Сразу после этого Поиньяр от имени всех троих спросил, что Мартен намерен делать с добытыми хольками.
— Затопить, — ответил тот.
Поиньяр оглянулся на своих компаньонов.
— Мы втроем захватили эти корабли, — твердо заявил он. — И мы не согласны.
— Что такое? — спросил Мартен, вставая.
Он шагнул вперед, и Поиньяр на шаг отступил.
— Я не говорю, что их груз принадлежит лишь нам троим, — примирительно зачастил он. — Но мы не хотим терять нашу долю. Если нужно срочно плыть дальше…
— Мы не поплывем, пока Гаспар не заменит поврежденные реи, — перебил его Мартен. — Выберет себе неповрежденные с фрегата, а если те не подойдут, снимем такелаж с хольков.
— А потом что? — потребовал ответа Руссо.
— А потом затопим весь конвой за исключением шлюпок и плотов, которые понадобятся для экипажей, — отрезал Мартен.
Тонно, чье округлое лицо из румяного стало серым, взорвался как петарда или скорее как целая батарея петард, заряженных проклятиями. Руссо вторил ему хриплым басом, а Поиньяр напрасно пытался их успокоить.
— Вижу, ты больше заботишься об испанцах, врагах короля и Франции, чем о приличной награде для друзей, — заявил он наконец, когда сумел вставить слово.
— А что вы думаете сделать с этими хольками? — спросил Мартен. — Ведь не можем мы тащить их с собой до Олерона или хотя бы только до Руана. Тут больше ста миль, приятель, а под ветер эти корыта не дадут и пяти узлов.
— Но до Байонны всего сорок миль, а до Аркахона меньше шестидесяти, — возразил Поиньяр.
Мартен пожал плечами.
— Мы не идем ни в Аркахон, ни в Байонну.
— А куда же? — спросил Руссо.
— Не прикидывайся дураком, — отрезал Мартен. — Ты прекрасно знаешь, куда: на помощь адмиралу Клиссону и флоту короля.
Руссо саркастически расхохотался.
— А кто из них вознаградит нас за это? — спросил он. — Король или наш герой-адмирал?
Мартен хмуро покосился на Руссо, но в душе признал его правоту: в этом деле не приходилось рассчитывать ни на какую награду, а военные трофеи принадлежали тем, кто их добыл.
— Ладно, — бросил он после краткого колебания. — Можете забрать с хольков и с фрегата все, что вам понравится, но поторопитесь. Как только Гаспар приведет в порядок свой такелаж, сразу трогаемся. Фрегаты и хольки нужно затопить ещё до того, как уйдем отсюда.
Трое шкиперов переглянулись и Поиньяр буркнул: — Пусть будет так.
Ветер, который после захода солнца совсем стих, вновь проснулся перед полуночью и стал дуть с юго-запада. Звезды в той стороне гасли одна за другой, заслоняемые туманной дымкой, а небо все темнело, пока не стало черным, как смоль. Холодные шквалы пролетали над «Зефиром», срывая с гребней волн острые, колючие брызги, пена шипела у бортов, а ванты робко пели, то выше, то ниже тоном, вторя скрипящим реям.
Мартен ещё до наступления темноты выслал в шлюпке нескольких матросов на «Сан Рафаэль», чтобы забрать с испанского фрегата запах пороха и ядер. Когда шлюпка вернулась, ему ничего больше не оставалось, как ждать окончания замены рангоута и обтяжки такелажа на «Ля Бель», которая дрейфовала неподалеку. Оттуда доносился стук топоров и молотков, а на мачтах маячили силуэты матросов и боцманов, занятых подъемом рей и растяжкой фалов.
Тем временем Поиньяр, Руссо и Тонно с руганью и проклятиями занялись со своими экипажами тремя хольками. Вскоре опустившаяся ночь покрыла их возню непроницаемой тьмой, а ветер и нараставшая волна заглушили все остальное.
Перед рассветом, когда Гаспар Лику наконец управился с рангоутом и такелажем «Ля Бель»и привел в порядок поврежденную носовую надстройку, ветер снова стих, но мертвая зыбь по-прежнему набегала с юго-запада. От горизонта до зенита растянулась грозная, тяжелая, как свинец, неподвижная туча, а другая, северо-восточная половина неба, казалась затянутой рыжим дымом. Рассвет занимался туманно-желтым, бледное светило едва разгоняло мрак, воздух казался мутным, как пыльное стекло.
Мартен вышел на палубу и оглядел море, но не увидел ни испанских хольков, ни кораблей корсаров, которые должны были стеречь их ночью. Только «Ля Бель» дрейфовала поблизости, ведя «Сан Рафаэль» на буксире.
« — Сбежали!» — с гневом подумал он о трех корсарах.
Поначалу он собрался их догнать и устроить порядочную выволочку за пренебрежение приказами. Но подумав, оставил это намерение: и так уже потеряно слишком много времени, и притом неизвестно, какой курс они избрали — на Байонну или Аркахон.
— Пусть с ними разбирается Клиссон, — бросил он Грабинскому, ждавшему приказаний. — Дай знать Гаспару, чтобы забирал своих людей с «Сан Рафаэля». Пусть перережут буксир и поджигают фитили. Испанцы уже могут спускать плоты и шлюпки. И пусть поторопятся, ибо через четверть часа их фрегат пойдет на дно.
В самом деле, через пятнадцать минут раздался мощный взрыв: пороховой погреб фрегата вместе с палубой и носовой надстройкой взлетел на воздух, осыпая обломками шлюпки с испанским экипажем. «Сан Рафаэль» накренился, его нос исчез в волнах, а корма погружалась медленно, выпуская крупные пузыри воздуха, который вода вытесняла из корпуса.
«Зефир»и «Ля Бель» уже несколько часов шли правым галсом, почти прямо на север, направляясь к ожидаемому месту встречи с кораблями адмирала де Клиссона, когда Стефан Грабинский услышал слабый отзвук далекой артиллерийской канонады. Поначалу он подумал, что это отголоски начинавшейся бури, но потом понял, что ошибается. Буря очень медленно надвигалась сзади, с левого борта, а гром орудий доносился со стороны суши, где солнце вставало на мутной голубизне неба.
Несомненно, там шло какое-то сражение, но ведь не королевского же флота с эскадрами адмирала Торреса?.. До устья Гаронны оставалось ещё по меньшей мере сто пятьдесят, а то и сто восемьдесят миль, и только преодолев такое расстояние можно было ожидать генерального сражения, в котором «Зефиру» предстояло участвовать. Значит, там кипела какая-то стычка.
С кем?
Ответ напрашивался сам собой: «Серпент Марин»,»Берко»и «Бижу» могли вести захваченные испанские корабли либо в Аркахон, либо в Байонну; вероятно Поиньяр, который явно верховодил всей троицей, выбрал первый из этих портов, поскольку мог дойти до него с попутным ветром. Если по пути они наткнулись на испанские военные корабли…
Грабинский взглянул на Мартена, который как и он вслушивался в отголоски канонады.
— Это наверное наши? — спросил он. — Там Аркахон…
Мартен кивнул.
— Этого я и боялся, — буркнул он скорее сам себе. — Им даже не пришло в голову, что Торрес вышлет эскорт навстречу конвою. Вот они и встретились…
Стефан выжидательно смотрел на него, но Мартен не спешил с приказами. Лицо его посуровело, брови сошлись над переносицей, глаза глядели холодно и сурово.
— Мы не пойдем им не помощь? — спросил Грабинский.
Мартен пожал плечами.
— Они получают то, что заслужили.
— Но в таком случае испанцы отобьют конвой обратно! воскликнул Стефан.
— Не думаю, — возразил Мартен. — У Поиньяра хватит ума затопить хольки. Сам он попытается спастись бегством, но сомневаюсь, что это удастся. Только у Руссо есть какие-то шансы: его «Бижу» легка на ходу…
— Как это? Ты бросишь их в беде?
Мартен кивнул.
— Мы должны как можно скорее прибыть на левый фланг королевской эскадры под Олероном, — с нажимом сказал он. — Правда, наш адмирал не надеется нас там увидеть, но…
— Не надеется? Почему?
— Поскольку рассчитывает, что мы наткнемся на эскорт, который сейчас расправляется с Поиньяром и его компаньонами. Понимаешь? Он пожертвовал нами, чтобы выиграть время и ослабить силы Торреса. Но цель эта так или иначе уже достигнута. Мы не сможем спасти тех трех дураков, но можем пригодиться там, где нас не ждут — на главной сцене. Посмотри: Лику видимо думает точно также.
Гаспар Лику ставил все свои кливера, чтобы не отставать от «Зефира»;»Ля Бель» следовала измененным курсом, почти в фордевинд, что давало около десяти узлов хода.
— Если ветер не ослабнет, а я надеюсь, что скорее усилится, то ещё сегодня ночью мы будем на месте, — добавил Мартен. — Не думаю, что когда-нибудь нам суждено увидеть «Морского змея» досточтимого капитана Тонно и «Берко» Симона Поиньяра…Но — если откровенно — я этим не слишком огорчен.
ГЛАВА IV
Морское сражение под Олероном не принесло решающей победы ни одной из сторон, хотя и французы, и испанцы приписывали её себе. Объективно можно утверждать, что Торрес оказался лучшим тактиком, чем мсье де Клиссон. И мог бы одержать полную победу над своим противником, если бы не внезапное вмешательство двух корсарских парусников, которые помешали ему захватить флагманский корабль «Виктуар»с французским адмиралом на борту, и если бы не буря, разбушевавшаяся под конец сражения. В результате этой бури испанцы потеряли больше кораблей, чем французы, которые вовремя укрылись в проливе д'Антиох под прикрытием острова д'Олерон и в порту Ла-Рошель.
Во всяком случае оно не стало решающей битвой, о которой мечтал Август де Клиссон. Его предположения о концентрации всех испанских кораблей между д'Олероном — Ле Саблес — д'Олонью оправдались только частично, а в запланированной атаке ему не хватило эскадры «Нант», которая, борясь со встречным ветром, опоздала на несколько часов.
В итоге французы избежали поражения, но не сумели прорвать испанскую блокаду, им удалось лишь на некоторое время её ослабить — и то благодаря удачному стечению обстоятельств.
Что касается капитанов двух корсарских кораблей, то появившись на арене битвы и тут же кинувшись на помощь «Виктуару», они понятия не имели, что «спасают честь Франции и жизнь командующего Западным флотом» — как позднее доносил мсье де Бетюну в доверительном рапорте его верный слуга Турвиль, комендант порта и твердыни Ла-Рошель. Тем не менее изложение событий мсье де Турвилем отличалось явной беспристрастностью в отличие от хвалебной реляции адмирала де Клиссона, который исключительно себе приписывал «разгром главных сил испанцев под Олероном», ни единым словом не вспоминая о подвигах «Зефира»и «Ля Бель».
Оба эти корабля оказались в огне сражения уже в его заключительной фазе, незадолго перед бурей, которая шла по их следам с юго-запада.
«Тогда могло показаться, — писал мсье де Турвиль, — что нас ожидает неизбежное поражение. Тяжелые каравеллы Торреса вторглись между наших линейных кораблей, разрезав флотилию» Бордо» надвое, в то время как испанские фрегаты окружили флотилию «Ла-Рошель»с северо-запада, откуда напрасно ожидали прибытия эскадры «Нант». Мсье де Клиссон держал адмиральский флаг на корабле «Виктуар» под командованием капитана Людовика де Марго, лично известного Вашему превосходительству. Вместо того, однако, чтобы использовать этот корабль надлежащим образом, для чего не раз предоставлялся случай, он так долго тянул с решениями, пока сам не был обстрелян каравеллой «Монтесума», а затем и атакован двумя крупными двухпалубными фрегатами «Сан Кристобаль»и «Аарон». Залпы с «Монтесумы» повредили руль «Виктуара», огнем фрегатов была сбита гротмачта, возник пожар в кормовой надстройке, после чего «Аарон» сцепился с флагманским кораблем, чтобы взять его на абордаж.
Капитан Марго во главе немногочисленного уцелевшего экипажа защищал его с истинным героизмом, но получив несколько ранений под натиском обладавших подавляющим перевесом врагов вынужден был отступить в носовую надстройку. Испанцам однако удалось поджечь и этот последний рубеж обороны, так что ситуация стала просто безнадежной.
В ту трагическую минуту, когда казалось, что никто не сможет спасти жизнь адмирала де Клиссона, на выручку пришел известный корсар Ян Мартен, командир галеона «Зефир». Этот небольшой корабль, вооруженный двадцатью пушками, появился в самое время у другого борта «Виктуара»и полсотни моряков из его команды вторглись на палубу, уже захваченную испанцами. Когда отважная атака корсаров обратила испанскую пехоту в паническое бегство, другой корсарский корабль, «Ля Бель», открыл прицельный огонь по «Аарону», и вскоре потопил этот фрегат.
Хотел бы подчеркнуть, — добавлял в заключение мсье де Турвиль, — что на борту «Зефира» находилась во время битвы молодая женщина, которая, — насколько мне известно, — особенно дорога капитану Мартену. Ее присутствие и опасности, которым она подвергалась, не удержали его однако от героического вмешательства в защиту чести Франции и жизни командующего Западным флотом.»
Далее в своем подробном донесении комендант Ла-Рошели описывал ужасную бурю, которая бушевала у западного побережья Пуату, Сентоня и Медока, и довольно беспристрастно утверждал, что четыре испанских корабля были выброшены на берег, а три других затонули в открытом море исключительно благодаря разгулу стихии. Совместными усилиями флотилии» Бордо»и «Ла-Рошель» сумели потопить два фрегата и каравеллу, а «Ля Бель» — один фрегат. Кроме того, огнем французской артиллерии были повреждены ещё несколько испанских кораблей, которые однако остались на плаву.
Потери французского Западного флота составили шесть кораблей, из них два линейных галеона. Как позже оказалось, испанский эскорт, высланный адмиралом Торресом навстречу конвою, плывшему из Сан Себастьяна, потопил неподалеку от Аркахона ещё три французских корсарских парусника, не заполучив правда транспортных судов, которые те успели поджечь.
Генрих IV выехал с «малым двором» на короткий отдых в наследственное королевство Беарн. В тамошних лесах он собирался поохотиться на оленей и дичь, а потом по совету Дю Плесси-Морнея навестить своих верных гугенотов в Бордо и ЛаРошели, чтобы убедить их, что нисколько не забыл про их заслуги, хотя формально и короновался как верный сын римско-католической церкви.
Он хотел, чтобы эта поездка обошлась без особого шума, поскольку и так уже фанатичные пасквилянты старались повсеместно распространить мнение, что акт коронации в Сен-Дени был только ловким обманом. Но с другой стороны приходилось считаться с миллионами приверженцев Кальвина, которые до сих пор напрасно ожидали обещанного уравнивания в правах с католиками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37