А ему хотелось затянуть агонию еще и для того, чтобы точно выяснить ее мотивы. Но что бы такое устроить прямо сейчас? Как бы уязвить ее высокомерие и одновременно не видать, что знает ее игру?Аааа!— Я вижу, у тебя из бородавки растет жесткий волос, — неожиданно произнес он, глядя на восхитительную мушку возле ее губы. — Я могу вырвать, если хочешь. У моей бабушки такие тоже росли, после того как она перешагнула через определенный… возраст. — И с ликованием стал наблюдать, как рука у Идит взметнулась к губе, ощупывая родинку, хоть она и знала наверняка, что никаких волос на ней нет.
— Это родинка, а не бородавка, — возмутилась она и метнула в него полный ледяного недовольства взгляд.Черт побери! Почему мне казалось, что ее глаза стали склеротическими от старости? Они просто греховно прекрасны.— Ох, видно, я ошибся.Протянув руку, он дотронулся пальцем до мушки, потом провел по тонко очерченной верхней губе с глубокой ямкой посредине. И тут же к некоторой части его тела, о которой он предпочел бы сейчас не вспоминать, бешено прилила кровь. Ему хотелось бы думать, что кровь кипит в нем от гнева, но тогда она ударила бы в голову, а не хлынула совсем в другое, прямо противоположное место, вызвав там острый прилив желания.Поспешно убрав руку, он увидел на кончике пальца тонкий слой золы. «Так вот почему ее лицо казалось серым. Неужели она считала меня слабоумным? Так и есть, считала», — с унынием подумал он.Он потер указательный палец о большой, затем стряхнул золу с преувеличенной привередливостью и смерил жену косым взглядом.— Должно быть, ты стояла на кухне слишком близко к огню. Тебе надо быть более осторожной.Идит едва не поперхнулась от его слов.— Ты сердишься на меня?— Разве у меня есть причина сердиться на тебя, Идит?— Н-н-нет, — пробормотала она. — Просто мы совсем недавно так хорошо ладили, а теперь ты кажешься… ну, изменившимся.— Да, мы жили с тобой душа в душу эти несколько дней, верно говоришь, особенно после того, как я превратился в такого доброго, податливого мужа. Или, скажешь, я не выполняю все твои приказы, всю работу, которую ты мне велишь делать?— Ты мог отказаться, я никогда и не настаивала на твоей помощи.— Нет, ты досуха выдоила мою виноватую совесть. Признайся, что я говорю правду.«Если ты еще когда-нибудь в моей жизни попросишь меня вычистить уборную, дорогая леди, я возьму тебя за ноги и обмакну волосами в жижу. Или окуну тебя с головой. Тогда уж нос у тебя будет задираться чуть меньше».— Ты так недоволен тем, что я залезла на дерево?«Дерево! Дерево! Она неделями меня обманывала, а еще говорит о деревьях!»— Да, я недоволен тем, что моя жена залезает на деревья. Больше этого не делай.Он увидел, что его упрямая супруга хотела было протестовать, но затем решила попридержать язык, несомненно заметив его скверное настроение. Видимо, у нее накопилось еще немало дурацких просьб, с которыми она хотела обратиться к нему. Ха! Хватит с него!Она пригубила меда из чаши, нуждаясь, казалось, в подкреплении своих трепещущих нервов. Но нет, пожалуй, он ошибся. Его жена отличается самообладанием бывалого воина. Выпив все до капли за три быстрых глотка, она подняла глаза.— Эйрик, я должна тебе кое в чем признаться. Я уже давно собиралась сделать это признание.«Аааа, так она решила открыться. Ну, маленькая ведьма, может, я еще и не захочу тебя слушать».— Насколько давно?— Что?— Как давно ты хотела мне сказать… про эту вещь? — Говоря это, он лениво смотрел на нее и чувствовал себя жирным котом, играющим с маленькой мышкой.Внезапно он подумал с восхитительным предвкушением, что, возможно, получит удовольствие, снимая слой за слоем маску со своей жены, чтобы выяснить, какой это такой «жемчужиной» была она. Может статься, ему суждено приятно удивиться.— Несколько недель. Вообще-то, с нашей помолвки, — призналась она, побледнев от беспокойства.«Это хорошо».— Не связано ли это с письмом, которое ты отправила позавчера утром своему поверенному в Йорк, хоть я тебе и говорил, что сам буду вести твои дела?Он увидел, как по ее лицу пронеслась паника: для нее оказалось полной неожиданностью, что ему известно про ее письмо. Идит с большими предосторожностями отправила его с проходившим путником, хотя Эйрик и проявлял недоверие к каждому незнакомцу, попадавшему в Равеншир, с тех пор как Стивен подбросил письмо в его замок. В особенности оттого, что в последнее время появлялись все новые признаки присутствия дьявольского графа в окрестностях замка — отравленный колодец, сожженная хижина, деревенская девушка, ставшая жертвой неизвестного насильника.— Нет, сейчас я не хочу обсуждать письмо к своему поверенному. К тому же я не собиралась скрывать это от тебя.«Ну конечно, когда-нибудь открылась бы».— М-м-м, тогда, должно быть, это овцы, которых ты заказала без моего разрешения.— Я намерена заплатить за них сама, — запротестовала она, махнув рукой, явно раздосадованная тем, что он не дает ей возможности сделать признание так, как собиралась она. — Я несколько раз спрашивала Вилфрида про овец, когда же ты задержался в Норте, а лето уже почти наступило, я решила…Голос у нее задрожал, когда она подняла глаза и, конечно же, заметила хмурые морщины на его лбу и опущенные уголки рта.— Тогда твой запрет пускать моих собак в большой зал.Идит застонала от досады.— Я думала, что ты со мной согласишься. И не хотела беспокоить тебя по пустякам.«Беспокоить! Да с первого дня я ничего от тебя и не видел, кроме беспокойства, ты, шило».— Вообще-то я знаю, что тебя тогда тревожит, жена. Это слова, которым ты научила Абдула. Неужели ты не сообразила, что он скоро повторит твои уроки мне?Розовая краска залила ей шею и мило поползла по лицу, кожа которого, как он теперь понял, была восхитительно нежной, белой, как свежие сливки, а не пепельно-серой.Она вызывающе вскинула подбородок, отказываясь отзываться на его едва завуалированные обвинения.— Какие слова?— Противный чурбан! Проклятый зверь! Неотесанная деревенщина! Вот лишь несколько из них.Страх ненадолго вспыхнул на ее застывшем лице, но она не стала опускать глаза.— Почему ты думаешь, что это была я?— У этой проклятой птицы талант к подражанию голосам, как ты прекрасно знаешь. И когда этот пернатый мерзавец назвал меня противным чурбаном, в его голосе появились интонации старухи. А у нас есть лишь одна персона в замке, у кого они слышатся в голосе.Он готов был восхититься ее твердостью и нежеланием сказать что-то в свое оправдание. Краешки ее греховных, соблазнительных губ дрогнули в усмешке. Она еще заплатит за это. Эйрик удивленно покачал головой, внезапно подумав, что никогда не слышал, как жена громко смеется, и даже не помнит, улыбнулась ли она хоть раз произнесенной шутке. Слишком надменная. «Ха! Я подчиню тебя своей воле и не пожалею на это сил, моя лукавая жена».— Я не понимаю, почему ты не советуешься со мной, прежде чем решать, Идит. Я ведь не людоед какой-нибудь. — Эйрик заставил себя произнести это почти ласково, снискав в ответ, подозрительный взгляд. — О, верно, мне не нравится, как ты переделываешь мою жизнь и хозяйство по собственному разумению, однако единственная вещь, которую я потребовал от тебя перед нашим обручением, была честность. Пока ты не будешь меня обманывать, в чем угодно, считаю, что мы сможем поладить. — «Честность! Ха!»Кровь отхлынула от ее щек. Милостивый Боже, если бы он не был так чертовски зол, то на самом деле неплохо бы позабавился.— Итак, твое признание… ты так это назвала, не правда ли? Может, у тебя наконец появилось желание завершить наш брак, и ты, робкая птичка, не находишь подходящих слов, чтобы сказать мне об этом? Ну, не смущайся. Я справлялся у Берты, и она мне сказала, что твои месячные уже прошли.Выразительные глаза Идит расширились от ужаса. А его ухмылка стала еще шире.— Я понимаю, это тебя беспокоит… что наш брак не завершен. Тем более что закон саксов недвусмысленно заявляет, что брак не считается настоящим, пока утренний подарок не будет передан утром после… ну, тут трудно найти подходящие слова… удовлетворительного поведения жены на брачном ложе. — Ей не обязательно знать, что про этот закон редко вспоминают, подумал Эйрик.Идит закашлялась, и он заботливо передал ей новую чашу медовой браги. Когда закончился приступ кашля, она выпалила:— Но ведь Тайкир передал мне твой «утренний подарок» по твоему поручению, и он мне, кстати, очень понравился. Книга по пчеловодству — самый приятный подарок, который я получала в своей жизни. У меня не было случая поблагодарить тебя так, как следовало бы, но я думала…Эйрик прищурился и пытливо поглядел на нее.— Не вертись так много, Идит, а то мне трудно видеть тебя отчетливо. — Он крепко сжал кулаки, чтобы овладеть нахлынувшим гневом. Теперь они оба играли в обманную игру.Она запнулась, но выглядела довольной собой, несомненно поздравляя себя с тем, что удалось так вывернуться. Затем вернулась к сказанному ранее:— Я думала, что подарок, переданный мне Тайкиром по твоему поручению, будет достаточным, чтобы сделать действительным наш брак.— Конечно, я не стал бы против этого возражать, но суд и церковь могут объявить наш брак недействительным даже теперь, поскольку он не завершен. Есть много людей, которые знают, что я не был с тобой в ночь после свадьбы и сейчас сплю один. Если Стивен задумает опровергнуть наш брак перед витаном, нам придется поклясться, что дело сделано.Он в упор уставился на нее, невероятно радуясь ее смущению и недовольству.— Хочешь ли ты взять на себя такой риск?Идит колебалась лишь один миг, потом покачала головой.— Хорошо. Значит, ты не будешь против того, что я велел слугам перенести твои пожитки к себе в спальню.— Уже? — Хотя на ее лице не появилось никакой паники — Боже, его жена превосходная лицедейка! — Тонкие пальцы нервно сцепились на коленях.— Да. У тебя есть какие-то причины для отсрочки?Идит, казалось, не находила ответа. Она онемела от его вопроса.— Ну, ты прав, пожалуй, — наконец неохотно признала она. — Это ведь всего одна ночь. И несомненно, лучше уж поскорей покончить с этим неприятным делом, чтобы…— Неприятным делом? — недоверчиво переспросил он. — Я впервые слышу, чтобы какая-то женщина отзывалась о совокуплении со мной как о «неприятном деле». Ты обижаешь меня, миледи.— Ох, я уверена, что похотливые игры не кажутся отвратительными некоторым женщинам, но я…— Идит, а разве тебе не нравилось заниматься любовью со Стивеном?— Нравилось? Да чему там было нравиться — крови и боли?— Но после того как ты потеряла невинность, разве Стивен не доставлял больше тебе удовольствия при ваших последующих свиданиях?— Последующих свиданиях? Ты с ума сошел? Зачем мне было подвергать себя такому неприятному занятию еще раз?Эйрик недоверчиво улыбнулся и покачал головой:— Я-то думал…— Ты думал, что я вошла во вкус и раскидывала ляжки, как какая-то портовая шлюха? — с отвращением произнесла она. — О, ты просто думаешь как все мужчины, особенно те развратники, которые приставали ко мне со своими гнусными предложениями после того, как родился Джон. — Она смерила его враждебным взглядом, однако он продолжал улыбаться как идиот. — Ну ладно, я согласна сделать это один раз, и довольно.Эйрик удивленно покачал головой. Превосходно сведущая в одних вещах, Идит была совершенно наивной в других. Он просто не мог дождаться, что она еще ему выдаст. Поистине новая жена забавляла его все больше и больше.— Что… что такое? — подозрительно спросила Идит.Эйрик водил указательным пальцем взад-вперед по верхней губе, пытаясь представить себе, насколько молода она и красива под бесформенной одеждой и за смешными морщинами.— Я обнаружил, что мне нравятся дети, после того как нагляделся на Джона, Ларису и Годрика, — тихо сказал он. — И пожалуй, не прочь обзавестись еще ребенком, желательно сыном.На самом деле мысль эта пришла ему в голову только что. Однако, присмотревшись к ней, он обнаружил, что и в самом деле ничего не имеет против нового ребенка. После смерти Элизабет и решения никогда больше не жениться он привык к мысли, что законных детей у него не будет. И ужасно скучал без Ларисы и Эммы. Теперь, когда Лариса вернулась в Равеншир, он вознамерился привезти назад и Эмму.— Ребенком? — удивленно задохнулась Идит и задумалась. — После предательства Стивена я свыклась с мыслью, что больше не стану рожать. Заманчиво, конечно, но… — Она осторожно спросила: — Как ты думаешь, сколько раз для этого понадобится? Тогда мне хватило одного раза.Эйрик подавил смешок от ее явного отвращения к постели, но очевидного желания родить еще одного ребенка.— Трудно сказать, — ответил он, изо всех сил стараясь сохранить лицо непроницаемым. — В твоем немолодом возрасте семя может приняться не так быстро. — Едва подавив в себе хохот, он продолжал: — Для некоторых бывает достаточно одного раза. Другим же требуется попыток пятьдесят или шестьдесят и даже больше.— Пятьдесят? — проскрипела она голосом старухи, явно, придя в ужас от такой отвратительной перспективы.Эйрик недовольно нахмурился, заметив, как тело ее содрогнулось от омерзения.— — Ну, я уверена, что тебе так же неприятна мысль ложиться в постель с пожилой женщиной, как мне мысль о том, чтобы переспать с то… с любым мужчиной.— Если в спальне будет достаточно темно, мне кажется, я сумею справиться с моей задачей, — сухо ответил Эйрик, — попробую представить себе, что морщины на твоем лице появились от улыбки. Что ноги, обхватившие меня за талию, упругие и хорошей формы, а не костлявые и с узловатыми коленями.Идит возмущенно вспыхнула от его оскорбительных и интимных слов, однако он продолжал, словно и не замечал ее недовольства:— А может, ты даже попытаешься изобразить удовольствие от нашей любви, если моему орудию потребуется поощрение. Как ты думаешь, смогла бы ты пару раз издать страстный стон?Рот у Идит открылся в удивлении от его грубости.— Ох, ты поистине противный чурбан.— Ну-ну, Идит. Между мужем и женой не место робости. А если ты не умеешь издавать звуки, присущие страстной любви, я могу тебя научить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49