День тянулся бесконечно, жаркий и безнадежный. Чаепитие у колдуньи выдалось неимоверно долгим.
Инос уже в третий раз обходила один из многочисленных тенистых садов, когда увидела, что к ней среди магнолий и жимолостей спешит Тралия. С витиеватыми извинениями за то, что забыла сделать это раньше, она протянула Инос книгу, пояснив, что ее просила передать герцогиня, а затем удалилась.
Ладно! Инос сдержала гнев, изобразила ледяную улыбку и ушла на затененную скамейку, чтобы выяснить, что задумала Кэйд. Присланный ею фолиант оказался огромным и потрепанным, очевидно, очень древним. Должно быть, потускневшие чернильные строки Кэйд было трудно разбирать, но принц Хакараз явно не считался покровителем литературы, и, возможно, никакого другого чтения Кэйд не удалось найти. Заглавие на изорванной обложке Инос так и не сумела прочесть. Содержание книги составляли собрания цитат и выдержек из других книг. Пролистывая книгу в первый раз, Инос заметила, как меняется в ней почерк – от затейливого и беспорядочного вначале до твердого, острого ближе к концу. Последние несколько страниц книги оказались пустыми.
Очевидно, этот том служил записной книжкой или тетрадью какого-то древнего принца. Отрывки он выбирал сам или же переписывал их по совету наставника. Наверное, впоследствии принц должен был заучивать эти отрывки наизусть, поскольку многие из них касались этикета. Здесь были списки, выдержки из трудов по истории, религии, философии. На некоторых страницах Инос увидела чрезмерно сентиментальные стихи, а несколько записей в самом конце книги оказались настолько эротичными, что Инос вдруг обнаружила: ее невозмутимость поколебалась. Хотелось бы знать, как восприняла эти записи Кэйд!
При втором, более внимательном просмотре Инос нашла между страницами книги свежий цветочный лепесток. Он был заложен почти посредине книги, там, где начинались цитаты из исторических трудов, но записи делались лишь на одной стороне листов пергамента, так что сомнений не оставалось – Кэйд советовала Инос прочесть открывок из пьесы, в особенности – длинную и чрезвычайно напыщенную речь, приписываемую человеку по имени Драку ак'Драну. Отодвинув лепесток, Инос вгляделась в тусклые чернильные строки: «Тот, кто поразит моего врага, – мой друг, и того, кто отведет удар от меня, я заключу в объятия. Помочь моему противнику – значит оскорбить меня, а отказать ему в помощи и тем более препятствовать ему – значит заслужить мои похвалы и щедрые дары. Знайте же, что белые и голубые – наши союзники, когда они совершают набеги на золотых, ибо когти золотых глубоко впиваются в нашу плоть, наши женщины рыдают, наши дети кричат и голодают. И хотя белые и голубые не выстоят перед когтями, если только не падет великое зло, они не пострадают, когда откроются двери или сгладятся кремнистые пути».
И так далее и тому подобное. Этого отрывка хватило Инос, чтобы понять, почему Кэйд так уверена, что сможет добиться аудиенции у Азака. Нашлось даже объяснение загадочной фразы из ее послания: «Я встретила человека в золотом шлеме». Она уверяла, что Азак все поймет, но любой простолюдин, перехвативший письмо, придет в недоумение. Должно быть, правила воспитания принцев в араккаранском дворце не менялись столетиями, и Великану были известны отрывки из этой книги.
Золото, разумеется, намекало на волшебника Востока, а четыре когтя – на легионы, так как символом императора считалась четырехконечная звезда. Соответственно «белые» и «голубые» означали Хранителей Севера и Юга. Договор запрещал волшебникам, кроме колдуна Востока, управлять легионами с помощью волшебства – так говорила Кэйд, и Раша подтвердила ее слова. Этот запрет распространялся и на остальных Хранителей. Если они хотели помочь противнику императора, которым, судя по цитате, была конфедерация Зарка, возглавляемая велеречивым Драку, их помощь должна быть крайне ограниченной и косвенной.
Но Инос не понимала того, что из этих правил возможны некоторые исключения. Отрывки, помеченные Кэйд, проясняли суть дела: другие Хранители имели право помешать волшебнику Востока оказывать помощь легионам. Очевидно, лучшее, на что могли надеяться враги императора, – что в битву не вмешаются магические силы, но такое случалось нечасто, ибо Империя покорила всю Пандемию много лет назад. Разумеется, многие земли сдавались легионам только для того, чтобы вскоре вновь завоевать независимость. Теперь Гувуш входил в Империю, но на старой карте в классной комнате Инос он был показан как множество независимых содружеств гномов. Зарк тоже неоднократно завоевывали и освобождали – Инос узнала об этом вскоре после прибытия сюда.
Она вернулась к отрывку, выбранному Кэйд, и через несколько страниц обнаружила описание битвы, разразившейся в прошлом веке. Имперские войска были отогнаны к глубокому ущелью, но по волшебству вдруг над ущельем появился мост, спасший их. Несколько минут спустя он исчез. Последующая бойня была описана со старательно выбранными подробностями.
Это вполне в характере Кэйд – обнаружить нечто подобное. «Враг моего врага – мой друг», – говорил Рэп. И Кар заметил, что ветер приносит запахи войны. А в Империи появился новый командующий армией.
Волшебник Востока никогда не пользовался любовью в Зарке. Враг моего врага! Если Раша стала врагом Инос, тогда Азак должен быть ее другом. А Олибино – еще одним общим врагом. Кэйд, должно быть, поняла это.
Но что может сделать Азак?
Наконец вернулись Кэйд и Зана. Все обитательницы покоев жаждали услышать отчет о чаепитии, и потому прошло не меньше часа, прежде чем Инос ухитрилась завладеть вниманием тетушки. Они вышли на балкон, любуясь городом и заливом, темнеющим в ночи. Инос оперлась на балюстраду, а Кэйд возлегла на диван, вздохнув, как довольный щенок.
Нет, Раша ничего не заподозрила, доложила Кэйд. Она ни разу не упомянула о событиях предыдущего вечера. Но с другой стороны, на чаепитии присутствовало слишком много придворных дам.
– Как думаешь, когда мы получим ответ от Великана? – спросила Инос.
Тетушка удивленно заморгала.
– А, должно быть, ты еще ничего не слышала! Он ответил сразу же. Ты приглашена на прогулку в его обществе завтра. Инос рассмеялась.
– Да ты волшебница, тетушка!
– Нет, дорогая, что ты!
Итак, Инос удостоилась беседы, к которой так долго стремилась. А теперь у нее появилось еще больше причин поговорить с султаном. Неужели и вместе они не найдут способов справиться с Рашей?
Внезапно Инос заметила, что тетя тревожно смотрит на нее.
– Что-нибудь не так?
– Нет, дорогая, ничего. Ровным счетом ничего. Только, ты видела когда-нибудь принца Кваразака?
– Вряд ли, – неуверенно отозвалась Инос. Кэйд вновь что-то замышляла. – Опиши его.
– Ростом он примерно вот такой. Это привлекательный мальчик, гибкий, сильный, с красноватой кожей лица. Несколько дней назад султанша представила его мне вместе с двумя его братьями.
– Вот как? Он высок, как его отец?
– Да, дорогая.
Инос потребовалось несколько секунд, чтобы уловить связь между словами, а затем она взорвалась хохотом.
– Право, тетушка, надеюсь, ты не думаешь, что я всерьез увлеклась… Я хочу сказать, моя заинтересованность в Азаке ограничена вопросами политики.
– Разумеется, дорогая.
– И нелепо предполагать что-либо иное!
– Да, да, я и не думала… конечно.
Но Кэйд солгала. Значит, Азак? Джинн, конечно, предпочтительнее гоблина, но Инос имела в виду совсем другое. Нет, только политика!
– Об этом тебе незачем беспокоиться, тетушка. Варвары не в моем вкусе. Азак ничуть меня не привлекает!
– А тебе известно, как он относится к тебе?
– Тетя, ну что ты говоришь! Если ты права, значит, он избрал слишком странный способ выразить это! Этот принц…
– Кваразак. Кваразак акАзак ак'Азакар.
– Вот именно. Какого, говоришь, он роста? Кэйд сделала неопределенный жест.
– Примерно вот такого. Он говорит, что ему восемь лет, но из-за своего роста он выглядит старше.
А Азаку двадцать два года.
На мгновение Инос отказалась поверить собственным вычислениям.
– Значит, в четырнадцать? Или в тринадцать?
– Полагаю, да.
– О Боги! – пробормотала Инос. – Какая мерзость!
– Да, дорогая, – негромко подтвердила Кэйд.
Воздух был прохладным и сырым, небо еще не прояснилось. Должно быть, даже жаворонки еще дремали в своих гнездах.
В перламутровой предрассветной полутьме Инос ерзала на спине Сезам и ежилась, оглядывая двор конюшни. Рядом, словно статуя, восседал Кар на своем любимом мышастом жеребце, наблюдая, как его брат проводит смотр почетному эскорту стражников.
Инос ожидала конфиденциальной беседы во время поездки в экипаже, а не торжественной процессии.
Она обожгла язык раскаленным кофе, шесть твердых заркских печений свинцом лежали у нее в желудке, но теперь она была готова к любым неожиданностям, которые припас для нее султан. По крайней мере, Инос надеялась, что готова ко всему. Поблизости не было видно других принцев, только конюхи жались в сторонке да двадцать пять стражников держали под уздцы своих коней. Азак осматривал их, как торговец в предвкушении сделки.
– Эти стражники – отпрыски королевских семей из других городов? – спросила Инос.
Кар улыбнулся, не повернув головы.
– Большей частью – да.
– Значит, вот что случается с лишними принцами?
– Некоторые опускаются еще ниже.
– Насколько?
– Они продают свое искусство и служат простолюдинам! – с бесконечным презрением разъяснил Кар.
– Но когда трон переходит в другие руки…
– Троны переходят под другие ягодицы. В Зарке монарх обретает пояс. Пояса меняют хозяев.
– Ну хорошо, когда появляется новый султан, он отзывает домой кого-нибудь из этих стражников?
Кар кивнул было, но вдруг нахмурился. В ту же секунду морщины на его лбу вновь разгладились, но Инос впервые увидела его недовольным. Один из стражников получил приказание увести лошадь. Неужели старина Кар недосмотрел?
– В чем дело? Объясните, пожалуйста, – решительно попросила Инос. Он вновь засиял.
– Плохо пригнанная подкова. Я думал, этот недосмотр пройдет незамеченным, но требования Великана строже моих.
– Значит, стражник будет наказан? Но как? Кар с улыбкой повернулся к ней – впервые за весь разговор.
– Одного из его сыновей выпорют.
– Но ведь это ужасно!
– Все стражники знали, на что идут, когда приносили клятву.
– И сильно его побьют? – с беспокойством допытывалась Инос.
– Вероятно, дадут по удару за каждый прожитый год.
– Полагаю, сам стражник будет выбирать, какой из его сыновей подвергнется наказанию? – Инос начинала постигать азы садизма.
– Да.
– И будет присутствовать при казни?
– Это его обязанность.
На этом разговор завершился.
Азак закончил осмотр и взлетел в седло одного из вороных жеребцов, который для виду поупрямился и тут же затих. Таких красавцев у Азака было не меньше дюжины, и в этом жеребце Инос узнала Ужаса, одного из наименее норовистых и, следовательно, нелюбимых. Азак шагом пустил жеребца навстречу Инос, пока Кар выстраивал стражников.
В последний раз Инос видела султана, когда его вызвали к постели старой карги в качестве жиголо, но теперь он смотрел ей в глаза невозмутимо и безо всякого стыда. Покраснела сама Инос. Она ощутила, как ее лицо залила краска – куда девалась ее сдержанность в ту минуту, когда она необходима?
Усыпанный камнями широкий пояс, который Азак носил постоянно, на этот раз исчез. Его заменила блестящая перевязь на груди – более узкая полоска такой же серебристой парчи, почти сплошь покрытая изумрудами. Инос вдруг поняла, что видит одну и ту же ленту, просто вокруг пояса султан оборачивал ее несколько раз. Вероятно, в качестве перевязи ее надлежало носить как символ власти. Более изысканного платья Инос еще не видывала – его густо покрывала вышивка, среди нитей поблескивали драгоценные камни, за которые можно было купить половину королевства.
Взаимный осмотр завершился. Инос поприветствовала султана выразительным жестом рукоятки хлыста, гадая, как будет истолкован ее поступок. Азак всего лишь вздернул одну из круто изогнутых пепельных бровей – к подобному трюку он прибегал и прежде, вызывая у Инос раздражение.
– Вам придется закрыть лицо.
– Разумеется. Мне очень жаль, что вы находите мою внешность отвратительной!
Инос следовало заранее знать: смутить султана ей не удастся. Пока она накидывала на лицо покрывало, он добавил:
– Не сейчас, а позднее. Мы, принцы, наслышаны об обычаях Империи и способны восхищаться женской красотой так же, как импы.
Должно быть, вместе с тем принцы наслаждались видом румянца, который вызывали эти слова.
– Но простолюдины были бы потрясены, – непререкаемым тоном добавил Азак.
– Значит, вам следует ввести здесь новые порядки, кузен.
– Какие же? Дамы из Империи открывают лицо, а русалки обнажают грудь. Видите ли, от Араккарана гораздо ближе до Керита, чем до Хаба.
Следуя за авангардом стражников, Азак покинул дворец. Сезам плавно шагала по правую руку от него, а мышастый жеребец Кара – по левую. Дорога убегала на юг среди оливковых рощ и тенистых расщелин, на дне которых еще поблескивала роса.
– Я очень рада провести еще один день в пустыне, ваше величество, – заявила Инос, вне дворца получив возможность употребить титул султана.
Азак взглянул на нее сверху вниз.
– Вы еще не видели настоящей пустыни. Она сурова и жестока, но придает мужчинам силу. Она не проявляет снисхождения к слабым. А поля вокруг дворца мне кажутся подходящим местом для сибаритов. Прошу вас, Иносолан, зовите меня по имени.
Его способность заставать ее врасплох вызывала ярость.
– Конечно, Азак.
– Такое позволено только вам.
Снова изумившись, Инос вскинула голову, и Азак ответил ей насмешливым взглядом.
– Мне хотелось поговорить о Раше… Азак нахмурился и покачал головой:
– Не сейчас. Вы хотели осмотреть мое королевство – это удобный повод. Я подумал, вы будете не прочь прослушать краткий урок о том, как управлять королевством.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53