Ни с одной из них Кэйдолан не потерпела неудачи, но ни одна не была более способной или благодарной ученицей, чем ее племянница. Никто из ее прежних подопечных не добивался такого успеха – и не испытывал таких разочарований.
Инос по-прежнему была своенравна и вспыльчива, но эти черты следовало приписать ее джотуннской крови, и казалось маловероятным, чтобы с возрастом они исчезли. Эти черты преобладали в их семье.
– Гоблин! Представляешь себе? Гоблин – король Краснегара! Как думаешь, что он предпочтет: развлекать гостей покрывая татуировками лица слуг, или забавлять слуг, готовя на обед гостей?
Это было уже лучше – черный юмор, но тем не менее юмор. И голос Иносолан стал звучать тверже.
Она поняла: потерянные королевства не возвращают, как зонтики, за них следует платить – может, не столь дорогой ценой, как брак с гоблином, но тем не менее высокой. Какую цену согласится заплатить Иносолан? Будет ли у нее выбор?
По иронии судьбы Кэйдолан, умелая проводница племянницы на пути к юности, теперь, когда Инос повзрослела оказалась совершенно бесполезна. Она была слишком стара для опасных приключений. Она провела чересчур тихую жизнь, чтобы иметь представление о таких женщинах, как Раша, – а султанша, несмотря на невероятное могущество, тем не менее оставалась женщиной, упрямой, извращенной, обиженной женщиной, которой всю жизнь приходилось отвоевывать каждую крошку, причем мужчины обходились с ней так, как Кэйдолан не могла и не хотела представлять.
Иносолан была моложе, сильнее и до сих пор держалась на редкость стойко, если учесть, как мало сил было в ее распоряжении. Но колдуны и их торг между собой явились последней каплей. Сдержаться при этом не сумел бы никто. У Кэйдолан возникло ощущение, что она осталась не у дел. Вероятно, это и есть старость.
Внезапно Иносолан застыла и замолчала. Ее темный профиль вырисовался на фоне освещенного луной неба в арке окна.
– Что-то я слишком разболталась – не правда ли, тетя?
– Иди сюда и садись, дорогая.
– Ладно. – Иносолан подошла и уселась на кровать, обняв старушку. – Спасибо, что ты выслушала меня. Теперь мне гораздо лучше.
– Жаль, что я способна только слушать. Что же случилось после того, как исчез волшебник?
– Раша взъярилась. Похоже, она видит в темноте. Она начала метать молнии в коврик, а затем в мебель. Я убежала.
– Молодец!
Иносолан осеклась, а затем неловко рассмеялась.
– Это бегство выглядело так по-детски, что казалось почти забавным! Я слишком перепугалась, чтобы чувствовать испуг. На лестнице я поскользнулась и повредила щиколотку – потом Раша вылечила ее, – но я доползла до дверей, а они не захотели открываться, и мне пришлось ждать там, пока не кончится гроза. Наконец грохот утих, дым развеялся, и Раша спустилась.
– Какой ужас!
– Да уж… – Инос поежилась. – Больше всего я боялась пантеры и волка – мне казалось, они ожили и бродят где-то в темноте. А может, не только они, но и демоны. Что-то хлопало над моей головой… Но еще хуже мне стало, когда факелы вновь вспыхнули, а Раша сошла по лестнице. Твой кинвэйлский лоск оказался слишком непрочным, тетушка. Она вновь превратилась в соблазнительницу из борделя.
«Что значит «дама»?» – не раз спрашивала Раша. Кэйдолан пыталась объяснить ей, что быть дамой – значит придерживаться определенных правил, образа жизни. Дама помнит о чувствах окружающих, дама одинаково относится ко всем людям, независимо от их звания, в любое время, при всех обстоятельствах.
Тогда колдунья с кратким смешком заметила, что все это ей может пригодиться. «Покажите мне, как это делается! – попросила она. – Вскоре мне придется иметь дело с Хранителями, и манеры могут произвести на них впечатление».
И Кэйдолан показала, что значит хорошие манеры, а колдунья переняла их на редкость быстро.
– Да, дорогая, это мне известно. Она слишком стара, чтобы сразу измениться. Это было лишь притворство. Но она вела себя настолько убедительно, что я поверила ей. Прости меня!
– Тебя не за что прощать, тетушка! Ты проделала с Рашей гораздо лучшую работу, чем я – с Азаком.
Кэйдолан задумалась, почему в последнее время она не слышала новых вестей об Азаке.
– Дама из Империи, султанша, портовая шлюха… – задумчиво проговорила Иносолан. – Страшнее всего мне становится, когда она разыгрывает соблазнительницу. Помнишь, Азак говорил, что она способна свести с ума любого мужчину? Мне становится боязно и тошно, едва я вспоминаю об этом. Она – пожирательница мужчин, извивающаяся всем телом, как червь на крючке. Такой она была и раньше – юной, неотразимой, сияющей, обещающей любовь, и вместе с тем внутри сгорала от ненависти и презрения… Это западня.
Кэйдолан попыталась что-нибудь ответить, но не сумела.
– Будь я мужчиной… если бы с нами был мужчина, он давно бы спятил. Или я ошибаюсь?
– Вряд ли, дорогая. Это злое волшебство. – Спустя ми нуту Кэйдолан тихо добавила: – Похоть – это не любовь, не вряд ли ее величеству можно объяснить разницу между ними.
Инос вновь содрогнулась.
– Она вылечила мою щиколотку и синяки. Потом я захотела уйти, а она заставила меня задержаться и заговорила. Она уверяла, что она права, а Олибино солгал. Он и вправду заключил союз с Литрианом против Зиниксо. Он давно ищет мирное решение краснегарского вопроса. Все волшебники побаиваются гнома – так сказала Раша.
Кэйдолан покрепче обняла ее, но Инос застыла как статуя, слегка вздрагивая всем телом.
– Я спросила: «Значит, мне придется выйти замуж за гоблина?» Она рассмеялась и объяснила, что благодаря ее заклинаниям я буду без ума от гоблинов! Представляешь себе?
– Теперь все кончено, дорогая, и ты должна отдохнуть.
– О Боги! Должно быть, скоро утро. – Инос вдруг замолчала, и ее тетя поняла: рассказ пока не кончен. Предстояло услышать кое-что еще.
Инос поднялась и подошла к окну. Ее волосы и плечи омыла серебром высоко висящая луна. Повернувшись, она заговорила:
– Я не хочу выходить замуж за гоблина. Но я верну себе королевство!
На этот раз она не стала клясться, что сделает все возможное – Кэйдолан сразу заметила это. Инос узнала, что цены бывают разными.
– Значит, на одну Рашу полагаться нельзя.
– Это очевидно, дорогая.
– Что же нам теперь делать, канцлер?
Кэйдолан вновь почувствовала себя не на своем месте.
– Почему бы тебе не обсудить последние события с Великаном? С Азаком?
– Прежде я не хотела тебе говорить… – Наконец-то Иносолан понизила голос. – Кар передал мне сегодня… то есть вчера: больше мне не стоит появляться на охоте. Великан никогда не удостоит меня разговора наедине, тетя. Каждый раз, когда мы устраивали привал – чтобы перекусить или отдохнуть, он всегда был окружен принцами. Так что мне ни разу не удалось перемолвиться с ним хоть словом. – Она направилась к постели, шурша платьем. – Тебе с Рашей повезло больше, чем мне с ним. Он ни разу не дал мне шанса заговорить. А теперь никогда не даст!
Кэйдолан затаила дыхание. Спустя минуту Инос продолжала:
– Раша еще долго удерживала меня в своей спальне. Моя нога была уже в порядке, а она продолжала болтать, не говоря ничего вразумительного и повторяя одно и то же.
– А ты, дорогая?
– А я едва могла смотреть на нее – лучше бы она появилась передо мной обнаженной. Ее одежда поражала пышностью – драгоценные камни в… впрочем, не важно. Забавная у нее комната, верно? Всего два окна. Похоже, над постелью должно быть еще одно. Ну так вот, там оказалась потайная дверь, скрытая пологом.
Кэйдолан уже догадывалась, что последует дальше, и понимала: Инос заметила ее потрясенную дрожь.
– Скрипнули петли. Он отодвинул гобелен и шагнул в комнату. И увидел меня!
– Великан? – Кэйдолан не сомневалась в ответе.
– Да, Азак. Разумеется, она сделала это намеренно. Должно быть, она вызвала его и поджидала. Она велела Азаку входить и располагаться поудобнее – можешь вообразить себе ее тон? – а потом сказала, что теперь я могу уходить. О, какое выражение было на его лице! – Инос содрогнулась.
Дрожь отвращения пробежала по рукам Кэйдолан.
– Но ведь об этом мы знали еще с тех пор, как оказались здесь – помнишь? Она не раз делала самые прозрачные намеки – что позвала его и так далее.
– Да, разумеется! Но почему?
– Потому, что она ненавидит мужчин, дорогая. Полагаю для этого у нее достаточно причин.
– А он – воплощение всего, что ей ненавистно в мужчинах: молодости, красоты и власти! Крупный, сильный непревзойденный мастер во всем!
Внезапное воодушевление в голосе племянницы вызвало у Кэйдолан беспокойство.
– И убийца!
– В самом деле? – Иносолан повысила голос. – Посуди сама, тетя: став адептом, Раша жила во дворце. Сюда ее никто не приглашал и никто не прогонял. Затем она встретилас с султаном, который тоже был адептом. Он раскусил ее. Раша намекала, что они стали друзьями, а может, даже любовниками, эти два адепта – полагаю, им трудно заводить дружбу с простыми смертными. Какая идиллия! Но на самом делу Раша подвергалась ужасной опасности, тетя: несмотря на то что оба они были адептами, они обладали временной властью. Султан мог бы пытками вырвать у нее слова силы, а вместо этого умер! Азак получил трон, а Раша – слова.
Кэйдолан охнула.
– Так ты считаешь, его убила Раша?
– Или помогла в этом. Разве смертному убить адепта? А может, Азак дал обещание, что не выдаст ее? Она может добиться от него чего угодно, но он… о, не знаю! – Иносолан вскочила и вновь принялась расхаживать по комнате. – Все это не важно. Если на Рашу нельзя полагаться, значит Азак – мой естественный союзник, поскольку он ненавидит ее. Враг моего врага – мой друг, но…
– Кто это говорит?
– Что? А, насчет врагов? Это просто поговорка, которую я услышала… от одного давнего друга. Друга, которого я никогда не ценила по-настоящему. Но Азак и прежде отказывался вступать со мной в разговоры, и наверняка не пожелает теперь – я видела его позор. Поскольку мне известно, что Раша призывает его к себе в постель, чтобы мучить и унижать его так, как мужчины унижали ее, он никогда не осмелится взглянуть мне в глаза!
Кэйдолан глубоко вздохнула. Инос хваталась за соломинки, но, кроме соломинок, у нее ничего не осталось, и, вероятно, несведущая, растерянная родственница могла хоть чем-нибудь ей помочь: даже если утешение не принесет пользы, у Иносолан появится надежда и она хоть ненадолго воспрянет духом.
– Ты хочешь поговорить с Великаном наедине? Только и всего?
– Для начала – да.
– Ну что ж, это наверняка можно устроить, дорогая, – жизнерадостно заявила Кэйдолан. – Отправляйся спать. Утром я первым делом попрошу госпожу Зану передать ему просьбу об аудиенции. Обещаю тебе, он сразу согласится!
Инос провела унылый день. Последние две недели она вставала до рассвета, а теперь ухитрилась проспать почти до полудня и потому чувствовала себя совсем разбитой. К тому времени, как она выкупалась и оделась, Кэйд и Зана уже отправились на чай к колдунье. Это насторожило Инос: разве от колдуньи можно хоть что-нибудь утаить? Несомненно, Раша сразу же узнает о вести, которую Азаку предстояло получить по возвращении с охоты.
Кэйд составила послание в лучших традициях заговорщиков, но его загадочности не хватило бы, чтобы обмануть Рашу. А если Раша узнает о послании, она возненавидит Инос за попытку объединиться с Азаком.
Инос тревожилась, изнывала от беспокойства, но старалась сдерживаться и сохранять бодрый вид. Ее покои сегодня больше, чем когда-либо, напоминали тюрьму. Она провела пару часов, обследуя их, лишь бы чем-нибудь заняться. Не в силах сидеть на одном месте, она подробно осмотрела все помещения – от тесного, пыльного винного погреба до роскошной спальни бывшего хозяина. Затем она спустилась ниже и сыграла несколько партий в тали с Винишей и другими женщинами. Все они желали услышать о визите Инос в комнаты Раши, но именно об этом ей хотелось говорить меньше всего. Должно быть, женщины удивлялись, почему она так внезапно забросила охоту, но о своем унижении Инос тоже предпочитала молчать. Разговор не клеился.
Почему человеческий разум не в состоянии забывать то, что пожелает? То и дело, когда Инос меньше всего ожидал этого – например, восхищаясь коллекцией охотничьих сапог покойного принца Хакараза или азартно играя в тали, – в ум приходили события прошлого вечера. Это все равно что сломанная кость или разодранная мышца, которой внезапно даешь нагрузку. В голове Инос постоянно всплывала самая страшная мысль из всех ужасов предыдущей ночи, та самая которую она пыталась запереть в самую глубокую из кладовых, помеченную «Вещи, о которых нельзя думать». Но мысль всплывала и вновь ошеломляла ее: замуж за гоблина!
Немыслимо!
В ней течет королевская кровь. Королевам или принцессам редко удается выйти замуж по любви. Их удел – 6paки для укрепления династий. Год назад, в Кинвэйле, Инос отказывалась признавать эту очевидную истину. А теперь она понимала: в лучшем случае ее супруг будет сравнительно приличным, в меру покладистым и не слишком старым. Ни муж-гоблин, какой угодно гоблин – такая приверженность долгу казалась ей излишней.
Беда была в том, что идея с замужеством имела смысл с точки зрения любого другого человека. Она придется по душе волшебнице Севера, гоблинке. Ни импы из Империи, ни джотунны Нордландии не будут в восторге, но спорить не захотят. Жители Краснегара вначале будут недовольны, но в такое неспокойное время джотунны предпочтут видеть на троне гоблина, нежели импа, а импы в свою очередь согласятся иметь правителем гоблина, а не джотунна. Гораздо важнее было не проиграть, чем выиграть. Члены королевскою совета будут просто счастливы: король-гоблин вряд ли про явит интерес к управлению государством. Но даже из тех жалких сведений о привычках гоблинов, которые были из вестны Инос, она могла сделать вывод: гоблин не позволит жене править его владениями. Он предоставит это дело совету, а сам займется… Чем? Что, во имя всех Богов, делают гоблины?
Плодят уродливых зеленокожих детей, вот что.
И подвергают людей пыткам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53