– Ну, раз или два! – Она вдруг рассмеялась. – Ты с каждым днем все больше похож на своего отца!
Он поклонился.
– Вы мне льстите, госпожа.
Она одобрительно улыбнулась.
– Ты только продолжай в этом же духе, и… – В дверь постучали, и она застыла. – Войдите!
Вошел незнакомый мужчина, и Радгар едва не охнул, такое тот произвел на него впечатление. У вошедшего были темные волосы и темные глаза, что само по себе казалось в Бельмарке непривычным, равно как его штаны, камзол и кружева у шеи, и все же что-то в его движениях, том, как его быстрый взгляд обшарил комнату, позволяло предположить, что перечить этому человеку опасно. На рукояти висевшего у него на поясе меча красовался переливающийся янтарным светом камень. Впрочем, судя по возрасту, это не мог быть лорд Кэндльфрен… Телохранитель? Он вышел из комнаты, не закрыв за собой дверь.
– Это и есть Клинок? – возбужденно прошептал Радгар. – Неужели дядю охраняют настоящие Клинки?
– Возможно. – Похоже, эта мысль ее позабавила. – Возможно, он считает, что у нас тут по улицам разгуливают медведи и волки. Но если король назначил ему Клинков, это могло быть только совсем недавно. Этот человек слишком стар для этого.
Ну конечно! Радгар и сам мог бы додуматься до этого. Клинки – это что-то вроде заговоренных фейнов. У них была где-то там, в Шивиале, специальная школа книхтов, но потом их заклятием связывали со своим господином. Поэтому Клинки не могли переходить от одного к другому, а недавно повязанный Клинок может быть только совсем молодым. Его почему-то огорчило, что мама разглядела это прежде, чем он.
В комнату ступил высокий, очень грузный мужчина, и дверь за ним бесшумно затворилась. В его волосах и бороде мелькала седина, лицо его побагровело, и он задыхался от подъема по лестнице. В жаркий летний день вроде нынешнего одежда его казалась абсурдно теплой: разноцветный плащ с меховой опушкой и богато расшитая войлочная куртка, жилет и духи знают, что еще снизу. Он производил впечатление праздничного украшения. Должно быть, кто-то предупредил его, что в Бельмарке холодный климат.
– Родни! – воскликнула мама, вскакивая. Шивиальский посол сухо поклонился.
– Мадам!
Она вздрогнула, как от удара. Отпрянув, она споткнулась о кресло и рухнула в него. Ее брат обратил взгляд своих рыбьих глаз на племянника.
– Милорд, – произнес Радгар, поклонившись. Он мог бы сказать еще кое-что, но сдержался.
– Гм. Ты изрядно похож на своего отца.
– Спасибо, ваше превосходительство.
Мама снова встала, на этот раз медленнее.
– Хороший же способ приветствия, Родни! Мы столько не виделись! – Она сделала шаг, протянув к нему руки.
Он не обратил на них никакого внимания, продолжая хмуро смотреть на Радгара.
– Я понял, у нас будет встреча наедине, Шарлотта. Мальчишка выболтает все, о чем мы будем говорить, своему отцу.
– А если и так? Его отец – мой муж.
Посол нахмурился так сильно, что его мясистое лицо пошло обиженными складками.
– Его отец – пират, который силой украл тебя. Мы никогда не признавали твое похищение законным браком.
То, как задрожала брошь на платье, позволяло предположить, что королева Шарлотта начала притаптывать ногой, а Радгар с детства привык считать это сигналом опасности. Правда, на этот раз он не был ни причиной этого, ни намечаемой жертвой. Когда она заговорила снова, тон ее голоса сделался донельзя капризным, что усмиряло порой даже отца.
– Я приняла его предложение на глазах у свидетелей!
– Не напоминай мне об этом! – Дядя Родни опустил свою тушу в кресло и уставил в сестру пухлый палец. – Сядь, женщина. Слова, которые ты произнесла в тот день, погубили всю нашу семью. Нас избегали, очерняли, унижали, разорили, и все потому, что ты согласилась на публичное изнасилование. – Он был выше дяди Сюневульфа и, должно быть, весил гораздо больше, но жир, похоже, равномерно обволакивал все его тело, а мышцы давно одрябли. Шелковые шивиальские чулки обтягивали ляжки неимоверной толщины. Ноги дяди Сюневульфа были костлявыми, а живот напоминал ловушку для омаров, которую он таскал с собой повсюду.
Мама не спеша села и оправила подол платья. Радгар стал рядом с ней, но руки спрятал за спину, потому что они тряслись. Прошло уже два года с тех пор, как с ним случался последний из его буйных припадков, и он надеялся, что избавился от них навсегда. Теперь его уверенность в этом поколебалась.
– Я всего лишь, – тихо произнесла мама, – совершила наилучшую сделку, какую могла в тех обстоятельствах. Я не знала, что мне в обязанность вменяется защищать Кэндльфрен-Парк от налетчиков. Я не помню, чтобы ты даже пытался прийти мне на помощь, когда моя свадьба превратилась в публичное изнасилование, как ты мило это назвал, хотя я уверена, ты был при мече. Если ты хотя бы возражал каким угодно образом, это от меня ускользнуло. Я не припомню, чтобы ты хоть раз выразил сожаление в своих письмах. Конечно, в первом из них вообще мало что говорилось, кроме «Отец умер». Да и второе мало чем отличалось: «Мать умерла. Погода стоит хорошая». Ну да, было еще третье, насчет бедной Роз и выгребной ямы. Три коротенькие записки за четырнадцать лет! Но ты признал, что получал мои.
Радгар позволил себе чуть слышно хихикнуть, чтобы снять напряжение. У этого шивиальского борова нет ни малейшего шанса. Даже закаленные в боях фейны считали, что им повезло, если удавалось уйти от пребывающей в таком настроении мамы живыми.
И без того пунцовое лицо посла приобрело фиолетовый оттенок.
– Каждое из твоих писем, прежде чем попасть к нам, было вскрыто Темной Палатой. Все, что мы писали в ответ, наверняка тоже перехватывалось. Война же идет, женщина! Нас подозревали в предательстве. Ты что, веришь, что агенты твоего муженька не вскрывали точно так же твою переписку?
– Да! – отрезала она и продолжала уже спокойнее: – Эйлед никогда не опустится до такого. Я сама давала ему читать твои письма, в противном случае он не дотронулся бы до них. А теперь будь добр, просвети меня. Верно ли я поняла, что во всей не очень приятной сцене во время моей свадьбы виновата я сама? Это ли причиной тому, что вы игнорировали меня все эти годы? Отказались от меня?
Посол снова хмуро покосился на Радгара, как бы прикидывая, не выгнать ли его из комнаты.
– Изначально в этом не было твоей вины, но, не защитив свою честь, ты опозорила нас всех.
– О, неужели! – Мама была уже опасно разгневана, и Радгар отчетливо слышал, как притаптывает она по ковру. – Мне-то казалось, что это мужчины моей семьи не смогли защитить мою честь. Что это они пытались продать меня паршивому, развратному старому козлу. Что это они не приняли необходимых мер предосторожности всего через несколько недель после нападения на Эмблпорт. Что это у них не хватило крепости bellucas поздравлять меня раз в год с днем рождения – как же, а вдруг инквизиторы решат, что это зашифрованные шпионские письма!
На мгновение воцарилась тишина. Посол явно не находил слов для ответа.
– Я надеюсь, – продолжала его сестра, – что меня не считают ответственной за саму войну? Вроде Как-там-ее, увезенной на тысяче кораблей, или осады Как-там-его?
– Выйди, парень, – сказал шивиалец.
– Останься здесь, Радгар.
– Хорошо, мама.
– Все, что ты имеешь сказать, Родни, может быть сказано при моем сыне. Он некоторым образом имеет отношение к вопросу наследства.
Ее брат побагровел еще сильнее.
– Я должен понимать это так, что ты не имеешь желания возвращаться в лоно семьи?
– Ты понял все верно. Как бы ты перенес, если бы у тебя под ногами болталась пиратская рабыня? Эйлед образцовый муж – любящий, верный, щедрый. Я не одобряю его манеры свататься, но я восхищаюсь им и нежно люблю его, так что единственное, что огорчает меня в нашем браке, – это то, что не могу больше родить ему сыновей, таких же хороших, как этот. – Это уже ее понесло. Радгару приходилось слышать, как она высказывает папе в лицо куда менее лестные оценки. И довольно часто, если уж на то пошло. Да и сам Радгар вряд ли был до сих пор образцовым сыном. – В последний раз этот вопрос мне задавали, когда твой предшественник угрожал войной, если меня не соберут и не отправят морем домой. Эйлед предлагал мне вернуться, одарив при этом целым состоянием. Я отказалась, потому что…
– Смею надеяться, что отказалась! – взвизгнул посол. – Он тебя изнасиловал, а если бы еще и заплатил за это, сделал бы из тебя простую шлюху!
– Я отказалась потому, что, приняв эти требования, я обрекла бы его на смерть. Мы оба понимали это. К этому времени я уже поняла, какого мужа подарила мне судьба. Тебе, возможно, не понять его благородства, но уверяю тебя…
Лорд Кэндльфрен с усилием поднялся на ноги.
– Нам не о чем больше говорить. Мне явно нет нужды учитывать то незавидное положение, в котором ты оказалась, на переговорах.
– Незавидное положение? – вскричала мать. – Сядь, Родни. Сядь! Я еще не до конца развенчала твои идиотские, извращенные заблуждения. И еще мы обсудим с тобой вопрос о моем наследстве. Радгар, подожди за дверью.
Его светлость не сел. Радгару пока удавалось сдерживать свой гнев, но едва-едва. Возможно, мама догадалась об этом. Что-то не везло ему с дядьями.
– Как вам будет угодно, госпожа, – сказал он. – Ваше превосходительство, мне жаль, что мы не встретились при более благоприятных…
– Радгар!
– Позволь мне договорить, мама. Милорд, если бы вам пришла в голову мысль порасспрашивать людей на улицах, вы бы узнали, что моей маме рады всюду, куда бы она ни пошла. Я видел воинов, разорявших шивиальские города, захватывавших его корабли, проливших реки крови, – он изо всех сил старался не сорваться на крик, – и я видел, как они с радостью оказывали ей, моей маме, все возможные знаки почести, потому что она – почитаемая всеми королева моей страны, и любой договор, требующий, чтобы она вернулась домой, не получит на мууте ни одного голоса поддержки, ни одного! Спросите кого угодно! По всему Бельмарку, когда люди говорят «seo hlaefdige», что означает «Владычица», они имеют в виду мою…
– Радгар!
– Да, мама. – Он повернулся и пошел к двери. Закрыв ее за собой, он на мгновение привалился к косяку, дрожа всем телом. Он не дал воли своему драконовскому характеру, но, похоже, болезненной реакции, наступавшей обычно за припадками, ему было не избежать. Он решил, что с учетом обстоятельств справился неплохо. Не такая уж плохая речь! Он сделал над собой усилие и успокоил дыхание.
Ого!
У него, оказывается, были зрители.

4

Коридор был душный и темный; единственное окно находилось в дальнем его конце. Справа от Радгара перекрывали выход на лестницу Фрекфул, Хенгест, Боэтрик и Ордлаф – его и мамины телохранители, мяса которых, вместе взятого, хватило бы, чтобы все волки Скиррии не голодали в течение месяца. Напротив него прислонился к стене мечник посла. Он стоял спиной к свету, и в позе его проглядывала неколебимая уверенность кота, глядящего на четверых голодных псов с верхней перекладины высокого забора.
Радгар поклонился.
– Меня зовут Радгар Эйлединг. Добро пожаловать в Бельмарк, милорд.
Чужеземец грациозно поклонился в ответ.
– Гесте мое имя, ваше высочество. Теплые слова королевского сына большая для меня честь, ибо я всего лишь воин, не дворянин. – Он улыбнулся, но взгляд его ни на мгновение не отпускал четырех остальных мужчин.
– Не беспокойтесь на их счет. Они опасны, только когда трезвы. Вы – Клинок? Я слышал о Клинках. – Глядя на этого тигра с тихим голосом, он мог поверить во все слышанные им рассказы. По меркам фюрда Каттерстоу мечник был невысок ростом, и все же его, несомненно, окружала аура скрытой угрозы.
– О да, я был Клинком. Теперь – нет. В том смысле, в каком вы думаете, нет. Всего лишь рыцарь Ордена. Я имею в виду, я больше не повязан Узами со своим подопечным.
– Но это тот самый меч с кошачьим глазом? Можно посмотреть?
– Как-нибудь в другой раз я с удовольствием покажу вам его, ваше высочество. В настоящее время он на работе. – Темные глаза продолжали внимательно следить за четверкой увальней.
– Прошу вас, называйте меня Радгаром. У нас, в Бельмарке, нет высочеств, только низости вроде этих четверых. – Он наслаждался хмуро-обиженным выражением на лицах фейнов. Они достаточно понимали по-шивиальски, чтобы понять, что он потешается над ними.
– Жаль. Я надеялся, следующий король Бельмарка будет наполовину шивиалец.
– Нынешний король такой и есть. Я уже на три четверти – опасная дворняжка. Мне кажется, вы очень скоро останетесь без работы.
В первый раз за все время Гесте посмотрел на него в упор. На лице его заиграла улыбка.
– И почему так?
– Пока вы стоите здесь, моя мать раздирает вашего подопечного на кусочки.
Клинок усмехнулся.
– Она вне моей юрисдикции.
Дверь распахнулась, и лицо, находящееся в его юрисдикции, вылетело из нее со скоростью арбалетной стрелы, едва не сбив Радгара с ног. Дядя остановился и свирепо посмотрел на племянника.
– Так ты и есть Радгар?
– А вы – дядя Родни. – Драконовский характер вновь шевельнулся в нем.
– Что ж, парень. Я вот что скажу: я был приятно удивлен. Твоя мать обучила тебя хорошим манерам.
– В будущем вы можете удивиться еще сильнее. Мой отец обучил меня драться.
Сэр Гесте громко хохотнул. Даже четверо моржей у лестницы усмехнулись, поняв если не слова, то действия и реакцию. Лорд Кэндльфрен вспыхнул и зашагал прочь. Они посторонились, давая ему пройти.
– Долг зовет, – вздохнул Клинок. – Мое почтение вашим августейшим родителям, принц Радгар. – Он поклонился – не так низко, как в прошлый раз – и зашагал следом за послом. Четверо сторожевых псов недовольно пропустили его. Он не удостоил их и взглядом.
Радгар вернулся в комнату.
– Мама?
– Уйди. – Она стояла у окна и смотрела на улицу. Он догадался, что она плачет.
– Но, мама…
– Пожалуйста, Радгар, уйди. – Она не повернулась к нему. – Я сейчас буду в порядке.
Он подумал, не сбегать ли ему поискать отца, но решил, что это было бы глупо. Он и раньше достаточно часто видел ее плачущей.
– Хорошо, мама.
Он вышел в коридор и закрыл дверь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62