— Тише, — мягко предупредила она. — Допустим, вы друг Йокабампа. Как видите, нас держат как пленников в собственных покоях. Его величество уверяет нас, что это лишь временная мера…— Если это величество, то моя бабушка — балерина! — вставил Алан. — Как только я впервые кинул взгляд на негодяя, я понял, что ничего хорошего из него не выйдет! Король Лафайет, как бы не так! Погодите, доберусь я до шеи предателя!— Помнится мне, вы не вполне справились с задачей, когда столкнулись с ним в последний раз, — заметил О'Лири. — В любом случае, может быть, следует сделать скидку? Может, это вовсе и не Лафайет О'Лири, который, но всем описаниям, настоящий принц, и…— Неужели вы думаете, что я не знаю этого негодника, который однажды втерся в доверие к ее высочеству при помощи своих штучек, и…— Штучек! Это был не трюк, а просто сильнейший личный магнетизм. И убить Лода было достаточно трудно, даже если вам угодно списать это на ловкость рук… А как насчет убить дракона? Думаете, у вас это лучше бы вышло?— Достаточно, сударь! — перебила Адоранна. — Алан, придерживайтесь темы!— Хорошо. Итак, этот мерзавец, низким обманом внушивший нам на какое-то время ложное ощущение безопасности, неожиданно поднял свои подлинные знамена. Во-первых, он пришел к ее высочеству с рассказами о захватнической армии. Когда, по моему совету, она потребовала доказательств, он оттянул время, солгав. А сам принимал срочные меры, как он это назвал, которые ее высочество не санкционировала. После того как я выразил недовольство, мы утром обнаружили, что заперты под охраной грубых парней, только что набранных и оплачиваемых О'Лири. А когда преданная служанка нашептала нам новости в замочную скважину, мы узнали, что подлец на самом деле объявил себя регентом.— Так… плохо, как и предполагалось, — сказал О'Лири. — Но есть аспекты, которых я пока не могу объяснить… вы мне не поверите, но все идет к тому, что мы должны прижать к ногтю этого Квелиуса. Он — та реальная сила, которая стоит за троном. Самозванец, утверждающий, что он О'Лири, работает на него…— Он не самозванец, а сам О'Лири! — запальчиво крикнул Алан.— Почему вы так уверены? Разве Лафайет О'Лири когда-нибудь ранее заставлял вас усомниться в нем? Разве он не был кристально чист, лоялен, честен?..— Я никогда не верил мошеннику, — твердо заявил Алан. — Его нынешнее поведение лишь подтверждает мои скрытые опасения…— Говорить о подтверждении скрытых опасений слишком рано, — рассердился Лафайет. — Я не вижу необходимости что-либо объяснять тебе, желторотый птенец!— Придержи язык, недоумок, а то я позондирую твое горло моей шпагой!— А, ну да, конечно. Но не будем терять время. Вы, двое — можете бежать тайными коридорами. Я подожду здесь появления Квелиуса. Я пристрелю его из его же собственного оружия. — Он погладил оружие смерти на ремне.— Что? Ты думаешь, я убегу и оставлю, пусть даже такого гнусного мошенника, как ты, один на один с негодяем? Ха! Адоранна, иди, и…— Глупости, — холодно оборвала его принцесса. — Я остаюсь.— В обычной ситуации я бы с вами поспорил, — сказал Лафайет, — но при данных обстоятельствах вы сами должны решать. Если я промахнусь, то с Артезией все кончено!— Как это получилось, сударь, что вы знакомы с информацией, не известной широкой публике, и даже ее высочеству? — спросил Алан.— Это я объясню позже, если… будет позже.— Так не пойдет, — рявкнул Алан. — Кто еще, кроме лакея тирана, мог бы знать его план? — Шпага взметнулась и уперлась в грудь О'Лири.— Если хотите знать, информацию я получил из места, называемого Центральной!Алан и Адоранна переглянулись.— Правда? — пробормотал граф. — Раз так, я думаю, вам будет приятно встретиться с товарищем из Центральной?— Конечно… Но вы не должны ничего знать о Центральной. Ее существование — секрет ото всех, кроме аккредитованных агентов.— Неужели? — сказал Алан. — А случилось так, что эмиссар Центральной вас опередил.— Правда! Я забыл! Где он?— Лежит в соседней комнате. Адоранна, не позовешь ли агента?Принцесса вышла из комнаты. Лафайет услышал приглушенные голоса, затем мягкие шаги по ковру. Стройная девичья фигурка в опрятной серой униформе появилась в дверном проеме.— Дафна! — задохнулся Лафайет. — Что ты здесь делаешь?
— Вы знаете ее? — изумился Алан.— Я думал, ты в безопасности и в распределителе Центральной, — сказал Лафайет, не сводя с нее глаз. — Бедная малышка, я знал, что они кого-то послали, но мне никогда не приходило в голову, что они такие идиоты, что…Дафна выхватила пистолет из кобуры и прицелилась в О'Лири.— Я не знаю откуда вам известно мое имя, — сказала она с едва заметной дрожью в голосе, — но еще один шаг, и я выстрелю!— Дафна, это я, Лафайет! Разве ты не знаешь меня?— Что, и вы? Неужели все думают, что я такая помешанная, что не узнаю собственного мужа?Лафайет облизал губы и глубоко вздохнул.— Послушай, Дафна, попробуй понять. Я не выгляжу собой, я знаю. Я выгляжу, как вор по имени Зорро. Но на самом деле я — это я, понимаешь?— Я понимаю, что вы не в своем уме. Не подходите!— Дафна, послушай меня! Я вышел в ту ночь, в среду, кажется, две недели тому назад, чтобы, э-э, заскочить в «Секиру и Дракон», и со мной произошло… это! Это все из-за штуки, которая называется Главный Референт. Парень по имени Квелиус за все в ответе. Он заплатил Рыжему Быку, чтобы тот меня туда заманил, и…— Перестаньте! Вы не Лафайет! Он высокий и красивый, немного инфантильный, и у него кудрявые волосы и самая прелестная улыбка, особенно когда он делает что-нибудь глупое…— Вроде этой? — Лафайет улыбнулся своей самой застенчивой улыбкой. — Видишь? — сказал он сквозь зубы.Дафна взвизгнула и отскочила.— Ничего похожего, ты, злобный монстр!— Послушай, Зорро ничего не может поделать с тем, что у него глаза близко посажены!— Довольно, мошенник! — зарычал Алан. — Ты что, рехнулся, скотина неотесанная? Не кажется ли тебе, что не только графиня Дафна, но ее высочество и я лично тоже знаем этого двуличного О'Лири в лицо?— Он не двуличный! — крикнула Дафна, оборачиваясь к Алану. — Он просто… просто… болен… или еще что-нибудь. — Она неожиданно шмыгнула носом и смахнула слезу.— Послушайте, нам сейчас нельзя ссориться из-за недоразумения, — взывал Лафайет, — забудьте о моем имени! Важно остановить Квелиуса, поспешите! У него нечто вроде машины вероятности на взводе. Она может повернуть Артезию в положение вне континуума! Если он сделает это, то будет навсегда свободен от внешнего влияния Центральной.— Что вы знаете о Центральной?— Разве ты не помнишь? Ты же меня там вчера видела! И даже помогла мне…— Я там видела другого сумасшедшего, который пытался убедить меня, что он Лафайет О'Лири. Я вас никогда в жизни не видела… и его тоже!— Дафна… они оба были мной! То есть я был обоими! То есть… о, все равно! Главное — я на твоей стороне, и на стороне Адоранны. Я просто переговорил с Никодеусом. Именно он предупредил меня о Ломе, то есть Квелиусе!— У вас есть доказательства?— Ничего из документов. Но, Дафна, послушай: закрой глаза и представь себе, что я сильно простужен, или меня по глотке ударили мячом для поло или еще чем-то. Теперь… помнишь вечер нашей первой встречи? На тебе ничего не было, кроме мыльной пены, помнишь? Поэтому я заказал для тебя милое бальное платье, розовое с серебром. А чуть позже, в тот же вечер, ты спасла мне жизнь в первый раз, уронив ночной горшок на голову графа Алана! И…— Кто рассказал вам все это?— Никто! Это я, я это помню! Просто представь себе, что я… я заколдован или нечто в этом роде, как царевна-лягушка. Под этой чумазой личиной тот же старый Лафайет, который ухаживал за тобой и завоевал тебя!— В этом что-то есть… почти как будто…— Значит, ты все же узнаешь меня?— Нет. Но… но я думаю, не вредно выслушать то, что вы говорите, даже если вы сумасшедший.— Ну, это уже кое-что…— Мы уже наслушались бреда сумасшедшего, — сказал Алан. — Остается вопрос «что делать?». Мы знаем, что фальшивый король рассчитывает нынче вечером на большую удачу; слухи все упрощают. В таком случае его нужно опередить или вообще не начинать. Я имею в виду, что мне уже пора пробираться вперед, пробиваться сквозь заслон наемников узурпатора, которые охраняют нас здесь, и убрать их хозяина, когда он будет пировать в банкетном зале!— Ты никогда не сделаешь этого, Алан! — твердо сказал О'Лири. — В любом случае нет нужды в показательных выступлениях. Мы можем воспользоваться тайными коридорами и появиться в зале неожиданно, сюрпризом…— Если довериться этой тайной разведке…— Алан, он наш друг, я это чувствую. Мне кажется, что я это знаю… — Адоранна испытующе смотрела на О'Лири.Он вздохнул:— Давайте не будем начинать все сначала, — попросил он. — В котором часу начинается эта большая операция?— В восемь вечера, примерно через час.— Если только я не заблуждаюсь, вас навестят гораздо раньше с той самой целью, в которой вы заподозрили меня. Квелиус не может себе позволить, чтобы вы остались живы, в то время как его марионетка сегодня вечером сделает важное заявление. Он, возможно, рассчитывает, что в суматохе танцев незаметно выкрадет тела из дворца. Позже он сделает печальное объявление, что вы пали жертвой лихорадки. Если вы появитесь в добром здравии, этот план будет сорван. После этого мы будем действовать, исходя из конкретной ситуации.— В бальном зале на виду у людей, — рассуждал Алан, — мы будем в безопасности на время. Он не осмелится зарезать нас на виду у наших подданных.— И уже одно наше присутствие, — добавила Адоранна, — обнаружит лживость его заявления о нашем недомогании.Алан ударил кулаком в ладонь:— Возможно, но вдруг эти тайные ходы ведут в ловушку… — Он свирепо взглянул на Лафайета. — Я знаю, кто первым умрет.— Не беспокойся, Ал, вы доберетесь невредимыми, — уверил его О'Лири. — А теперь, я считаю, вам обоим следует выглядеть как можно лучше, чтобы произвести должное впечатление на присутствующих: медали, ордена, драгоценности, тиары.— Тебе бы самому помыться, приятель, — обратился Алан к О'Лири. — От тебя козлом несет.— Ванна? — изумился Лафайет. — Я уже забыл, что она существует!— Там, — Алан указал на приоткрытую дверь через короткий коридорчик. Там виднелся бледно-зеленый кафель и золотая арматура. — И можешь сжечь эти ветхие тряпки; думаю, наряд моего лакея тебе вполне подойдет.— Надеюсь, что успею, — сказал Лафайет, направляясь в ванную. С четверть часа он блаженствовал в горячей ароматизированной воде, натирая кожу фиалковым мылом.— Полегче, мальчик, — посоветовал он себе. — Так всю шкуру сдерешь. Отчасти этот темный оттенок не смывается.Затем О'Лири побрился, решив оставить усы Зорро, подделав их под Эррола Флинна парой маникюрных ножниц, которыми воспользовался также и для ногтей. Блестящие иссиня-черные волосы были также слегка подстрижены и насухо вытерты полотенцем, после чего, будучи причесанными, они рассыпались на довольно франтоватые естественные кудри. Алан оставил в передней одежду. Лафайет надел чистое белье, черные панталоны в обтяжку, белую сорочку со свободными рукавами и открытым воротом. Перед тем как надеть еще черную куртку, он обернулся алым кушаком из своего прежнего туалета — явно недавнее приобретение, почти не грязное. По необходимости он также оставил золотые кольца на руках и в левом ухе, так как они казались неотъемлемой частью образа. Он прогулочной походкой вернулся в гостиную. Дафна удивленно обернулась:— О, это вы? Вы изменились.— Где Адоранна и Алан?— В своем будуаре, одеваются.— Ты такая привлекательная в этой форме, Дафна, — сказал О'Лири, — но мне ты больше нравишься в мыльной пене.— Прошу вас, оставьте эти фантастические воспоминания, сэр! У меня нет выбора, поэтому я имею с вами дело. Но глупо пытаться изображать из себя Лафайета, если у вас нет и капли сходства с ним.— Что ж, видно, придется смириться с мыслью о платонических отношениях. Но это трудно, Дафна. Ты никогда не узнаешь, как я скучал по тебе эти последние две недели, как я хотел обнять тебя, и…— Не нужно быть назойливым, — мягко сказала Дафна, — лучше изложите мне план.— Ах да, план! Ну, если начистоту, то план нужно разработать. Дафна, знаешь, у тебя самые красивые в мире глаза!— Вы действительно так считаете? Но все равно. Нужно поговорить о том, что мы будем делать, когда доберемся до бального зала.— Ну, этот тип, Квелиус, — довольно могущественное действующее лицо. Наш единственный шанс — подкрасться к нему и прижать его к ногтю, пока он не использовал свой звуковой проектор. Ты знаешь, что у тебя волосы, как ониксовая пряжа? И даже в этой униформе твоя фигура может разбить мужское сердце с расстояния в сто ярдов!— Какой глупый, — прошептала Дафна. — Должна заметить, что побритым вы выглядите лучше. Но в конце концов, мы не можем тут стоять и болтать весь день… — Она взглянула в лицо Лафайету, когда он подошел к ней. Он обвил ее руками. Дафна вздохнула и закрыла глаза, приоткрыв губы.— Эй! Что вы делаете? — неожиданно сказал Лафайет. — Целуете незнакомца, да? Вы меня удивляете, Дафна!Она сжалась, отступила назад и со всего маху так его ударила, что он, спотыкаясь, попятился.— Эй! Что происходит? — сказал Алан за спиной О'Лири. Он стоял в дверном проеме, великолепный в роскошном голубом с алым костюме.— Все нормально, — запальчиво сказала Дафна, отворачиваясь от О'Лири. — Я уже разобралась.Алан криво улыбнулся О'Лири.— Леди отвратительно верна супружеской клятве, — объяснил тот, мечтательно потирая щеку.Появилась Адоранна, царственная, как сказочная королева, в серебряном платье, украшенном бриллиантами. Она повернулась к Алану, затем к О'Лири и Дафне, которая отвернулась к окну. Адоранна подошла к ней, обняла за талию:— Ничего, Дафна, — прошептала она, — я знаю, когда-нибудь Лафайет придет в себя.Дафна подавила рыдание, промокнула глаза, повернулась, расправив плечи. В этот момент раздался властный стук во входную дверь.— Думаю, пора уходить, — сказала она. 11 Через десять минут они столпились в душной камере глубиной около ярда, длиной десять шагов, скрытой в толще стены за бальным залом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22