— Он достал иглу, сказал, что его никогда не поймают. — Мастер покачал головой и снова взглянул на Барина. — Сукин сын, он даже бросился на меня, просто у меня прекрасная реакция, иначе я был бы уже мертв. А так я схватил его за руку, отобрал иглу и… и ударил… — Он побледнел и сполз вниз по стене. — Я ударил его, — прошептал он. — Ударил, потом еще и еще… и…— Мастер, оставайтесь на месте. Обещайте мне. Цукерман кивнул головой.— Да, сэр. Но я не знаю…— Оставайтесь на месте. Я должен осмотреть его. Как его зовут?— Мордон. Капрал Мордон.— Хорошо. Я зайду в каюту, а вы оставайтесь на месте.Снова те же железные нотки, он видел, как его голос действует на Цукермана.Мордон лежал там, где его отпустил Цукерман. Он не двигался. Барин подошел ближе. Теперь видны были синяки и кровь на лице пострадавшего, длинная струйка крови тянулась по полу. Барин не мог определить, дышит капрал или нет. Он встал на колени. Да. Тихий сопящий звук, и рука, приложенная ко рту, запотевает от дыхания.Он поднялся и снова вышел в коридор. Цукерман не двинулся с места, а с другой стороны к ним уже шли люди из группы безопасности. С ними вместе пришел и врач.— Что здесь случилось? — спросил сержант, который командовал группой. Он переводил взгляд с Цукермана на Барина, потом снова на Цукермана, на его лицо, руки, снова лицо. Вид у сержанта был крайне озадаченный.— В восемьдесят второй каюте лежит человек, — сухо ответил Барин. — Ранение головы, но он жив. Дышит. Надо хорошо осмотреть каюту. Ищите большую иглу.— Да, сэр, — сказал сержант. Он пропустил вперед врача и отдал необходимые приказы своим людям. Потом снова повернулся к Барину:— Тот… человек… в каюте напал на мастера Цукермана? Или на вас?— Пожалуйста, сержант, проследите за тем, чтобы никто ничего в каюте не трогал, а раненому была оказана надлежащая помощь.И, не дожидаясь ответа, повернулся к Цукерману:— Мастер, вы должны пойти со мной на рапорт к капитану. Сможете идти?— Конечно, сэр, — Цукерман распрямился. — Какие вопросы.— Наверное, будет достаточно и помощника капитана, — заметил Барин.Когда они поднимались на капитанскую палубу, он подумал, что, наверное, зря не взял сопровождающих. А что если Цукерман опять станет буйным? Скорее всего нет, но он всю дорогу шел в каком-то напряжении.Капитан-лейтенант Докери спускался им навстречу.— Что случилось, энсин?— Сэр, у нас ЧП. Разрешите доложить?— Докладывайте… подождите, кто это с вами?— Мастер Цукерман, сэр. Произошло несчастье…— Я знаю, что вы вызывали группу безопасности. Вольно обоим. Рассказывайте, энсин.Барин выложил все, ни на секунду не забывая о том, что вот он, Цукерман, старый, опытный, заслуженный, стоит и не знает, что делать.Докери взглянул на Цукермана.— Что скажете, мастер? Голос Цукермана дрожал:— Командир, я… я не могу точно сказать, что произошло…— Этот человек напал на вас?— По-моему, да. Да, сэр, напал. Я, как сейчас, все это вижу.Докери посмотрел на Барина странным долгим взглядом.— Вы… что-нибудь делали с мастером, энсин?— Нет, сэр.— А сотрудники безопасности не ввели ему препарата успокоительного действия?— Нет, сэр.— Вы хотите сказать, что привели сюда человека, которого обвиняете в нападении на другого человека, без сопровождения? И никаким другим способом не обезвредили его?— Сэр, он уже успокоился. Он не…Докери нажал на кнопку на интеркоме, установленном на обшивке.— Помощник капитана вызывает медчасть. Пришлите ко мне бригаду медиков.Он повернулся к Барину:— Энсин, мастер явно не в себе. Прежде всего следует провести медицинское освидетельствование.— Я прекрасно себя чувствую, командир, — сказал Цукерман. Выглядел он действительно совсем молодцом. — Жаль, что я так обеспокоил энсина. Я не уверен, зачем нужно…— Таковы правила, мастер, — перебил его Докери. — Обыкновенная проверка, мы должны убедиться, что с вами и в ближайшем будущем все будет в порядке.В этот момент прибыла бригада медиков.— В чем дело, командир?— У старшего мастера Цукермана сегодня утром был нервный срыв. Отведите его в лазарет и проверьте там хорошенько. Возможно, ему понадобится успокоительное.— Со мной все в порядке, — запротестовал Цукерман. Барин заметил, что шея у мастера опять побагровела. — Извините меня… адмирал? — Он уставился на Барина и вдруг отдал ему честь. Барин почувствовал внутренний холодок, но поднял руку к виску в военном приветствии, чтобы успокоить Цукермана.— Как прикажете, адмирал! — продолжал Цукерман, хотя никто не произнес ни слова. Все были поражены тем, что он принял юнца-энсина за адмирала.— Простая проверка, — повторил Барин, не глядя на Докери, потому что боялся встретиться с ним взглядом.Цукерман смотрел на Барина со страхом и ужасом.— Все будет в порядке, мастер, — успокоил его Барин, стараясь говорить с бабушкиными интонациями. Цукерман снова расслабился.— Разрешите идти, сэр?— Идите, — напутствовал его Барин.Врачи увели мастера, они были готовы к любым действиям с его стороны.— Что ж, энсин, — сказал наконец Докери. — Вы окончательно все запутали.Барин не возражал, хотя знал, что его вины в этом деле нет.— Я знаю, что что-то сделал неправильно, командир, но не знаю, как можно было поступить по-другому.— Пойдемте, а по дороге я вам расскажу. Все произошло на общей строевой палубе, так? — Докери шел впереди, не дожидаясь Барина. Потом спросил через плечос — А что вы раньше знали о проблемах Цукермана?— Я, сэр? Совсем немного… Один старшина кое-что рассказал мне, но он говорил, что другой старший офицер проверил все тогда, и ничего такого не обнаружили.— Вы прислушались к словам старшины или не обратили на них внимание?— Прислушался, сэр. Но я не знал, что делать. Когда я разговаривал с мастером Цукерманом, мне казалось, что с ним все в порядке. Однажды, правда… но это же совсем мелочь.— И вы не сочли нужным доложить по инстанциям то, что рассказал вам тот старшина?Барин начинал понимать, куда клонит Докери.— Сэр, я не хотел тревожить вас простыми сплетнями.Докери проворчал:— Конечно, я не люблю, когда меня беспокоят по мелочам, энсин, как и любой человек. Но еще больше я не люблю, когда на меня сваливается большая проблема, которой могло бы и не быть, если бы ее вовремя решили.— Я должен был сразу доложить вам, сэр.— Именно. И если бы я отругал вас за то, что докладываете мне неподтвержденные факты, ничего страшного. Мало ли ругают энсинов. Они на то и энсины, чтобы сварливые старшие офицеры разминали с их помощью челюстные мускулы. Если бы вы или тот таинственный старшина, кстати, кто это был?— Старшина Харкорт, сэр.— Я всегда был о нем лучшего мнения. Кому еще он об этом рассказывал?— Майору Серсею, которого потом перевели. Харкорт сказал мне, что тогда провели медицинское обследование и ничего не обнаружили.— Помню-помню… Пит рассказывал мне об этом перед уходом. Говорил, что ничего определенного обнаружить не смог. Я тогда еще сказал ему, что буду иметь в виду. Я ведь не знал, что мои офицеры начнут действовать без моего ведома…— Извините, сэр, — сказал Барин.— Все вы, молодые люди, склонны делать ошибки, но ошибки страшны своими последствиями. В данном случае, если не ошибаюсь, закончилась карьера хорошего человека.Они спустились на строевую палубу, и Докери, не задумываясь, прошел к нужной каюте.Группа безопасности оцепила часть коридора. Одновременно с Докери подоспела и команда судебных экспертов.— Командир, мы можем пройти внутрь и приступить к работе?— Если все уже отсканировано, да. Пойдемте, энсин, посмотрите, как это делается.Если бы Барин не чувствовал за собой вины, он с большим интересом воспринял бы все то, что происходило в последующий час. Но после этого он опять оказался в каюте Докери, и разговор принял малоприятный оборот.— Запомните, энсин, выговор, который вы получите за то, что потревожили меня по пустяку, ничто по сравнению с тем, который получите за то, что не доложили мне о реальной проблеме.— Да, сэр.— Если врачи обнаружат у Цукермана какую-нибудь достаточно серьезную болезнь, то это объяснит подобное его поведение. В противном случае у него будут большие проблемы.Вдруг Барин вспомнил. Болезнь? Он откашлялся:— Разрешите, сэр?— Да?— Я кое-что вспомнил, сэр, об одном офицере, который работает в тренировочном центре Коппер-Маунтин.— Это имеет связь с тем, что произошло?— Возможно, сэр. Правда, я сам ничего не видел, просто, когда вы упомянули о болезни…— Продолжайте, энсин.Барин рассказал о старшем мастере, у которого наблюдались странные провалы памяти, и его коллеги, как могли, старались подстраховать его.— А еще, сэр, на «Коскиуско» я слышал историю о другом старшем мастере, служившем на одном из складов. Говорили, после одного из сражений у него был срыв. Все очень удивились, потому что он и до этого принимал участие в боевых действиях, и к тому же в тот раз он толком и не видел врага.— И вы думаете, что же такое могло произойти с этими тремя старшими мастерами? Вы представляете, сколько всего старших мастеров в Регулярной Космической службе?— Нет, сэр. — Барин почувствовал себя полным идиотом.— Конечно, ко времени, когда они дослуживаются до старших мастеров, проблем уже почти не остается. И все же странно. Я расскажу врачам, может, у кого-то возникнут какие-нибудь конкретные соображения на этот счет.Но беды Барина на этом не кончились. Ему предстояло еще выслушать выговор от самого капитана.— Энсин, коммандер Докери задал вам жару, теперь наступил мой черед. Но сначала скажите, понимаете ли вы, в чем ваша вина?— Да, сэр. Я знал о существующей проблеме и не доложил о ней вам или коммандеру Докери.— Почему?— Я хотел собрать конкретные факты, данные, чтобы не быть голословным.— Понятно, Серрано, мотивов тут могло быть несколько. Я хочу, чтобы вы были со мной честны. Вы хотели защитить репутацию мастера Цукермана или же мечтали прославиться, став героем, обнаружившим что-то неладное?Барин ответил не сразу.— Сэр, я думаю… сначала я просто растерялся. Я очень удивился, когда сержант рассказал мне о Цукермане. Я даже подумал, не хочет ли он отомстить мастеру за что-то. Но когда он рассказал, что уже докладывал об этом майору и тот вполне серьезно отнесся к проблеме… Тут я понял, что все это может быть правдой. Просто врачам не удалось ничего тогда обнаружить, неизвестно почему. Мне было не очень понятно, почему старшина рассказал все это мне. Я чувствовал себя очень неуютно. Поэтому и решил быть настороже и подмечать всякие странности…— И что вам удалось заметить?— Ничего особенного, сэр. Среди личного состава отношение к мастеру Цукерману было менее почтительным, чем можно было бы ожидать, но в общем это даже не так сильно бросалось в глаза. Я заметил, что он не вмешивался в некоторые ситуации, когда его авторитет, как мне казалось, мог бы решить дело. Он допустил только две существенные ошибки, но ведь ошибаются абсолютно все. Ходить и расспрашивать каждого мне не хотелось, этот человек заслуживал всяческого уважения.— Подождите. Вы говорите, что, на ваш взгляд, Цукерман заслуживал большего уважения. Цукерман вам тоже симпатизировал, это было видно. Вы что, решили отблагодарить его за преданность вашему семейству или действовали искренне?— Сэр, я могу сказать теперь, что действовал искренне, хотя в тот момент я об этом не задумывался.— Понятно. Вы хотели сами понаблюдать за ним, а потом доложить… Кстати, кому именно хотели вы доложить о том, что вам удалось бы обнаружить?Взгляд серых глаз капитана был холодным. Барин чуть было не растерялся. Помог опыт.— Прямому начальнику мастера Цукермана, сэр. То есть капитан-лейтенанту Орстейну.— Правильно. А что дальше?— Я думал, коммандер Орстейн просмотрит мой доклад, может, сам кое-что проверит и примет соответствующие меры.— А вы умоете руки?— Да, сэр.— А что, по-вашему, Орстейн должен был сделать с вами, щенком, который раздобыл такой незавидный трофей?— Об этом я не думал, сэр.— Трудно поверить.— Сэр, кому приятно обнаружить, что старший мастер теряет… теряет сноровку? Старшие мастера — это особый разряд офицеров. — Он хотел сказать по-другому, но нужных слов подобрать не смог.— Да, бесспорно. Но если я вас правильно понял, вы предполагали, что капитан-лейтенант Орстейн задаст вам нагоняй, а потом сам все проверит?— Да, сэр.— Скажите, Серрано, если бы вы еще что-нибудь обнаружили серьезное, рискнули бы вы все равно доложить об этом Орстейну?— Да, сэр! — Барин не смог сдержать своего удивления.— Ну что ж, интересно. Позвольте повторить то, что, я уверен, уже говорил вам Докери. Плохо, когда младший офицер безынициативен, плохо, когда он беспокоит старших офицеров по мелочам, но хуже, опаснее, а по большому счету иногда может расцениваться и как предательство, если младший офицер скрывает серьезную проблему от старших. Если бы вы доложили о мастере Цукермане раньше, можно было бы раньше решить эту проблему, и мне не пришлось бы сейчас все это вам выговаривать. Надеюсь, вы все поняли и никогда больше не повторите этих ошибок. Если же такое случится снова, то теперешний выговор можно назвать искоркой в сравнении с тем ядерным взрывом, который обрушится на вас. Понятно?— Да, сэр.— Тогда проваливайте и старайтесь больше впросак не попадать. Глава 10 Корабль РКС «Джерфолкон» Лейтенант Касия Ферради знала, что выглядит так, будто сошла с плаката, агитирующего в рекруты. Она внимательно следила за своей внешностью. Каждый волосок лежал там, где ему надлежало быть, фиалковые глаза из-под идеально изогнутых бровей светились интеллектом. Черты лица — высокие скулы, аккуратно очерченный подбородок, короткий прямой нос, красивые губы — соответствовали представлению любого человека об идеальной красоте.Стоило в юности рискнуть и пройти процедуру биомоделирования. Она всегда хотела стать офицером Флота, а если совсем честно — капитаном. Родители рассказывали ей, что еще ребенком она представляла себя командиром космического корабля. Касия Ферради была рождена, чтобы стать героиней, чтобы доказать, что женщины Подлунных Миров тоже на что-то способны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59