Или синяя оспа.
Хрень собачья! Эти болезни не имели никакого отношения к Институту. Просто слишком уж большие толпы нездоровых, голодных людей попадали в тесные, антисанитарные условия лагерей для беженцев. В этих рассадниках болезней накапливалось слишком уж много микробов, а когда кому-нибудь из этих микробов приходило в голову мутировать, у него под рукой оказывалась великолепная питательная среда, готовая снабжать его потомков всем необходимым, разносить их все шире и шире — пока наконец какая-нибудь лаборатория не находила подходящее лекарство. После чего все начиналось по новой. Обвинять в этих болезнях Институт — чистый бред. Седрик видел специальный выпуск, там Пандора Экклес говорила как раз об…
Нет, не надо. Подумаем лучше об Элии.
Элия! Седрик содрогнулся от ужаса. Ушла она или не ушла? Если нет, нужно предупредить ее, сказать ей, что в Кейнсвилле появились эти психи. Дитятко малое, неразумное, раскисло в кисель, сидит и хныкает, что у него, видите ли, головка бо-бо. Ну вот точно говорил Багшо: из тебя разведчик, как из говна — повидло.
Взять себя в руки!
Седрик до боли стиснул зубы.
Левая кисть была прикована. Малец сидел слева.
В тележке наручный микрофон не нужен — здесь есть коммуникатор.
Седрик глубоко вздохнул:
— Код араб.
— Принято к исполнению, — прозвучало в голове. И как же приятно было услышать этот знакомый гнусавый говорок!
Однако ничего примечательного не произошло — разве что юный изоляционист громко выругался, повернулся и заткнул рот Седрика ладонью.
— Малолетний ублюдок! — дико взвизгнул он. (Сам-то, небось, еще младше.) — Что ты, бля, делаешь? Что это значит?
— М-м-м! — сказал Седрик — в том смысле, что он не может говорить носом. И даже дышать не может.
— Пидор институтский! — Парнишка был явно напуган. — Я те, сука, поговорю, ты у меня вообще говорить разучишься!
Правой рукой он ухватил Седрика за волосы, а левой саданул поддых.
Делалось все это медленно и неуклюже — Седрик не только успел глотнуть воздуха, но и напряг брюшной пресс. Животу было больно, но руке изоляционистского героя еще больнее — он взвыл и плюхнулся на скамейку. А больнее всего было больной голове, Седрик окончательно вышел из себя.
Охранник согнулся пополам и засунул костяшки пальцев в рот, визор он — по расхлябанности — так и не опустил. Седрик ударил левой. Если бы не цепь, он мог бы сломать себе локоть. А так все обошлось спокойнее — охранник с воплем отшатнулся, и в тележке стало два разбитых в кровь носа.
В этот момент коридор расширился. Получив пространство для маневра, тележка резко вильнула, выскочила из колонны и помчалась вперед. В спину летели крики, сперва удивленные, а затем и злые — противники заметили драку, некоторые из них рвали с плеча оружие.
Седрик никогда еще не дрался без рук против двух рук, однако был почти уверен, что самая лучшая в таком положении стратегия — не терять времени, выдать все, на что ты способен, в первый возможный момент. Он вскочил, развернулся и прижался спиной к переднему поручню; левая, закованная рука тянула его вниз, правая болталась бесполезной плетью. Затем он поднял правую ногу и аккуратно припечатал физиономию парня, не совсем еще оправившегося после удара в нос. Седрик покачнулся, упер для равновесия правую ногу в живот своей жертвы, поднял левую, прицелился в подбородок и сильно нажал каблуком. Тележка вильнула, и он чуть не упал, всю нагрузку принимала на себя левая рука. Парень отчаянно царапал ноги Седрика, пытался достать повыше, но никак не мог…
А затем он потянулся за бластером. Вот же мать твою! Седрик плотно зажмурился и распрямил левую ногу. Хруп! По правде говоря, он не слышал этого звука — но знал, что снова сломал человеку шею.
Собрав последние остатки сил, Седрик кое-как взгромоздился на скамейку рядом с обмякшим телом. Он боялся потерять сознание — голова болит, рука болит, все вокруг залито кровью из многострадального носа.
Еще одно убийство. И на этот раз — безо всяких там гипнозов, просто ради сбережения собственной шкуры.
Я — убийца.
Так и привыкнуть недолго.
Тележка с диким воем миновала голову колонны и помчалась дальше. Вводя экстренные коды, Седрик предусмотрел все, даже самые немыслимые ситуации, и позаботился о максимальном преодолении запретов Системы. Код араб обозначал: “Доставь меня к принцессе Элии как можно скорее”. “Араб” — это потому, что в Мидоудейле был арабский жеребец-производитель. Прежде Седрику казалось, что это — хорошая шутка, а теперь не казалось.
Так значит, Элия еще в Кейнсвилле!
Тележка на полной скорости свернула направо. Ее сильно занесло, дико взвизгнули покрышки, но все обошлось — только труп начал переваливаться через поручни. Седрик инстинктивно попытался его удержать, но было поздно, мелькнули обтянутые синими джинсами ноги, и мертвый охранник исчез. Хорошо еще, что удалось зацепить ногой бластер, а то и оружие бы пропало.
Пролетая поворот, Седрик заметил на левой стене какие-то вспышки и дымки и только потом, когда они остались позади, понял, в чем дело. Изоляционисты решили его если не догнать, то подстрелить. Он пригнулся, а затем осторожно высунул голову. Никто из преследователей не успел еще обогнуть угол, но впереди тянулся длинный прямой участок.
Сзади в тележке уже что-то дымилось. Вот пробьют покрышку — и все, аварийная остановка, и плевать хотела Система на все твои запреты и преодоление запретов. А эти герои уже видели труп, через пару секунд они вылетят из-за угла, взывая о крови. О твоей крови.
Чемпиону Пасполиса по стендовой стрельбе из лазера (2048 г., юниоры) придется тряхнуть стариной.
Полный боевой скафандр непроницаем для лазерных лучей, он все к чертям отражает, но тут не замечалось ни одного человека в полной броне. Ругаясь и постанывая, Седрик подобрал с полу бластер. Правая кисть раздулась, как соска, прикрученная к водопроводному крану.
Беда была в том, что для лазерной стрельбы необходимы твердые руки — и ничего больше, как любил говорить Бен; ни тебе поправок на ветер, ни отдачи, однако, к сожалению, все существующие лазеры чересчур маломощны, чтобы толком покурочить мишень меньше чем за секунду-две — кроме, конечно же, случая, когда стреляешь противнику в глаз. Иначе говоря, перекрестие лазера нужно держать на цели секунду-две, как бы там ни мельтешилась тем временем цель. Седрик знал, куда прыгнет попавший под выстрел суслик и куда — сорока, однажды он даже сумел прожечь дырку в койоте — везение, конечно, но все-таки. Стандартную тарелочку нужно было удерживать в прицеле полторы секунды, раньше они не взрывались.
На что же можно рассчитывать сейчас, когда одна рука твоя прикована, а другая ни на что не способна, когда нужно, несмотря на эту прикованную руку, извернуться и стрелять назад — стрелять с бешено несущейся, подпрыгивающей тележки? Седрик не был даже уверен, что сумеет нажать на спуск.
А бластер — “Винчестер Тор четвертый”, он не то что не стрелял из таких прежде, но даже их не видел. И все же — и все же…
Он развернулся, стараясь не слишком поднимать голову; левая рука до предела натянула цепь, правая легла на подголовник. Теперь снять бластер с предохранителя (Господи, до чего же больно!) и прицелиться вдоль коридора. Седрик набрал полные легкие воздуха и задержал дыхание.
Первая тележка вылетела из-за угла на двух правых колесах. Похоже, эти герои тоже умеют снимать запреты Системы, иначе откуда бы такая бешеная скорость? Как только поворот закончился, двое сидящих в тележке парней вскочили на ноги и прицелились.
И ведь даже не почесались опустить визоры! Седрик различал в прицеле глаза, соблазн был непреодолим. Редчайший шанс — одним плавным движением ствола выжечь правому правый глаз, а левому — левый. Поразить глаз можно и за пару миллисекунд. Так Седрик и сделал — не успев даже сообразить, что его распухший палец нажал на спуск. Парни заорали, закачались и вывалились из тележки, та проехала еще несколько метров и резко затормозила.
Затем показалась вторая тележка. Единственный ее пассажир встал во весь рост заранее и теперь целился. У этого визор был опущен, однако Седрик заметил чуть ниже шлема крохотное пятнышко голой кожи и выстрелил. Опасные забавы — луч мог отразиться от визора и попасть в глаза, однако прицел был верным, парень — очень удобно — плюхнулся на скамейку, через секунду его горло украсилось аккуратным черным пятнышком, взвилась полупрозрачная струйка дыма. Ну вот, будешь в новую дырку свистеть, еще спасибо скажешь. Тележка вильнула, чтобы не наехать на тела, и будущий свистун вывалился на мостовую.
Неплохо, чемпион мира и его окрестностей, совсем неплохо!
Третья тележка предоставила возможность выжечь глаз еще одному преследователю, затем дистанция стала слишком большой, но и погоня притормозила — коридор был забит тележками и судорожно бьющимися телами, от визга покрышек и отчаянных криков закладывало в ушах. Тут-то и поймешь, почему Багшо этих изоляционистов и в грош не ставит.
Тележка снова свернула, крики за спиной стихли. Вперед, конечно же, вперед — даже если бы Элия была позади. Позади — ну чего там позади хорошего? Ни проехать, ни пройти, тела какие-то разбросаны… Ну что, повеселился? Два трупа, трое слепых, один раненый… Желудок поднимался к самому горлу, Седрик строго велел ему вести себя прилично.
Но преследование, конечно же, не кончилось — теперь эти ребята горят жаждой мести. Кое-кто из них догадается приказать Системе, чтобы та доставила их к Седрику Диксону Хаббарду — точно так же, как он сам приказал доставить себя к принцессе. А могут и просто так, по следу — к прежнему дыму, поднимавшемуся над задней частью тележки, прибавился новый; дым этот, более плотный и обильный, сочился из вентиляционных решеток отчаянно визжащего двигателя. Может, не надо к Элии? Еще наведешь на нее какую-нибудь беду.
А может, поговорить с Системой? Неужели до тупой ее башки ничего не доходит?
— Чьей властью подчиняешься ты приказам визитеров?
Тележка обогнула очередной угол, чуть не вывалив Седрика на пол. И очень чувствительно напомнила ему о его исторически важной, эпохальной головной боли.
— Данные конфиденциальны. — На мгновение Седрику показалось, что эта сучья железяка ехидно подмигнула.
— Отмена запрета.
— Данные конфиденциальны.
Вот так вот. Вразумишь ее, как же. Судя по всему, власть настоящих заместителей директора далеко превосходит вшивый первый ранг, присвоенный Седрику. Ну и конечно же, предатель неизбежно должен был стоять на высокой административной ступеньке. Девлин, тут и к бабке не ходить — а где, кстати сказать, бабка?
Затем тележка проскочила сквозь не до конца еще раскрывшуюся дверь и загромыхала вниз по лестнице. Седрик взвыл — поприутихшая было головная боль вернулась во всей своей красе. К счастью, лестница оказалась невысокой, тележка побежала по ровному полу, мозги стали мало-помалу возвращаться на место.
Интересно, а насколько буквально понимает Система приказы? Доставить к Элии — а если та как раз отмокает в ванной?
— Свяжи меня с доктором Фишем.
— В настоящий момент доктор Фиш не отвечает на звонки.
— Знает ли он о вторжении изоляционистов?
— Данные конфиденциальны.
— Я должен доложить о чрезвычайных обстоятельствах.
— Сообщения по чрезвычайным обстоятельствам не принимаются.
— Почему?
— По причине чрезвычайных обстоятельств.
— Тьфу, мать твою!
— Непонятное сообщение.
Затем он снова заорал и вцепился в поручни — резко свернув, тележка начала петлять по каким-то помещениям, разделенным круглыми, настежь распахнутыми люками. Седрик не верил своим глазам. Стерилизационная камера — ну точно, стерилизационная камера, и как он только не узнал сразу? И как их тут много!
И тут тележка остановилась, чуть не выбросив его со скамейки. (Ну прямо как испуганная лошадь, разве что на дыбы не встала!) Впереди распахивался очередной тяжелый бронированный люк — а я без пузырькового скафандра! Как же так, неужели я мог своей властью отменить стандартные карантинные процедуры? Да этого вроде и бабушка сделать не может!
Дымя мотором, как подбитый истребитель из какой-нибудь исторической теледрамы, тележка бросилась вперед — в полутьму огромного трансмензорного купола. Она включила фары — не для себя, конечно же, а чтобы люди под колеса не лезли — и отважно полетела вниз по склону.
Нет, не прямо вниз — вон как вправо забирает. Глухо стукнул закрывшийся люк. Ну вот, понятно, почему тут на карантин плюют — этим куполом никто Не пользуется. Ни кранов тут нет, ни машин. Подумав еще секунду, Седрик догадался, что попал в купол Беринга — все остальные трансмензорные купола он уже видел если не своими глазами, то хотя бы по голо.
И только потом он заметил людей — уйму людей, сотни людей, увидел, что вся середина площадки исполосована брезентовыми загородками, устелена матрасами и тряпками.
Фары привлекли внимание. Люди поднимались на ноги, бежали навстречу тележке. Они прыгали и приплясывали, как дети.., почему “как”, здесь и вправду много детей. Тележка поехала медленнее и сердито загудела, чем привлекла к себе еще большее внимание. Люди что-то кричали, некоторые из них показывали на валящий из мотора дым. Где-то здесь должна быть и Элия.
— Мистер, вы горите! — раскатывалось по все прибывающей толпе зевак. Тележка поехала еще медленнее, содрогнулась, печально вздохнула и замерла. Пару секунд что-то в ней шипело и потрескивало, затем фары потухли, и наступила тишина. Дым повалил еще гуще.
— Система, подтверди связь.
Молчание.
Тощий старик, облаченный в белую простыню и зеленый тюрбан, указал на дым и взволнованно заговорил на совершенно непонятном языке.
— Да, я знаю, — кивнул Седрик. — У вас тут не найдется ведра воды?
Он поднял левую руку и побренчал цепью — пусть посмотрят, а то не понимают, наверное, почему я не слезаю с этой штуки и не бегу от нее куда подальше. Люди начали оживленно переговариваться; они обступили горящую тележку плотным кругом, опасаясь, однако, к ней приближаться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56