Она вовсе не блистала в технике, как некоторые другие.Она много занималась, неплохо разбиралась в том, что от нее требовалось… Но не больше. Ты слишком строга к себе. Недостаточно строга. Жизнь может быть куда жестче, нужно самой опережать ее. Ты не даешь себе проявиться полностью. А что, по его мнению, значит «полностью»? Что хотел сказать этим энсин Серрано? Он совсем юн, этот мальчик Серрано. Значит… он считает, что она не дает себе проявиться. Если бы он только знал. Если, если, если…Теперь после стольких лет в технических группах она уже не может переспециализироваться. Она и не хочет учиться на капитана. Не хочет? Она терпеть не могла сражений, с самой первой минуты мятежа и до последнего удачного выстрела все это было просто отвратительно. Она постаралась подавить чувство, которое у нее сопутствовало страху, болезненное отвращение ко всей этой бессмыслице…Кто вообще знает, что в такие минуты чувствуют люди? Вероятно, она сможет сама стать инструктором, она знала, что умеет преподнести другим даже самый сложный материал. Инструктор по истории тогда так прямо ей и сказал. Почему она отказалась от того предложения? Мысли ее метались, как рыба на крючке, она не могла уйти от болезненной реальности, на которую так глупо, так слепо попалась. И впрямь как рыба… она, которой предначертано плавать свободной. Но где?На следующее утро она выглядела такой усталой, что это заметила даже майор Питак.— Поздно легли, Суиза?— Нет, просто снились плохие сны, майор. — Она постаралась закончить разговор, но не резко. Питак долго смотрела на нее.— У многих людей, побывавших в сражении, случаются особые сны, вы ведь знаете. Никто вас не будет презирать, если вы попробуете пройти сеанс терапии в медчасти.— Со мной все будет в порядке, — быстро ответила она. — Сэр.Питак все смотрела на нее, и Эсмей почувствовала, как краснеет.— Если станет хуже, сэр, я вспомню ваш совет.— Хорошо, — проговорила Питак. И вдруг, как Эсмей только расслабилась, добавила: — Если это не секрет, скажите, почему вы выбрали техническое, а не командирское направление?У Эсмей перехватило дыхание. Она не ожидала, что здесь ей зададут такой вопрос.— Я… я не думала, что из меня выйдет достойный командир.— Почему?Она попыталась что-нибудь придумать:— Ну… я не из флотской семьи. У них это врожденное.— Вы действительно никогда не хотели командовать, пока это само собой не получилось на «Деспайте»?— Нет, я… Когда я была девочкой, конечно, я о многом мечтала. Я из семьи военных и с детства наслушалась предостаточно героических историй. Но больше всего я хотела просто в космос. Когда я попала в подготовительную школу, то увидела людей, подготовленных намного лучше, чем я…— Вначале вы неплохо проявили себя как лидер.— Наверное, мне дали фору, потому что я с далекой планеты, — ответила Эсмей. Так она объясняла все себе уже который год. А лидерские оценки становились все хуже. До Ксавье. До мятежа.— У вас совсем не технический склад ума, Суиза. Вы много работаете, вы достаточно умны, но это не ваше. Ваше — это лекции. Та бумага, которую вы мне написали… Технические специалисты по-другому излагают материал.— Я стараюсь…— Я никогда этого не отрицала. — В голосе Питак звучало чуть ли не раздражение. — Но скажите, ваши родственники когда-нибудь стали бы из лошади для поло делать тяжеловеса?Эта попытка объяснить ей все при помощи понятий ее родной культуры почему-то задела Эсмей. Она заупрямилась. Она прямо-таки физически ощущала, как у нее вырастают длинные ноги с тяжелыми копытами, и вот они увязают в грязи, она пытается высвободиться, сопротивляется.— Если нужно было бы перевезти груз и под рукой не было бы другой лошади…— И пока Пятак не успела ничего ответить, ова продолжила: — Я понимаю, что вы хотите сказать, сэр, но я никогда о себе не думала как… как о лошади, на которую взвалили слишком большой груз.— Интересно, а что вы думали, — бросила Шпак, словно сама себе.— Я хотела работать, — ответила Эсмей, — подальше от Альтиплано. — Честнее не скажешь, если, конечно, не углубляться в такие вопросы, которые она вообще не желала обсуждать.Питак гневно посмотрела на нее:— Девушка, Флот это не место работы подальше от дома.— Я не имела в виду просто работу…— Надеюсь. Черт побери, Суиза, вы так хорошо что-то делаете, а потом… Ляпаете совсем невпопад.— Извините, сэр.— А потом извиняетесь, Суиза. Я вообще не понимаю, как вам удалось сделать то, что вы сделали при Ксавье, но лучше побыстрее во всем разбирайтесь, ведь талант-то ваш именно в этом. Или вы им будете пользоваться, или он сгниет. Это понятно?— Да, сэр. — Ничего ей не понятна Вряд ли Барин ей здесь поможет. В частности, потому, что она сама не сможет просить его о помощи.— Я устроила ей настоящую взбучку, — сказала Питак капитану Севешу.— И?— А потом сорвалась и чуть не ударила ее. Я совсем ее не понимаю. В ней словно два разных человека, а может, и три. Производит впечатление человека огромных способностей, настоящего сильного характера, а потом вдруг проскальзывает, как вода сквозь пальцы. Я никогда такого раньше не встречала, а всегда думала, что повидала предостаточно всяких странностей, которые обычно разгребают психоняни. Вот она вся перед вами… а потом вдруг раз, и нет. Я по-пробовала уговорить ее сходить в медчасть по поводу ее переживаний после битвы, а она уклонилась, словно я предлагаю ей невесть что.— Мы не первые, кого она вводит в заблуждение, — напомнил ей Севеш. — Поэтому мы так и удивились…— Есть и хорошие новости: она понемногу выходит из своего панциря, общается с молодыми офицерами, — продолжала Питак. — С энсином Серрано и другими.— С молодым Серрано? Не думаю, что это так уж хорошо. При Ксавье было двое Серрано.Питак пожала плечами:— Не вижу никаких проблем. Этот слишком молод, те были намного ее старше. И они ничего плохого не замышляют. Они лазают по Стене и временами вместе играют в спортивные игры. Я даже подумала, что высокомерие Серрано может помочь продырявить ее панцирь, а там, глядишь, и таланты наружу вылезут.— Возможна Но она видится не с ним одним?— Нет. Я узнаю обо всем в основном от Цинтнер, которая играет вместе с ними. Ова говорит, что Суиза терпеть не может игры с переменной гравитацией, но вообще играет неплохо. Я не спрашивала, но она сама рассказала мне, что двое или трое молодых людей бегают за Суизой. Правда, без особого успеха. Когда получше ее узнаешь, понимаешь, что она просто очень замкнутая» — так сказала про нее Цинтнер.Севеш вздохнул:— Наверняка прячет что-то. Эти молодые офицеры всегда что-то скрывают, даже когда сами уверены в обратном.— А мы не скрываем? — спросила Питак.— Скрываем, но мы об этом сами знаем. Преимущества зрелости: мы знаем, где закопаны наши тайны, а то, что закопано, может быть и выкопано. Обычно, правда, в самый неподходящий момент.— А Суиза?— Оставьте ее в покое, ненадолго. Посмотрим. Может, она сама преуспеет после того, как вы намекнули ей. Мы все сошлись во мнении, что она неглупа. Она будет здесь два года. Потом, к следующему отчету, мы попробуем снова. Если, как сказал кто-то, жизнь сама не опередит нас.
Эсмей попробовала сосредоточиться на работе, внутри у нее росло возмущение. Она знала, что для младшего офицера чувство это крайне неподходящее… Ничего хорошего оно не принесет, никакой пользы, даже если оно оправдано. Ей нравилась майор Питак, она доверяла ей. Если Питак сказала, что у нее не технический склад ума, значит, это так. Она постаралась забыть о жалости к самой себе, хотя ей очень хотелось поплакаться: столько часов за учебой, столько старания, самопожертвования…— Глупо! — вслух выпалила она, неожиданно и для себя самой, и для старшего мастера Сиварса, который пришел с чем-то к майору Питак. — Извините, — обратилась к нему Эсмей, лицо у нее уже горело. — Я думала о своем.— Все в порядке, лейтенант, — ответил он снисходительно, так, как может говорить старший сержант с младшим офицером, которого он терпит только благодаря своей доброте. По крайней мере так показалось Эсмей, и она еще больше возмутилась.— Мастер, как вы можете определить, кто из ваших подчиненных имеет технический склад ума?Он очень красноречиво посмотрел на нее, мол, не ваше это дело, да и не мое. Но все же ответил, прислонившись к стене:— У некоторых прямо на лбу бывает написано, тут не ошибешься. Как-то лет шесть-семь назад был у меня один такой — он только что закончил учебу, экзамены сдал блестяще. Ну у нас и раньше бывали отличники… Но этот парень до чего бы ни дотрагивался, все тут же усовершенствовал. Через пару дней мы уже знали, что у нас в руках сокровище, через десять молились, чтобы он только никому ничего не ляпнул из начальства, потому что была у него такая привычка. — И мастер улыбнулся. — Это еще до «Коса» было, вы же понимаете, корабль еще строился, а мы работали у станции Сьерра. Майор Питак была тогда лейтенантом, как вот теперь вы, только она все равно была такая же, как сейчас. Ну и парень этот как-то что-то ей выпалил, она аж вся побелела. Потом заморгала, посмотрела на меня и сказала, что он прав. И вышла. Очень показательно для обоих, хотя, конечно, я вставил ему по первое число, она ведь офицер. А он на самом деле говорил всегда то, что думал, ничего не пытался приукрасить.— Но ведь не все из таких — гении?— Ну… я сразу могу определить трудолюбивых. А это уже полдела. Тот, у кого хватает ума сдать экзамены, сможет научиться работать хорошо, если будет усерден, как, например, вы. Но ничто не заменит нюха, когда человек сам все чувствует… Я даже не могу объяснить этого, лейтенант. Вы или понимаете материал, или нет. У некоторых бывает очень узкий круг интересов, кто-то, например, может прекрасно разбираться в сканирующих технологиях и приборах, но помимо этого — ни-ни. Другие, наоборот, могут работать почти с любыми системами.— А вы когда-нибудь ошибаетесь? Он пожевал губу:— Иногда, да… Но тогда обычно дело не в таланте. Я, бывало, пропускал другие качества, которые потом мешали работе. Как-то из сектора одиннадцать перевели к нам младшего сержанта с прекрасными показателями. Странно это было. Зачем такого хорошего переводить? Но у нас не хватало рабочих рук, как, впрочем, всегда. И он оказался очень даже кстати.— И что же с ним было не так?— Он оказался подлецом. Он все время что-нибудь кому-нибудь подстраивал — товарищам по работе, в каюте, везде. Настраивал всех друг против друга, все так выворачивал наизнанку, вроде и не врал, но получалось плохо. Правил напрямую никогда не нарушал… Он уж знал, как надо осторожничать… Но к середине его срока здесь мы уже были готовы на все, только бы от него избавиться. По крайней мере лично я. Меня как раз повысили, сделали старшим мастером, мне хотелось, чтобы работа в моем отделе шла гладко, а тут он. Мы от него-таки избавились, но это оказалось не так просто. — (Эсмей поняла, что он не хочет вдаваться в подробности, и ничего не стала спрашивать.) — Потом еще был один, умный, но только если мог сосредоточиться на работе, а он был таким эмоциональным, что постоянно отвлекался, постоянно он что-то там переживал. Или о ком-то страдал. В результате мы отправили его в медчасть, они там занялись им, но после лечения он захотел перевестись в другой отдел. Я слышал потом, что он неплохо работает в секторе восемь. — Мастер улыбнулся Эсмей, встал и пошел к выходу. — Работайте, лейтенант, у вас все неплохо получается.Значит, и он понимает, что она не блещет. Эсмей еле сдержалась, так ей хотелось запустить чем-нибудь в его широкую спину.Вечером, за ужином, она говорила меньше обычного, больше слушала. Тот офицер, что сам себя назвал гением по исследованию специальных материалов, тоже молчал. Вид у него был отрешенный, словно он пытался разрешить какие-то внутренние дилеммы. Барин Серра-но рассказывал о том, как пытался перекалибровать гравитационный сканирующий прибор, в котором, по его выражению, кто-то на соединениях отбивал чечетку. Голос у него был веселый, а на другом конце стола одна джиг так же весело щебетала о своем новом романе.Эсмей хотелось залезть под стол. Может, она просто не выспалась? Всю ночь ей снились кошмары, а потом странный разговор с начальником. Конечно, радоваться нечему. Она не стала есть десерт и решила пораньше лечь спать.— Нашел, — сказал Архос. — Запутанная штучка.— Надеюсь, похоже на то, о чем нас предупреждали, — ответила Лоза.— Да… но капитан немного нервный, время от времени переносит его с места на место. И периодически проверяет, насколько хорошо работает электросхема.— Значит, чтобы сделать вид, что ведем проверку, нужно снабдить его автономной электросхемой.— Да. Я собрал данные… Удивительно, как люди готовы говорить на любые темы, если только думают, что ты разделяешь их взгляды. Есть там один местный непризнанный гений, он уверен, что капитан недолюбливает его из-за одной шутки, которую даже не он придумал… Он так старался доказать мне, насколько несправедлив и не прав Хакин, что выложил все данные о нашем механизме.— Когда мы сможем приступить?— Капитан проверял его два дня назад. Он делает это по какому-то хитрому графику, но не раньше пяти дней после последней проверки. Так что, если сделаем основную работу завтра, у нас еще и в запасе несколько дней останется.— Надеюсь, все будет в порядке. — Лоза нахмурилась. — То есть теперь, когда мы уже на корабле, нельзя же притворяться, будто мы не понимаем, для чего все это делается…— Почему бы и нет, — ответил Архос. — В предвкушении бессмертия я могу притворяться сколько угодно.— Но если появится Кровавая Орда…— Здесь? Наши конвойные корабли быстренько препроводят их в руки военных крейсеров. Даже не собираюсь беспокоиться, все равно уже ничего не поделаешь. Единственное, что меня волнует, — это нервный капитан корабля. Вот это может быть опасно, ведь в любой момент он может пылинку на экране сканирующего прибора принять за движущийся корабль врага и вдруг решит взорвать «Коскиуско». Пока я на борту, я ради собственной безопасности хотел бы вывести из строя этот прибор, чтобы не лишиться возможности жить вечно и радостно из-за того, что какому-то придурку капитану взбредет на ум дурацкая идея.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58