Возможно, она просто была заранее против него настроена — Кас на полном серьезе утверждал, что от Фиша у него мурашки по коже, даже когда тот находится на расстоянии пятидесяти метров и его не видно. И что с Фишем связывают какие-то темные, на ухо рассказываемые истории о людях, таинственно исчезнувших в Кейнсвилле.
Фиш объяснил, что роль хозяина и проводника доверена Девлину, однако тот вынужденно задержался в Сампе и шлет искренние свои извинения. Элия молча возблагодарила нескольких богов сразу — за возможность провести пару часов с Седриком, а не с этим липким, непрерывно ухмыляющимся героем телевизионных шоу.
Затем ей представили молодого белокурого парня со свежим открытым лицом. Одетый в комбинезон разведчика, он слегка напоминал этакую повзрослевшую версию Седрика, но был при этом сантиметров на тридцать ниже, раза в два шире и, скорее всего, несравненно хитрее. Фиш сообщил, что Абель Бейкер — именно так звали парня — поведет группу Элии на.., на ту планету, которую она выберет. Если Фиш либо Бейкер и знали, что местом назначения уже избран Тибр, они ни слова об этом не сказали — зато Бейкер наговорил невероятное количество слов буквально на все остальные темы, мыслимые и немыслимые. Он начал говорить сразу, еще пожимая руку Элии, и затем не смолкал ни на секунду. Нагловатый и слегка прихрамывающий, разведчик Бейкер с пулеметной частотой сыпал шуточками, которые сделали бы честь любому базарному торговцу гороскопами.
В общественном представлении, думала Элия, давно сформировался образ разведчика — победитель кошмарных чудовищ, сильный, отважный и немногословный. Этот красавчик вполне мог бы втюхать чудовищам недвижимую собственность — либо убедить их в несравненных преимуществах вегетарианства. Он не делал никаких пауз, не ждал ответов, так что с Элии свалилась тяжкая необходимость поддерживать беседу. Был и еще один положительный момент — заметив, что Элия почти валится с ног, Бейкер обошелся безо всяких на эту тему комментариев и сразу начал действовать. Он быстро — и даже вроде бы никого не толкнув и не обидев — извлек ее из плотной толпы прибывших и отъезжающих, встречающих и провожающих, а затем, кинув несколько резких приказов, разместил принцессу, ее свиту и багаж на тележках и тут же привел этот караван в движение. Складывалось впечатление, что за розовой юношеской физиономией и бесконечным дурацким трепом кроется хорошая профессиональная компетентность.
Сам Бейкер устроился на передней тележке, рядом с Элией, и тут же начал рассказывать о кейнсвиллском комплексе — перемежая описания пошлыми, в стиле третьесортного гида, шуточками. “Вы бы поглядели на эти пирамиды при лунном свете, а еще лучше они выглядят, если закрыть глаза.., свыше восьмидесяти гектаров территории, а бедным собачкам негде даже ногу поднять…” Цифры, касающиеся Кейнсвилла, сыпались из него часто и безо всяких видимых усилий.
Проезды были забиты многочисленными грузовиками, велосипедами и тележками, и все же на прямых участках караван развивал порядочную скорость. Все управление брала на себя Система.
— Тут, принцесса, как, — объяснял Бейкер. — Нужно только сказать, куда ты хочешь, и она тебя прямо туда и доставит. Держитесь, сейчас поворот. Жуткое количество таких вот поворотов, ведь многие здания круглые, купола. Сорок два геодезических купола и еще тридцать с обычной, квадратной решеткой.
Под аккомпанемент неумолчного, как стук дождя по крыше, трепа караван пробирался по оживленным, дико изгибающимся проездам Кейнсвилла. Большей своей частью они были достаточно широкими, чтобы гордо именоваться улицами, но иногда передняя тележка на полной скорости влетала в узкую щель, напоминающую обычный гостиничный коридор; Элии оставалось только надеяться, что никому не придет в голову открыть дверь именно в этот момент. После особо резких поворотов сзади доносился отчаянный визг Моалы.
— Путь, наверное, сокращает, — беззаботно улыбнулся Бейкер. — Что-то я здесь никогда раньше не проезжал. Ну конечно, ведь в ливингстонском куполе сейчас не протолкнуться, все возвращаются с работы.., ух! — Тележка на двух колесах обогнула угол и с ходу нырнула в не совсем еще открывшиеся ворота. — Ну а это — купол Льюиса и Кларка…
Элия не слушала не в меру разговорчивого разведчика и даже не слышала, ей едва хватало сил, чтобы цепляться за поручни и удерживать на лице натужную, словно приклеенную улыбку. К смене часового пояса быстро не привыкают. Фактически она провела всю ночь на ногах, а сейчас было раннее утро — по банзаракскому времени. Кроме того, именно сейчас к ней пришло то, тревожное открытие.
Элия прибыла в Кейнсвилл, ближайшее окно на Тибр открывалось только завтра, ускорить события или вообще сделать что-нибудь конструктивное до этого времени было невозможно. Вполне, казалось бы, достаточно, чтобы утихомирить самую въедливую интуицию. Но не тут-то было. Сразу после приезда Седрик куда-то исчез — скорее всего, мальчику тоже был организован официальный прием, в соответствии с его липовым административным статусом. И Элию снова охватил прежний ужас. Она с трудом подавляла острое, болезненное желание сказать Бейкеру, чтобы тот повернул назад. Длинный, нескладный мальчишка стал для нее чем-то вроде наркотика.
И главный ужас — не происходит ли сейчас непоправимая ошибка? Не ведет ли интуиция Элию и доверившихся Элии людей ,в пропасть? Такое случалось. История Банзарака изобиловала преданиями о султанах, принцах и принцессах, свихнувшихся, пытаясь разобраться в неоднозначных, лишенных каких бы то ни было разумных оснований, велениях сатори. Проще всего было понять запреты — не лети этим самолетом, нет, ты не хочешь рыбного соуса, держись сегодня подальше от воды, но в других случаях интуиция приказывала сделать нечто, никогда не конкретизируя — что именно. Несчастной жертве семейного дара — или проклятия — оставалось одно: метаться из стороны в сторону, хвататься за все что попало в отчаянной надежде облегчить свои мучения. Крайняя настоятельность предчувствия при полной его невразумительности — такое сочетание могло свести с ума кого угодно, и очень быстро.
Темная изнанка семейного дара… Хотя какой же это дар? Обостренный инстинкт самосохранения намеренно утверждался в генах, из поколения в бессчетные поколения, при помощи глиняных горшков, ядовитых змей, шелковых веревок и родственных браков. Желая, чтобы султаны слышали голос богов и принимали верное решение, жители древнего Банзарака придумали инициационный ритуал с коброй и веревкой. Принц, сделавший не правильный выбор, умирал. Принц — или принцесса. Получившие от интуиции удачную подсказку жили и оставляли после себя потомство. Всем остальным занималась генетика, со временем это драконовское испытание привело к желаемой цели — выработало наследственную интуицию.
Султаны сослужили своей стране — и своей семье — великолепную службу. Многократные внутрисемейные браки не только укрепили редкостный их дар, но и распространили его на всех родственников. За многие сотни лет ни один член правящей семьи не подавился рыбной костью, ни один не стал жертвой несчастного случая — за исключением родителей Элии, погибших при наводнении две тысячи сорокового года, на спасательных работах. Кас клятвенно утверждал, что они знали свою судьбу заранее, но не ушли, предотвращая панику, которая могла унести тысячи человеческих жизней. И все же Агнес Хаббард была права — иногда интуиция выходила за рамки предупреждения опасности. “Вечная любовь с первого взгляда”, — так описал Кас свое знакомство с Талией. Уже несколько часов Элия тщетно старалась выкинуть эту историю из головы.
Седрика окружала огненная аура.
Да ты что, сдурела?
Хороший, конечно же, мальчик, но абсолютно невежественный, лишенный всех и всяческих манер… Что от него получишь — кроме разве что физического удовлетворения? Да и здесь на многое рассчитывать не приходится, утонченностью этот увалень, мягко говоря, не блещет.
А главное, нет его, этого увальня, нет и негде взять.
— Купол Коламбус, — объявил Абель Бейкер. Тележка остановилась перед узкой дверью, за которой виднелась винтовая лестница.
— Вы не знакомы со спиралаторами? — спросил он, заметив нерешительность Элии. — Тут все просто — хватайтесь за ручку и прыгайте. Ну, поехали.
Бейкер поднял ее за талию, поставил на ступеньку, двинулся было следом, но запнулся и приземлился на колени, витком ниже.
— Нога у меня калеченая, — объяснил он, вставая. — Все никак не заживет. Камень ее пожевал — штука, выглядевшая точь-в-точь как камень. Таблички нужно вешать: “Осторожно! Кормление камней строго воспрещается”. — На этот раз улыбка разведчика выглядела довольно смущенно.
Спиральный эскалатор был для Элии в новинку.
— А что случится на самом верху? — спросила она, с интересом наблюдая, как проплывает мимо дверь следующего этажа.
— Никто толком не знает. Послали как-то одного парня посмотреть, но он так и не вернулся. Все еще, наверное, поднимается.
— Остряк-самоучка! Бейкер ухмыльнулся:
— Эта колонна, посередине, называется ось. Так вот, есть философская школа, считающая, что наверху ступеньки превращаются в обычный эскалатор, который изгибается и уходит внутрь оси. Вы же видите, что ступеньки скользят строго вертикально, а вращается только ось, внешняя ее труба. Упомянутая мной теория утверждает, что наверху ступеньки складываются и уходят вниз по внутренней полости оси. Лично я в это не верил и не верю. Фокус тут какой-то, дурят нашего брата. Следующая дверь — наша. Приготовьтесь и прыгайте.
Элия ловко вышла наружу. Бейкер снова споткнулся и ухватился бы за нее для равновесия, останься Элия на прежнем месте. Хуже того, в неловкой попытке помочь она рубанула своего галантного провожатого ребром ладони по затылку и подсекла его больную ногу. Абель Бейкер грохнулся на пол; Элия неудачно шагнула и наступила ему на пальцы.
— Ой, простите, пожалуйста, — испуганно воскликнула она. — Какая же я все-таки неловкая.
Бейкер поднялся на ноги и критически ощупал свое колено.
— Черный пояс? — ухмыльнулся он.
— Коричневый.
Ну хоть бы покраснел, хоть бы тень смущения на этой бледной нордической физиономии. Седрик, попадись он на таком вот заходе, вспыхнул бы, что твоя неоновая лампочка, а этому все как с гуся вода. Абель Бейкер был всего немного старше Седрика — и несравненно увереннее в себе, за его дурачествами крылась наглость и уж никак не застенчивость. Радушный хозяин повернулся к двери, чтобы помочь Джетро и прочим сойти со спиралатора; глядя на него, Элия слегка улыбнулась.
Бейкер все время ощупывал ее глазами; несомненно, он с энтузиазмом примет вызов и при первой же возможности снова даст волю рукам. Однако женский инстинкт подсказывал Элии, что ничего серьезного здесь нет — этого парня интересует что-то совсем другое, и сердце его далеко.
Элия не знала, насколько точно судят о намерениях мужчин другие женщины, сама же она не ошибалась еще ни разу — возможно, при благосклонном содействии буддхи. Бейкер будет продолжать игру, но так, для спортивного, что называется, интереса, безо всяких намерений довести ее до конца. Усатенький Грант Девлин заранее просчитывает, какой же день может он отвести этой принцессе в своем переполненном расписании. Для Джетро она представляла собой нечто вроде потенциальной кормушки. Сколько мужчин — столько и подходов.
А Седрик попросту втюрился по уши — в тот самый момент, когда она сказала ему несколько дружелюбных слов.
— Круглая, — вздохнул Бейкер, широким взмахом руки обведя комнату. — Скоро вас будет тошнить от окружностей. — Это вроде как гостиная для приезжих. Вот там — закусочные автоматы, здесь — бар. Настоящая столовая двумя этажами ниже. Вам, Ваше Высочество, отведен первый номер, вам, доктор Джар, — второй. Грант сообщил, что зайдет за вами в два ровно. До этого времени развлекайтесь как хотите. Ну, какие у кого хобби — еда, отдых, танцы, плавание, штанга, бег по пересеченной местности, собирание марок?
— Сон, — блаженно потянулась Элия.
— В одиночку?
Джетро — конечно же — завелся с пол-оборота, разразился потоком напыщенной белиберды, чего — конечно же — и добивался этот шут гороховый. Младенческая дурость Бейкера обещала быть крайне утомительной, и все же у него бывали светлые моменты.
***
В два с небольшим ночи Элия пересекла полутемную гостиную и — при галантной помощи Гранта Девлина — встала на ступеньку бегущего вниз спиралатора. Попытки уснуть ни к чему не привели. Она испытывала одновременно острый голод и тошноту, усталость и лихорадочное стремление куда-то (непонятно только — куда?) бежать, что-то (что?) делать. К боли, по-прежнему раскалывающей голову, добавилось ощущение какой-то пустоты, ненужности. Обследование Рейна было абсолютно зряшней затеей. Ничего опасного, ничего увлекательного, просто никому не нужная трата времени. Мысль о предстоящей позднее встрече с Тибром несколько бодрила, но даже и она казалась менее важной, чем нечто другое.., некто другой.., некто, кого обязательно нужно найти. Господи, ругала себя Элия, ну какая же ты дура безголовая. Влюбилась, раскисла, последние остатки ума потеряла. Ругала, прекрасно при этом понимая, что эти чувства не имеют ровно ничего общего с физическим желанием. А сальные глазки и хищные манеры Гранта Девлина доводили ее почти до исступления.
На этот раз тележек было всего две; вторая досталась мрачному, как туча, Джетро, а в первой Девлин обхаживал Элию. Он тоже трещал без умолку, хотя и не так утомительно, как это получалось у Абеля Бейкера. Да и тележки двигались значительно спокойнее — надо думать, Бейкер дал Системе крайне неортодоксальные инструкции о поездке.
— Мы будем работать из купола де Сото, — объяснил Девлин. — Всего, на настоящий момент, у нас есть шесть трансмензоров, пригодных к использованию.
— Шесть? — удивилась Элия. — Мне всегда казалось, что больше одного нельзя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56