— У всех других мальчиков в Соколином Гнезде есть отцы, они показывают им, как сражаться мечом, ставить ловушки на кроликов, ссать, а еще…— Джон!— А что? Лорд Эйрик… то есть отец… показал мне вчера вечером, как надо ссать, чтобы не намочить штаны. Это было перед его отъездом, в конюшне.Рот у Идит приоткрылся в ужасе.— Знаешь, мама, мужчины ведь не такие, как женщины, — сообщил он ей, словно делясь важной новостью. — И после того как поссут, им надо потрясти пипиську. А я этого не умел, пока лорд Эйрик… отец не показал мне. А ты знаешь, что дядя Тайкир может ссать и свистеть одновременно?Идит едва подавила смешок.— Как ты думаешь, отец научит меня ругаться, когда вернется?— Конечно нет! И я надеюсь, что ты больше не станешь говорить в моем присутствии таких грубых слов.— Каких слов? — с невинным видом спросил Джон. — Ссать и пиписька?— Да, — строго произнесла Идит. — А если ты еще когда-нибудь повторишь их снова, клянусь, я намылю тебе мылом рот.— А ты и отцу сделаешь то же самое? Он говорит оба слова. А еще знает очень много ругательств. Ты бы слышала, что он говорил, когда мастер Вилфрид поздравлял его в день свадьбы. А еще…— Замолчи!
На следующий день Идит принялась за работу. Она собрала всех слуг, как свободных, так и рабов. За трехнедельное ее отсутствие число их сильно увеличилось, несомненно благодаря распространившейся вести о том, что хозяин вернулся и собирается жениться. В хозяйственной книге замка, которую передал ей Вилфрид, она записала все их имена и особые таланты, чтобы более разумно пользоваться их трудом.Сильно переменившаяся Берта продолжала заправлять кухней со всеми ее многочисленными судомойками, кухонными мальчиками и прочей прислугой. Бритта и две молодых рабыни отвечали за спальни. Теодорик, еще один давний слуга в Равеншире, обслуживал с подопечными большой зал. Остальных Идит направила в прачечную, к коровам, на маслобойню, в пивоварню, на птичий двор, в конюшню, в кладовые, кузню и огород.Годрик, сирота, стал ее личным посыльным, а также приятелем сына Джона, который уже привык к новому дому и к своей новой «сестре», Ларисе. Все трое на удивление быстро подружились и с веселыми криками носились по замку, по широкому двору и в саду, а Принц со счастливым лаем не отставал от них. Из-за возможной угрозы со стороны Стивена их постоянно охраняли и никогда не разрешали выходить за стены крепости и за пределы сада.В замке и вокруг него благодаря детям, казалось, просветлело и повеселело.— Проклятые огольцы! От их постоянных криков у меня прокиснут сливки, — ворчала Берта. Но даже она не могла удержаться от улыбки, когда троица стремглав врывалась к ней на кухню, хватала кусок хлеба или ломоть сыра, а потом быстро уносилась прочь.Идит приходилось выгонять их из своей спальни, когда они дразнили Абдула до такой степени, что его крики разносились по всему двору замка. И все-таки нелепая птица, казалось, грустила, если детей рядом не было.Рыцари из свиты Эйрика ругали малышей, когда те приближались к ристалищу, но порой показывали им, как попасть стрелой в движущуюся цель. И Идит нередко думала, что беззаботные дети являются надеждой на возрождение Равеншира, который многие почли бы обреченным на запустение.
К концу недели замок стал чистым, хозяйство велось исправно. Идит с радостью принялась бы за выполнение своих многочисленных планов в отношении замка, но не решалась, так как не знала, каково положение у Эйрика с казной. Поскольку комнаты не были украшены ни красивой мебелью, ни яркими гобеленами, она решила сделать ставку на чистоту.И все же она мечтала о солнечном балконе, пристроенном к спальням на втором этаже, чтобы можно было на нем сидеть всей семьей. А еще перестроить деревянную церковь, маленькую, чуть больше лачуги. Требовалось новое белье и занавеси для всех кроватей. Висевшее на стенах оружие было до блеска начищено, однако немногочисленные гобелены и знамена, украшавшие стены, обветшали от старости и небрежения. На кухне страшно не хватало посуды — ножей, ложек, ковшей, даже котлов. Вероятно, все растащили за годы отсутствия Эйрика. Требовалось также купить тканей на новую одежду для слуг, так же как для самого Эйрика и его свиты.Сделав внутри крепости все, что могла, Идит отправилась за ее стены в сопровождении Вилфрида. Поездка оказалась не такой приятной, какой могла бы быть, поскольку ей приходилось и дальше играть свою роль — горбить плечи, прикрывать лицо тканью, говорить скрипучим голосом. Она поддерживала свой утомительный маскарад и при слугах.Порой она с тревогой ловила странное выражение на лице Вилфрида, с каким он украдкой наблюдал за нею. Ни в коем случае нельзя было обитателям замка обнаружить ее двуличие до того, как сама она получит возможность после возвращения супруга покончить со своим нелепым притворством.Когда они объезжали на лошадях огромные владения, раздавая семена свободным батракам, которые начали возвращаться на прежние места обитания, Идит делилась с Вилфридом надеждами на обильный урожай овса и ячменя.— Земли тут богатые, — заметил Вилфрид. — Я последовал твоему совету и разделил поле на узкие полосы и на три части — первую для весеннего посева, ее уже разрабатывают, другую для осеннего высева озимой пшеницы, а третью — под однолетний пар.— А ты распорядился, чтобы выгоняли хотя бы тот немногочисленный скот, что остался в Равеншире, пастись на оставленных под пар полях и на стерне после уборки яровых?— Да, миледи. Ты уже три раза напоминала мне об этом.Идит улыбнулась на мягкий упрек Вилфрида.— Каюсь, есть у меня такая привычка — надоедать временами своими приказами.Вилфрид красноречиво закатил глаза кверху.— Жилища батраков в плачевном состоянии, — посетовала Идит, когда они, оставив поля позади, ехали через деревню.— Сначала нам нужно укрепить стены крепости и провести сев.Идит хотела было запротестовать, но прикусила язык. Как и прежде, она не знала, хватит ли у Эйрика средств на такие затраты.Особенно Идит опечалило то, что в хозяйстве, некогда знаменитом своей тонкой йоркширской шерстью, сейчас не было ни одной овцы.— Как ты считаешь, не станет ли Эйрик возражать, если мы заведем новую отару овец? — нерешительно спросила она. Увидев, что обилие ее планов приводит Вилфрида в отчаяние, она поспешно добавила: — Конечно, для начала отара будет совсем небольшой.Вилфрид покачал головой и усмехнулся:— Леди Идит, по-моему, ты ничего не делаешь в скромных масштабах. За прошедшие три дня ты велела мне сделать записи о покупке новых коров, быков для пахоты, о ремонте хижин для батраков, подрезке фруктовых деревьев, о рытье нового колодца и двух новых выгребных ям, починке замковой крыши, расширении конюшни, перевозке пчел для получения меда и изготовления свечей, а теперь еще эта отара вонючих и блеющих овец.— Не забудь о том, что надо почистить уборные.Вилфрид недовольно заворчал при ее напоминании.— Уборными надо заняться в первую очередь, — заметила Идит с особым ударением. Три уборных находились во дворе замка внутри стен, — каменные сиденья выступали наружу, чтобы экскременты и жидкость стекали в пристенные рвы. И сказать, что вонь от них поднималась до небес, значило бы не сказать ничего. — За два года отсутствия Эйрика рвы не чистились ни разу, я в этом уверена. Как и выгребные ямы под двумя уборными, что находятся внутри. Когда их известковали в последний раз?Вилфрид виновато опустил голову.— Это такая противная работа, что я ее все время отодвигал.— Фу! Хуже того, я заметила, что в уборных для слуг нет ни свежей соломы, ни виноградных листьев для вытирания. Как это говорит о чистоплотности обитателей Равеншира? Не удивительно, что от Игнольда и прочих идет такой тяжелый запах.— Миледи! — простонал Вилфрид, и лицо его пошло от смущения красными пятнами. — Зачем обсуждать все эти подробности? Достаточно того, что я уже понял, — ты желаешь увидеть все эти проклятые ямы вычищенными.На следующий день Идит велела Иеремии, каменщику, которого она привезла из Соколиного Гнезда в качестве приданого, подумать над проблемой вентиляции в большом зале. Прежде там находился посредине большой очаг с дымовым отверстием в крыше, как это заведено у викингов, но Эйриков дед Дар заимствовал у саксов множество усовершенствований, включая два камина в обоих концах большого помещения. К несчастью, трубы не были достаточно широкими для зала такой величины, и дым все время шел внутрь.Мастерство Иеремии весьма требовалось и снаружи, она оторвала его от восстановления стен замка. Подобно Соколиному Гнезду и многим другим крепостям по всей Британии, Равеншир был выстроен на высоком и плоском земляном холме, окруженном массивным рвом.— Дар заменил деревянный частокол и башни на каменные стены, — объяснил Вилфрид, — и внешний круг, и внутренний, окружающий двор с его постройками и ристалища. Но набеги саксов на Равеншир за несколько последних десятилетий были катастрофическими для его состояния.— Я заметила, когда вернулась на свадьбу, что Эйрик уже начал восстанавливать стены. И уверена, что Иеремия поможет ускорить эти работы.Вилфрид с недовольством отнесся к ее желанию забрать нового мастера-каменщика.— — Немного дыма в глазах не причинят, никому вреда, а вот противник может прорваться через недостроенные стены крепости.— Ну, хоть кто-то в Разеншире оценил часть моего приданого. Эйрик только и знал, что насмешничал насчет моих пчел, которые тоже являются его частью.Вилфрид отделался в ответ улыбкой, ее постоянные жалобы на Эйрика уже стали для него привычными.— Ты только подумай, пчелы остались единственной частью моего приданого, которую я еще не передала своему супругу. Конечно же, мне не терпится поскорей перевезти их в свой новый дом.Вилфрид что-то грубо буркнул себе под нос.— При том множестве работ, которые требуется сделать в Равеншире, да еще не имея сведений, достаточными ли средствами располагает Эйрик, мне хочется поскорей наладить тут пчеловодство, чтобы хозяйство могло процветать.— Миледи, — выпалил Вилфрид, — предоставь уж лорду Равенширу решать, что он может себе позволить в своих владениях, а что нет. К тому же мы для этого сейчас и решили заняться поздним весенним севом.— Сев в полях, конечно же, первый шаг, но его плоды лишь ненамного улучшат положение в замке. Овцы и ткачество смогут стать прибыльными лишь со временем, а вот для быстрого притока монет нет ничего лучше моего меда, свечей и браги.— Ты намерена торговать своими собственными продуктами? — в ужасе спросил Вилфрид.Идит метнула на него снисходительный взгляд:— Да, намерена. На мой товар всегда огромная потребность, особенно на уникальные свечи-часы.Вилфрид с сомнением посмотрел на нее.— Такие свечи изобрел король Альфред много лет назад, но мои отличаются особенно высоким качеством.Вилфрид с отчаянием потряс головой, несомненно, подумав, сколько еще работы она свалит на него. Однако все планы Идит теперь вращались вокруг доставки пчел в Равеншир, и ей ничего не оставалось, как терпеливо ожидать возвращения мужа. А терпение не входило в перечень ее добродетелей.В конце шестой недели Идит получила краткое послание от супруга, которое странным образом задело ее своей сухостью, и отсутствием сантиментов.
«Миледи Идит, Прости, что задерживаюсь. Я все еще нахожусь в Шотландии по делам своего короля. Рассчитываю вернуться в Равеншир через две недели. Будь осторожна. Твой супруг, Эйрик».
— Святые мощи, я так устала дожидаться его возвращения, — проворчала Идит Вилфриду, который читал другое, адресованное ему лично послание от господина, гораздо более длинное. — А тебе он сообщает, почему задерживается?Вилфрид с непроницаемым лицом взглянул на нее, затем пожал плечами, отказываясь выдавать какие-то секреты.Взглянув на дату написания письма, Идит прикинула, что до возвращения Эйрика осталось еще дней шесть. И у нее будет достаточно времени, чтобы съездить в Соколиное Гнездо, забрать пчел и все соответствующее снаряжение, а затем вернуться в Равеншир до приезда супруга.Она уже собиралась поделиться этим с Вилфридом, затем передумала. Эйрик приказал ей оставаться в Равеншире и хорошенько приглядывать за детьми — не без оснований, учитывая угрозы Стивена. Но почему бы ей не выехать ночью, оставив детей на попечение Гирты и свиты Эйрика?Однако Вилфрид одну ее никогда не отпустит. Он всегда выполнял приказы Эйрика неукоснительно.Так что она не скажет ему о своих планах. Ограничится тем, что оставит весточку для Гирты, сообщая, куда поехала и что вернется как можно скорее.
Четыре ночи спустя Эйрик приближался к Равенширу со своей маленькой свитой. Он повернулся к Сигурду, ехавшему с ним рядом.— Боже, до чего же хорошо возвращаться домой. Как я устал, и какой грязный, и как мне надоело убеждать вождей скоттов, норманнов и валлийцев, чтобы те оставались верными саксонскому королю!Сигурд засмеялся.— Я надрывал голос до хрипоты. Я до потери сознания пил медовую брагу и вино, направо и налево прикидываясь приятелем. Я до крови прикусывал язык, соблюдая дипломатичность.— А все мы вместе покрыли на лошадях такое расстояние, что наши зады задубели, — с улыбкой добавил Сигурд.— Да, и неплохо справились, разнося послание от короля Эдмунда по всей Британии и за ее пределы. Как ты думаешь?Сигурд пожал плечами.— В разговоре с тобой они казались верными, однако кое-кто из этих пограничных лордов настолько независим, что им ничего не стоит отвернуться от нашего короля, если начнется смута.— И правда. Единственное, что можно сказать с уверенностью, так это то, что смута назревает. Везде, где бы мы ни бывали, я замечал скопления воинов, стягивающихся в страну отовсюду. Всех привлекают слухи о нависшей над королем смертельной угрозе, — заключил Эйрик, когда они миновали последний холм перед Равенширом, и у него вырвался усталый вздох.Тут как раз его спутник подъехал к нему с наветренной стороны. И Эйрик брезгливо поморщился.— Проклятье, какая от тебя идет вонь, Сигурд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49