с жалобным «Стой!», я даже не понял, о чем она. Я и так стоял. Ну, может, немного ближе, чем положено по правилам социалистического общежития. Просто наклонился немного…Но, посмотрев в эти рыжие глазенки (как рыжие? Они же у нее… Блин, а какие они были раньше?), я понял все: и что «нет», и что на самом деле «да, но не так и не сейчас», и что это «нет» – совсем не обидно, потому что не только мне «нет», но и себе самой. Словом, когда Катя попросила не обижаться, я уже не обижался. У нее все в тот вечер получалось, даже необидно отказывать. Мне даже жалко стало ее, бедолагу. Я по-отечески поцеловал ее в макушку, осторожно выпустил из объятий и сказал:– Все будет хорошо. Я тебя отвезу на вокзал. Зайду через час. Я не обижаюсь, честно. Ты красивая. А где, кстати, твоя Наташка живет? Дом я знаю, в какой квартире? Давай-давай, на поезд опоздаешь.К двери Катя шла, как советский народ к коммунизму: покорно, не оглядываясь, с остекленевшим взглядом. Я еще раз уточнил номер квартиры ее подруги (на удивление, он совпал с тем, который она назвала в первый раз), после чего с шутками и прибаутками довел гостью до лифта.Вернувшись домой, отыскал заветную бутылочку коньяка, вспомнил, что мне сейчас за руль, поставил коньяк на место и пошел в ванную. Открыл холодную воду и сунул голову под струю.Ощущение реальности постепенно возвращалось. *** Наташка застала меня в полной прострации на полу в центре комнаты, посреди разбросанных вещей.– Давно сидишь?– А?– Домой едешь?– А? Домой? Ах да, еду.За пять минут я покидала вещи в сумку и уставилась на часы. Когда он придет?– У тебя во сколько поезд?– Что?– Поезд.– Что поезд?– Во сколько?– Что – во сколько?– Та-ак. Поезд – это такой паровозик с вагончиками. Чух-чух, чух-чух по рельсам, – Наташка очень похоже изобразила поезд, – он отправляется по часам. Мне тебя на вокзал везти когда?– Меня Сергей отвезет.– Кто?– Сергей.– А… куда?– На вокзал.У Наташки в глазах светилось полное непонимание. Я тут же отомстила.– Вокзал – это такой домик, откуда поезд чух-чух.– Зачем?– Ну, расписание у него.– У Сергея?– У какого Сергея?– Так, стоп. Я сейчас с ума сойду. Или уже сошла. Где ты Сергея нашла?– Мы на «Пушке» встретились.– Как обычно, случайно?!– Нет. Он позвонил днем, а я случайно оказалась на Тверской. И он тоже.– Случайно?– Ну да.– Нет, я с вами все-таки сойду с ума!Но я так и не узнала почему, – именно в этот момент зазвонил домофон. Сергей ждал меня у подъезда, и я так спешила, что чуть не забыла попрощаться с Наташкой. Пауза третьяЭпистолярное лето Привет, Сергей!Я получила твое письмо и очень долго терзалась сомнениями. Целых пять минут :-))) А потом природная честность победила, и я решила написать тебе честное письмо. В конце концов, мы почти ничего друг о друге не знаем, и ты имеешь полное право послать мое мнение к черту, обидеться и никогда со мной больше не встречаться. Даже случайно. ;-) Давай по порядку. Во-первых, я очень люблю Толкиена. Читала и перечитывала его не раз и считаю, что даже в кино его умудрились не испортить. В своем жанре он стоит на голову выше всех, кто пытается писать «по мотивам», а также всякие продолжения. Понимаешь, о чем я? Все, что написано об эльфах, Тьме и магах, никогда не будет произведением Сергея Емельянова. Это всегда будет продолжением Толкиена. Даже если ты напишешь лучше его (но я тебе комплимент делаю, чтобы подсластить пилюлю, на самом деле я в это не верю), ты не создаешь свой мир. Ты пишешь о мире Толкиена, твои герои героически машут мечами, но за них не переживается. Их не жалко. Причем ни плохих, ни хороших. Ну, погибнет, так и черт с ним, их там тысячи, тысячи… И мечами все машут одинаково героически. Вот такой сумбур у меня в голове. Ты имеешь право хранить молчание. Все сказанное мной можешь использовать против меня. Ты же знаешь, бабы дуры… И т.д. Короче, не обижайся!Целую, пока! *** Привет.Из всего твоего письма мне понравилось только<целую>.Ну ладно, зато честно.Слушай, а это только твое мнение, в смысле, это тебе не нравится – или ты думаешь, что и остальным тоже не понравится? Ведь издают же похожие книжки, и идут они на <ура>. Почему бы и мне не попробовать?Кстати, в продолжение темы: а тебе только идея не понравилась или все остальное (стиль, диалоги, всякие пейзажи) тоже? Может, присоветуешь что-нибудь?А я вчера вспомнил, как мы с тобой хохотали по поводу всяких совпадений. И как гуляли.Ты симпатичная.Сергей. *** Привет-привет.Издают-то все, конечно, издают. Но кто это читает? Или те, кто «Властелина колец» считают слишком сложной и толстой книгой, или фаны, которые ничего другого, кроме подобной жвачки, не читают. Ты правда хочешь писать для них?Дело в том, что эта тема вытоптана. Если бы ты написал что-нибудь новое, например пародию на фэнтези…Тоже не слишком оригинально…Не знаю я, что тебе посоветовать. Диалоги и пейзажи такие же, как у всех. Не лучше и не хуже.Вот! Твою книгу невозможно отличить от остальных, понимаешь? В ней нет ничего от тебя лично. Так может написать любой, кто пишет в этом жанре.Хотелось бы верить, что ты способен на большее.Целую.(Раз тебе нравится) *** Доброе время суток.Сначала даже разозлился и написал тебе злобно аргументированный ответ. Потом остыл и решил обойтись без кровопролитий. Не могу удержаться только, чтобы не сделать замечание в низкой политкорректное™: если тебе не нравится какой-либо жанр литературы, это еще не повод обзывать его жвачкой! И вообще, главное не то, что ты пишешь, главное – как. В жанре я более-менее уверен, есть сомнения в качестве написанного. И, наверное, не напрасно. Пародию на фэнтези? А что, может, попробовать? Вот, попробовал, высылаю тебе образец. Надеюсь, ответишь быстро и не забудешь поцеловать. У тебя это здорово получается :) Кстати, придумал смайлик поцелуя: 8-[] Сергей. Присоединенный файл:Само место, казалось, было насквозь пропитано Силой – но Силой злой, враждебной всему живому. В завывании северного ветра явственно слышался вой Волков Тверлистана, полный неутолимой жажды живой крови. Злобная Тьма выплескивалась из пещер Каргазада и мягкими пальцами первозданного Мрака пыталась сжать маленький дерзкий отряд. Только негасимый свет Эльфийского Диаманта пока удерживал Тьму на почтительном расстоянии, но, по мере того как гасло бледное Солнце, пальцы мрака сходились все ближе и ближе. Старый Маг неимоверным усилием воли поддерживал охранный круг, но силы были слишком неравны. У него еще оставалась возможность сотворить последнее заклятие Перемещения, но это означало бросить на произвол судьбы тех, кто поверил ему, кто дошел с ним до самого последнего Предела. И Маг тратил последние поистине драгоценные капли Силы уже не в надежде на чудо, а просто потому, что не хотел уходить в Небытие просто так, без всякой борьбы. И в тот момент, когда последний закатный луч был готов погаснуть за горизонтом…
Ярослав Никонов (в миру Александр Николаевич Каргополов) с ненавистью гипнотизировал монитор. Ярослав был переполнен клокочущими в нем страстями. Он одновременно негодовал, презирал и ненавидел. Негодовал по поводу собственного скудоумия, презирал свой «пентюх» за неумение придумывать сюжетные выверты и ненавидел читателя, которому только и подавай эти выверты – чем больше, тем лучше. Ситуация складывалась тупиковая. Зловещая природа Предпредельного Края была описана до мелочей, до шевелящихся корней кустов-людоедов. Процесс сотворения Великих Заклятий получился настолько ярким, что в нем недоставало только структурных схем и фотографий очевидцев. Главные герои уже полчаса скрежетали зубами и в бессильной ярости сжимали все что придется.Но что произойдет, когда последний закатный луч (как последняя сволочь) погаснет за горизонтом, до сих пор не было понятно. Собственных силенок у них явно не хватало. Все действующие лица уже успели либо помочь, либо усугубить создавшееся положение. Можно было, конечно, ввести новую силу, но это грозило большими неприятностями. Ярослав Никонов, как профессионал фэнтези, прекрасно чувствовал ту грань, за которой средний читатель перестает разбираться в происходящем и – как следствие – зашвыривает книгу подальше. Сейчас он подошел к этой опасной черте вплотную.Писатель перевел пылающий взор на листок со списком действующих лиц, где стрелочками были обозначены их взаимоотношения. Ни о какой борьбе Добра со Злом речь уже давно не шла.Больше всего листок напоминал расстановку предвыборных сил в изложении Владимира Жириновского: какие-то петли, обходные маневры, чуть ли не узлы. Трезвому человеку в этой каше разобраться было никак невозможно.«Напьюсь, – жертвенно решил Ярослав, – нагло выпью стакан водки». Он решительным шагом ворвался на кухню, открыл шкафчик с заветным коньяком и сурово, по-мужски отхлебнул прямо из бутылки. В голове воцарилась ясность вкупе с некоторым разочарованием.«Как же это я, – стыдливо подумал мастер фэнтези. – Собирался же выпить водки. А тут коньяк какой-то…» Глотнув еще раз для успокоения совести, он пустился в обратный путь, деловито разминая пальцы.
– Где тебе понять мои деяния, смертный! – глухо, без насмешки и вообще без всякого выражения пробормотало чудовище. – Причины моей войны лежат далеко за пределами этого мира, а последствия ее станут видны через многие века после его гибели.– Гибели? Расскажи об этом, Незваный! – Рамагор, подавшись всем телом вперед, опустил серебристый меч. На миг он даже забыл о нестерпимом жжении в ладонях, о себе, о раненой Синтониэль. Всего один шаг оставался до разрешения самой главной тайны этого Мира, всего один ответ оставалось получить на самый главный Вопрос.Но Печальный Зверь уже смотрел куда-то в одному ему ведомую даль. Его когтистые крылья внезапно расправились, с неистовой силой ударили темный воздух – и чудовище исчезло так же внезапно и беспричинно, как появилось. Мгновение странники еще стояли, словно пытаясь разглядеть в Астрале след своего недавнего союзника, а затем, очнувшись, бросились к истекающему кровью Магу.
«Хороший коньяк, – решил Ярослав, перечитывая концовку главы. – Никого нового привлекать не пришлось, да и сюжет извернулся неожиданным боком. Придется, правда, внести кое-какие изменения в начало, но это, в сущности, мелочь».Писатель молодцевато вбил «Глава восьмая» и откинулся на стуле.– Но ведь Мага потом спасут, правда? – спросил приглушенный девичий голос у него за спиной.Ярослав медленно, чтобы окончательно не сдвинуть крышу, повернулся вместе со стулом. «Хороший коньяк, но крепкий», – решил мастер фэнтези.Перед ним сидела типичная эльфинитка-полукровка. Писатель Никонов за свою творческую жизнь столько раз описывал неземную красоту Перворожденных, что вполне мог составить их усредненный фоторобот. Налицо были все особые приметы: неземная красота, сплав юности и мудрости, утонченность линий и прочая атрибутика Детей Света.– Вам правда понравилось? – Эльфинитка вдруг как-то не к месту стыдливо зарделась.Ярослав тупо мотнул пустой головой. «А с другой стороны, – пробормотал ему парализованный здравый смысл,– почему галлюцинация не должна уметь читать мысли?» Это гениальное соображение несколько раз ударилось о гулкие стенки пустого черепа – и рассосалось.– Галлюцинация? – переспросило неземное создание. – Это вы так называете чары?Ярослав молча надавил себе на глаз. У Стругацких описан такой способ определения галлюцинаций: при надавливании на глазное яблоко они то ли должны, то ли не должны раздваиваться.Опыт не удался, потому что с испугу писатель чуть было не выдавил себе глаз и некоторое время мог видеть только асимметричные цветовые пятна.«Вот она, истинная реальность, а все остальное – галюники! – меланхолически подумал он, но тут же оборвал себя.– Стоп! Это уже пошел Пелевин». В вопросах приоритета идей Никонов всегда был очень разборчив. *** Привет!Во-первых, мне нравится этот жанр литературы.Во-вторых, ты прав: не главное, что ты пишешь, главное – как. Так вот, в этом жанре ты пишешь плохо. Как тебе моя политкорректность?И мне не жанр не нравится, а конкретное произведение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20