Ее голова все еще кружилась от полученного удара, и крик отчаяния вырывался из груди сдавленным стоном.
«Подожди! Подожди меня!»
С того момента как они покинули аббатство, Джоанна не произнесла ни слова, но это его вовсе не удивило. Несмотря на быстротечность их визита, Гэвин был уверен, что Джоанну глубоко взволновала встреча с Матерью. Не сомневался он и в том, что аббатиса тоже не осталась равнодушной.
Они уже перевалили за верхнюю точку холма, оставив позади долину и аббатство. Рощицы деревьев и покрытые вереском холмы тянулись к широкому озеру, и Гэвин подумал, что наступило подходящее время, чтобы нарушить затянувшееся молчание.
Он повернулся к Джоанне.
– Ты все еще считаешь ее виновной?
Она неохотно оторвала от дороги взгляд, в котором проступала неуверенность, и посмотрела в его сторону.
– Ты до сих пор веришь, что Мать и ее люди были теми, кто поджег южное крыло?
Джоанна подчеркнуто равнодушно продолжала смотреть вдаль, как будто в его вопросе не было ничего особенного. Но он заметил, как белая кожа ее лица покрылась густым румянцем.
– Значит, ты и сейчас считаешь их хладнокровными убийцами? – Он помолчал и, вопросительно подняв брови, продолжил: – Неужели сострадание, которое ты продемонстрировала этой старой женщине, – всего лишь хитрая уловка?
– Ты застал меня врасплох! – внезапно взорвалась она, резко останавливая лошадь. – Вначале ты против моей воли заставил меня поехать в аббатство, затем использовал свои грубые и бессердечные методы, чтобы сломить волю Матери. Кто бы не испытал жалости от тех нападок, которые ты позволил себе по отношению к ней? А теперь еще и этот допрос!
Он быстро развернул свою лошадь, и она остановилась рядом с лошадью девушки.
– И что теперь, Джоанна? – спросил он, наклонившись к ней. – Ты не хочешь услышать собственную совесть, взывающую к беспристрастию? Ты не желаешь услышать правду, когда твое сердце пытается ее высказать? Почему ты не хочешь признать это, Джоанна? Ведь ты уже не уверена в ее виновности, не так ли? Почему бы не отбросить в сторону упрямство и трезво обдумать все, что нам теперь известно? Отнесись к каждому факту именно так, как мы его видим, без того, что мы хотим видеть!
– Я не хочу верить в ее виновность! – произнесла она раздраженно. – Я ненавижу тебя, Гэвин Керр.
– Нет, это неправда. Ты любишь меня. И сама мне об этом сказала.
– Это было до того, как я узнала о варварской примеси, которая есть в твоей крови.
– Неправда! – Он потянулся и крепко сжал ее руку. Она попыталась освободиться, но он продолжал удерживать ее, медленно приближаясь к губам. – Тебе нравится моя грубость. И тебе нравится моя искренность. – Он повернул ее ладонь и прильнул к ней губами. – Я знаю, что бываю резок и что мои действия – это не всегда то, чего ты ожидаешь.
– Ты всегда ухитряешься морочить мне голову, – прервала она его дрожащим голосом. – Но я не могу позволить, чтобы минутная слабость…
Он провел кончиком языка по нежной коже ее запястья.
– Что ты не можешь, Джоанна?
– Своими уловками ты заставляешь меня обо всем забывать.
– Разве? – нарочито медленно спросил он. – Я всего лишь задал простой вопрос.
– Но ты…
Голос Джоанны прервался, когда Гэвин осторожно потянул ее за руку, приблизив лицо девушки к своим губам.
– А как насчет меня? – Его губы нежно прикоснулись к бархатной коже щеки. – Ведь это ты украла мой разум.
Он поймал ее губы в легком поцелуе. Откликнувшись, Джоанна обняла его одной рукой за шею, давая понять, что готова к продолжению.
– Вот видишь! – Он слегка отстранился. – А ты еще жалуешься на меня. Говорю тебе, Джоанна, что мы не можем заниматься этим каждый раз, когда ты не хочешь отвечать на мои вопросы.
– Разве? – спросила она, прижимаясь к его губам.
– Дьявольщина!
Как только это слово сорвалось с его уст, Гэвин схватил ее за талию, ловко снял с лошади и усадил к себе на колени. Ее голос был тихим и чарующим.
– Ты просто варвар. Чем же этот способ нехорош как аргумент для разрешения споров?
Их губы в очередной раз слились в неистовом поцелуе.
– Мы никогда не спорим.
– Разумеется, – выдохнула она, улыбаясь. – Мы сражаемся!
– Нет, – провоцировал он, поглаживая ее бедро. – Мы только противоречим друг другу.
– Это правда, – ответила она, глубоко вздохнув и продолжая ласкать губами его шею. – И каждый раз, когда чаша весов склоняется в мою сторону, ты пытаешься заняться со мной любовью.
Что бы ты ни говорил, Гэвин Керр, похоже, что это мой разум украден!
Уже не пытаясь сдерживать свои чувства, он обнял ее и еще плотнее прижал к своему пульсирующему орудию.
– Я пришел к выводу, что вы, милейшая девушка, самое необузданное и страстное создание, которое я когда-либо встречал.
– Ты хочешь сказать – распутное? – Слова Джоанны завершились тихим стоном, когда его пальцы нащупали сосок сквозь мягкую шерсть ее платья.
Гэвин осмотрелся и обнаружил укромное местечко под огромным выступом скалы. Пришпорив коня, он выехал на вершину холма и внимательно оглядел расстилающееся вокруг открытое пространство. Вдали он увидел озеро, искрящееся в ярких лучах солнечного света.
– Если хочешь знать, Джоанна, – рассмеялся он, – это я распутник. Подозреваю, ты хорошо осведомлена о моей слабости.
Направив лошадь к основанию скалы, Гэвин еще сильнее прижал ее к себе и куснул за мочку уха. Рассмеявшись, когда она взвизгнула, он снял ее с лошади и спрыгнул сам. Сохраняя молчание, они перелезли через валун на травянистую площадку с видом на озеро, где он с притворной серьезностью подтолкнул ее к отшлифованной поверхности большого камня.
Когда он завладел ее ртом, глубоко проникнув языком в его нежные углубления, руки Джоанны обхватили его, а ее бедра стали соблазняюще тереться о его чресла.
– Ты не сможешь воспротивиться такой аргументации, – произнесла она, задыхаясь, когда он прервал поцелуй.
– А что ты скажешь на такой довод? – Гэвин распустил завязку на ее плаще.
– Ты не сможешь заставить меня изменить мнение только потому, что взял меня с собой в аббатство.
Сорвав с плеч Джоанны плащ, он бросил его на землю, а затем большими пальцами своих огромных ладоней медленно приподнял ее грудь, поочередно прихватывая ртом сквозь одежду. Охваченная нарастающей волной страсти, Джоанна прислонила голову к скале и мягко прошлась пальцами по его густым волосам.
– Возьми меня, Гэвин. Подари мне свою любовь.
Встав позади нее, он молча распустил завязки на ее платье.
– Не раньше чем ты дашь мне слово, что после этого хорошенько обдумаешь все, что увидела и услышала в аббатстве. – Он резко дернул за ворот ее платья, удовлетворенно улыбнувшись, когда обнажилась грудь. Зажав сосок двумя пальцами, он приник ртом к ожидавшей его добыче. – Отбрось предвзятость, дорогая, и прислушайся к своему сердцу.
– Никогда, – простонала Джоанна, когда он стал нежно посасывать ее чувствительную плоть. – Я не могу забыть прошлое.
Он поднял ее юбки и удобно разместил одну ногу между бедрами Джоанны. Девушка крепко обняла его за шею и плечи и уже привычным движением обхватила ногами его бедра.
– Я не призываю тебя все забыть. – Пальцы Гэвина пробрались к обнаженным ягодицам, еще сильнее прижимая ее к себе. – Все, что я прошу, – это хорошо все продумать. Мать с большой долей вероятности может оказаться невиновной.
Пока Джоанна отрицательно мотала головой, он положил ладонь на ее трепещущую плоть и глубоко запустил два пальца во влажную пещерку между ее ног. Едва пальцы Гэвина начали проделывать ритмичные движения, дыхание Джоанны стало прерывистым. Ее возбуждение все нарастало и нарастало, но он, продолжая крепко прижимать девушку к себе, дразнил ее, шевеля пальцами и наблюдая, как она сладострастно извивается в его руках.
– Ради всех святых, возьми меня, Гэвин.
– Дай Матери шанс, Джоанна, – услышала она хриплый ответ. Он знал, что не сможет долго сдерживаться. – Отбрось предвзятость и призови на помощь разум.
– Я… я… в чем… о-о… виновна?
Он глубоко заглянул в ее темные синие глаза, затуманенные страстью.
– Да, Джоанна, – прошептал он. – Ты тоже виновна. Это проклятие называется жизнью. Я знаю это, поскольку вынужден нести эту кару почти ежедневно.
Он замолчал, с восхищением глядя, как наступившая разрядка заставила ее конвульсивно вздрагивать в его объятиях. Она громко закричала и крепко прижалась к нему всем телом. Когда поглотившие ее волны удовольствия стали стихать, он продолжил:
– Клянусь, я вполне понимаю твои чувства. Я испытал подобные страдания еще в юности.
Джоанна слушала, прижавшись головой к его груди, но ее руки в этот момент медленно путешествовали по его полотняной рубашке в направлении к готовому к бою копью, выдававшемуся под килтом. На этот раз уже Гэвин ощутил, что ему не хватает воздуха. Его шепот стал почти хриплым, когда нежные пальцы возлюбленной прошлись по всей длине его ствола через ткань.
– Только дай ей шанс… дай мне шанс.
Джоанна приподняла килт и прикоснулась к обнаженной коже.
– Нет, – приказал он. – Нет, пока ты не дашь мне слово.
Она отстранилась и заглянула в его глаза.
– Я постараюсь.
Гэвин оторвал ее от земли, и она вновь обхватила его бедра ногами.
– Но это все, что я могу сейчас обещать. Только то, что я попытаюсь…
Гэвин хмыкнул и, не в силах больше сдерживаться, вошел в нее. Раскачиваясь, она приняла в себя его изнемогающий от возбуждения ствол и закричала от наслаждения.
– Да, Джоанна! – вскрикнул он, поднимая возлюбленную и входя в нее мощными ритмичными движениями.
Глава 30
Крик скорби эхом пронесся по скалистым холмам, вспугнув лошадей и ранив сердца тех, кто его услышал.
Джоанна вцепилась в поводья и встревоженно посмотрела на отвесную скалу, возвышавшуюся над их головами. Лучи заходящего солнца отбрасывали длинные беспорядочные тени, и это приводило к тому, что большая часть пейзажа, расстилавшегося перед ними, была погружена во тьму.
– Какого дьявола?.. – рявкнул Гэвин.
Вопль повторился. Его звучание казалось не вполне человеческим, но Джоанна определенно уже слышала нечто подобное.
– Если бы я был суеверным человеком, то сказал бы, что это завывает дух, предвещающий смерть.
Джоанна приподняла руку, защищая глаза от солнца, и стала пристально всматриваться вдаль. Перед ними находился последний холм, который предстояло преодолеть перед спуском в ущелье под стеной замка.
– Это не сверхъестественное существо, Гэвин.
Вопль повторился снова, на этот раз сопровождаемый длинным душераздирающим стоном.
– Едем туда, – сказал Гэвин, пришпоривая лошадь и направляя ее к следующему подъему. – Звук идет из-за противоположного склона.
Джоанна последовала за ним. Ее резвая маленькая кобыла быстро сократила расстояние между ними. Когда они миновали вершину холма, она ощутила, как к горлу подкатился комок. То, что заставляло трепетать ее сердце, вовсе не было страхом перед неизвестностью. Она прекрасно сознавала, что этот крик отчаяния принадлежит женщине, и, кажется, даже предполагала, кому именно.
Затененный склон холма сменился ярко освещенным лугом, окруженным выступами скал. Там они ее и увидели.
Она сидела на спуске холма спиной к ним. Ее стенания, сотрясавшие воздух, сейчас стали громкими и отчетливыми. Когда Джоанна и Гэвин подъехали поближе, то увидели тело, над которым склонилась женщина.
Гэвин поднял руку, призывая ее оставаться сзади, но Джоанна просто не могла быть в стороне от этого несчастного создания. Когда они подошли ближе, она ощутила, как к горлу подкатывает тошнота.
Возле рыдающей женщины лежало неподвижное окровавленное тело священника. Его голова, почти отделенная от туловища, покоилась на коленях у Маргарет.
Немая, абсолютно равнодушная ко всему происходящему вокруг, горевала с такой исступленностью, какой Джоанне никогда не доводилось видеть. Гэвин спешился и медленно подошел к телу. Маргарет по-прежнему не поднимала головы. Она ни на мгновение не прекращала раскачиваться и издавать пронзительные стоны, пробиравшие Джоанну до костей. Одежда и лицо женщины были покрыты кровью. Потом Джоанна увидела, как Маргарет погрузила пальцы в кровь, сочившуюся из горла мертвого священника, и размазала ее по щекам.
– Он умер, Маргарет, – тихо, но твердо произнес Гэвин, склоняясь над телом.
Джоанна соскочила с лошади и тоже приблизилась к ним. Остекленевшие глаза Маргарет уставились на окровавленное, перерезанное горло капеллана.
– Это случилось недавно, – произнес Гэвин, взглянув на ужасную рану. – Его тело еще не остыло.
Поднявшись, он осмотрелся. Джоанна последовала его примеру. Нигде никого не было видно. Впрочем, ряд холмов и скалистая местность предоставляли массу возможностей для того, кто хотел скрыться.
– Утром мы ехали этой дорогой, но не видели их. – Джоанна наклонилась и нежно провела рукой по спине Маргарет. Немая никак не отреагировала на это выражение соболезнования и даже не взглянула на нее. – Как ты думаешь, кто это мог сделать? Зарезать его таким зверским образом…
Слова застряли у нее в горле. На коленях Маргарет она увидела рукоятку окровавленного кинжала с прилипшими волосами священника. Посмотрев на пояс убитого, Джоанна обнаружила пустые ножны, а когда она подняла глаза и встретилась взглядом с Гэвином, то по суровому выражению его лица поняла, что он тоже заметил оружие.
– Нет, она бы не смогла… – твердо сказала Джоанна, покачав головой.
Гэвин быстро наклонился, взял кинжал с колен женщины и вытер его о плащ капеллана. Джоанна в ужасе переводила взгляд с тускло мерцавшего лезвия клинка на горло убитого, затем на Маргарет, ее запятнанные кровью руки и снова на кинжал.
В то время как Гэвин продолжал молча рассматривать последствия жестоких кровавых событий, Джоанну охватил приступ ярости. Она взглянула на Маргарет – никаких изменений. Та продолжала вести себя так, будто была в одиночестве: по-прежнему погружала пальцы в кровь и мазала ею щеки. Маргарет не могла это сделать, но готова была умереть из-за случившегося.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41