Решение принято.— Вы готовы, герцог де Век? — спросил один из партнеров по игре, прерывая его мысли. Он широко улыбнулся.— Да, готов.
Дейзи, наблюдавшая за Измой, когда та представляла герцога, уловила мстительные нотки в ее голосе и задавалась вопросом, каковы были мотивы такого поведения. Уже через минуту было очевидно, что Изма и герцог были любовниками. Близость между людьми всегда проглядывает в жестах, в выражении лица, ну и, разумеется, репутация де Века исключала дружбу с красивой женщиной. Он был, по слухам, самым популярным мужчиной в Париже.Нет, он определенно ее не заинтересовал, являясь абсолютным антиподом того, что она ценила в мужчинах. Герцог де Век был слишком красив, слишком обаятелен, слишком легкомыслен и поверхностен. Люди его типа не интересовались ничем, кроме удовольствий и спорта. Она считала аристократические идеалы позорными и предосудительными, распыляющими жизнь на мелочи. Именно потому собственная реакция на де Века так ее обескураживала.Эта мысль заставила ее застыть, и рука ее замерла на серебряной расческе, лежащей на туалетном столике. Во время их встречи ей неудержимо хотелось протянуть руку и дотронуться до него. Сознательно или нет, герцог де Век излучал безграничное мужское обаяние. Его ленивая улыбка, стройная фигура и необычайная красота — все это сулило бездну удовольствия. Его глаза обладали удивительным магнетизмом: с тяжелыми веками, чувственно страстные, сверкающие насыщеннозеленым цветом джунглей. Он похож на большого дикого кота, подумала Дейзи с легкой дрожью. И когда он склонился над ее рукой, его взгляд приковывал к себе, как бы приглашая, и только сила воли удержала ее оттого, чтобы коснуться его темных шелковых волос. Она удивилась его мощным, широким плечам и, прежде чем он успел выпрямиться, невольно подумала: интересно, а как он выглядит без одежды?Если бы это касалось когото другого, возможно, она проверила бы свои ощущения. Ханжой Дейзи не была. Проводя расческой по волосам, она думала о том, как хорошо было бы изгнать герцога из своей памяти. Чувства, эмоции — это ей было понятно. Абсароки, ходившие на лыжах по северным равнинам в любые бури, хорошо разбирались в сильных чувствах.Герцог де Век отлично осознавал силу своего очарования, слишком уверенный в своей привлекательности, обыкновенный хищник, охотник за женской привязанностью. Она не желала быть чьимто очередным завоеванием.Ее темные волосы мерцали, освещаемые комнатной лампой, пока она, завершив ритуал — сто раз провести по волосам гребнем, — не положила расческу на стол. Вот так. Все кончено. Она была права, что резко отвечала ему, уговаривала себя Дейзи, завязывая на шее персикового цвета ленты ночной рубашки. Нечего и мечтать о дружественных отношениях с мужчиной, который рассматривает женщин как мимолетное развлечение, думала она, скользнув под шелковые простыни.Сон не шел, тем более что музыка, доносившаяся из бального зала, врывалась через открытые окна спальни. Звуки венского вальса серебристыми колокольчиками приятно звучали в ушах, аромат сирени и богатые ночные запахи навевали мысли о том, как бы она себя чувствовала, вальсируя в его объятиях. Она вдруг увидела яркое, как молния, видение: герцог де Век тесно прижимает ее к себе. Музыка и ночные запахи, видимо, отравляюще действуют, решила она со своей обычной трезвой логикой. Реальность вернулась, она глубоко вздохнула. Не стоит обращать внимания. Она всегда гордилась своим разумом и умением владеть ситуацией. Думая, за что бы мысленно зацепиться, дабы остыть, она напомнила себе, что и ее инстинкт, и ее логика осудили герцога и нашли его неподходящим. Для ее же блага…Герцог отлично вписывался в аристократический мир. Он находился в близком родстве с королевской семьей, родословная его не уступала королевской, а возможно, и превосходила ее. Его богатство, истинно королевское по всем меркам, его личные качества — внешний вид, обаяние, его опыт в играх и охоте, успех, каким он пользовался у женщин… Это был неподражаемый образец представителя своего класса.Как он мог понравиться ей? Почему он занимал все ее мысли? Он был всего лишь скучным аристократом, интересующимся исключительно собственными удовольствиями. Ее корни лежали в безграничной свободе и простоте жизненного уклада предков, где удовольствие было частью жизни, а существование клана поддерживала забота об общих интересах. Даже выбор профессии адвоката был продиктован высшими интересами служения своему народу. Отец давно объяснил ей положение дел, которое крепко связано с прошлым. Взаимосвязь двух культур не была новостью, но существовала дилемма, которая появилась с момента первой встречи с белым человеком столетие назад, — ассимиляция. Вы используете то, что вам нужно, вы учитесь договариваться и идти на компромиссы, но, будучи сплоченными и дисциплинированными, ни в коем случае не превращаетесь в отступника и глубоко внутри помните, кто вы есть.Она была дочерью вождя, бывшего сыном вождя, внуком вождя и так до тех времен, которые невозможно и вспомнить.Несмотря на модные, изысканные платья, другой язык и строгое воспитание в колледже, она была дочерью своего отца, индейского вождя.И обольстительный, чарующий герцог де Век был предан анафеме.На следующее утро, отложив все текущие дела, герцог устроил себе приглашение на ближайший ужин к Аделаиде.— Вы удивляете меня, Этьен, — сказала Аделаида, когда узнала, что ее муж Валентин и герцог намерены с ней позавтракать. — Я и не знала, что вы встаете так рано.Очевидно, она не знала и о том, думал Этьен, что ее муж также встает рано, с тех пор как он и Валентин практиковали верховую езду на рассвете, когда воздух еще свеж и прохладен.— Привычка с детских лет, — вежливо ответил он. — Всему виной моя няня. Она обожала восход солнца.— Очень сентиментально, — она не язвила, но была искренне удивлена, ее мнение о герцоге несколько изменилось.— Я любил старую Ренни больше всех, когда был ребенком, — честно сознался Этьен. — Она была моей семьей, моим другом, моим партнером в играх.Вообще он был хорошим человеком, но гордым и знающим себе цену. Эти две черты — гордость и самоуважение — он приобрел благодаря своей шотландской няне. Родители не занимались его воспитанием. Его отец имел две навязчивые идеи — карты и альпинизм. К счастью, он преуспел в обоих своих увлечениях, и на семейном бюджете это не отражалось, хотя дома он появлялся редко. Но однажды везение покинуло его на высоте восемнадцати тысяч футов на вершине ДагНамур, и Этьен стал следующим герцогом де Век в возрасте двенадцати лет.Роль безутешной вдовы не устраивала его мать, как раньше не устраивало замужество и материнство. Она всегда была поглощена светскими развлечениями, а после того, как выполнила долг жены, обеспечив мужу наследника, окружала себя множеством любовников, когда ее супруг бывал в отъезде. После его трагической гибели свобода и независимость, которых она всегда жаждала, стали реальностью. Без сомнения, именно от своей матери Этьен унаследовал склонность к сексуальным приключениям. Они стали друзьями еще в юности, когда он стал лучше понимать природу ее интересов. Теперь она была его доверенным лицом и лучшим другом.— Простите, что разбудили вас, — добавил он с улыбкой, заметив, что Аделаида пытается подавить зевок.— Прощу, если вы честно признаетесь, какая причина привела вас сюда, — объявила Аделаида, подгоняемая любопытством. Так как Валентин никогда не будил ее раньше одиннадцати, это должно было быть нечто чрезвычайное.— Этьен желал бы быть включенным в список гостей на ужин, который мы даем сегодня вечером, — небрежно произнес ее муж, положив вторую ложку сахара в кофе. — Я сказал, что ты будешь в восторге.— А вам не будет скучно? — обратилась Аделаида к герцогу. — Сегодня ведь очень узкий круг гостей.— Если мадемуазель Блэк будет сидеть рядом со мной, то вряд ли я буду скучать, — спокойно ответил герцог.Он не пытался уклониться от прямого ответа. Раз уж пришел на столь ранний завтрак, значит, нужно быть честным до конца.— Она не в твоем вкусе, Этьен, — Аделаида смотрела на него, как мать на капризного ребенка.— Позволь мне самому судить об этом, — попросил герцог. Голос его был мягким, но лицо оставалось абсолютно непроницаемым.Аделаида приподняла бровь и слегка пожала плечами.— Только не говори потом, что я тебя не предупреждала, — сказала она веселым тоном. — Дейзи намного самоувереннее, чем Импресс, но еще более упряма и независима. Должно быть, это сказывается воздух Монтаны. Понукать собой она не позволит.— Это я понял, когда встретил ее прошлой ночью на твоем вечере, — герцог чуть улыбнулся. — И все же я нахожу ее очаровательной.Вероятно, это вызвано пикантной ситуацией: женщина познакомилась с ним и просто ушла. Он не помнил, чтобы когдалибо с ним такое случалось раньше.Будучи близко знакомым с приключениями герцога, Валентин счел нужным предупредить друга:— Дейзи наша гостья, Этьен. И мне бы не хотелось, чтобы ты ее обидел.Герцог поудобнее уселся на стуле рядом с окном, словно каждый день завтракал с принцем и принцессой Шанталь.— Успокойся, Валентин. У меня нет намерения ее принуждать, — заверил он своего друга, с которым завтракал очень часто.В голосе его прозвучала самоуверенность мужчины, привыкшего к тому, что его покоряют и соблазняют.Аделаида рассмеялась звонким переливчатым смехом, веселым, как утреннее солнышко, заглядывающее в окна.— Вы, господа… — она улыбалась со значительным выражением на лице, глядя на них поверх своей чашки. Оба выглядели помальчишески юными в свободных рубашках и бриджах для верховой езды. — Совершенно не понимаете Дейзи.
Дейзи уже собиралась покинуть гостиную этим вечером, когда увидела герцога де Век, сидевшего с рюмкой ликера в одном из кресел, стоящих возле камина.Он сразу почувствовал ее взгляд, когда она вошла в комнату, словно ожидал ее появления, и по ее глазам с удовлетворением отметил, что его присутствие не осталось незамеченным.Хотя он не подходил к ней в течение получаса до ужина, она несколько раз ловила на себе его взгляд, и он улыбался многообещающей улыбкой, которая, несмотря на многозначительность, была и приятна, и любезна.Дейзи вдруг почувствовала, как тепло разлилось по всему ее телу. Не желая признаваться в этом самой себе и не будучи уверенной, гнев это или радость, она не хотела верить, что вообще испытывает какието чувства, связанные с этим мрачным и красивым человеком, который стоял в оживленной группе людей, обсуждающих поло.Он, казалось, не участвовал в оживленной беседе за исключением тех моментов, когда к нему обращались, машинально отметила она и тут же разозлилась на себя за то, что контролирует его действия. Возможность быть както связанной со скандальным герцогом де Век была исключена еще вчера вечером перед сном, напомнила она самой себе и отвернулась к женщинам, сидевшим рядом с Аделаидой. За дискуссией о моде на драгоценности она не услышала, как был объявлен ужин, и пропустила мимо ушей вопрос герцогини Монтана по поводу ее мнения относительно желтых и розовых бриллиантов.Однако облегчение длилось недолго. Герцог де Век представил себя в качестве ее партнера за ужином. Поклонившись, он предложил ей руку, чтобы сопроводить в обеденный зал. Он казался таким огромным, его близость так волновала, что ей хотелось воскликнуть: «Зачем вы это делаете?»Но вокруг было слишком много людей, и такое высказывание предполагало, что он действительно чтото делает или ее волнует само его присутствие. Поэтому естественно, что она промолчала, когда герцог любезно произнес:— Добрый вечер, мадемуазель Блэк. Вы так же голодны, как и я?Порывисто поднявшись, она окинула его взглядом, гадая, есть ли в этой фразе двусмысленность или это просто ее разыгравшееся воображение.Герцог улыбался, глядя на нее, и думал, как она прекрасна, когда волнуется.— Я пропустил ленч, — любезно продолжил он таким тоном, словно ежедневно успокаивал взволнованных девушек, что, честно говоря, было недалеко от истины. — Я играл в поло.Дейзи чуть помедлила, прежде чем опереться на его руку. Она решила, что не стоит слишком предвзято реагировать на слова и действия этого человека. А его комментарий по поводу ленча… что ж… Он играл в поло. Это, по существу, все, чем он занят. А когда не играл в поло, то охотился, играл в карты или забавлялся с чужими женами. В общем, голубая кровь. Лень и никчемность на протяжении бесчисленных поколений. Взглянув на него, когда они входили в обеденный зал, она спросила:— Вы когданибудь работаете?— Игра в поло оказалась тяжелой работой в минувший полдень, — дружелюбно ответил он, игнорируя колкость ее намека. — Думаю, сбросил пять фунтов.— Сочувствую вашим пони, они тяжело потрудились, таская на себе такую тяжесть…Они уже дошли до стола, сервированного на десять человек.— Я нахожу очаровательным, что у вас есть профессия, мадемуазель Блэк. Кстати, моим лошадям обеспечен поистине королевский уход.— Конюхами, которые едва зарабатывают на то, чтобы содержать свои семьи.Она произнесла это тем же бесстрастным тоном, что и прошлой ночью: в нем было некое самодовольство, словно она удачно провела очередную сессию дебатов в суде.Герцог остановился, и Дейзи подумала, что ее критика достигла цели, но оказалось, что он наконец нашел их места.— Вы что, социалистка, мадемуазель? — мягко спросил он, отодвигая кресло, чтобы она могла сесть. — Я понимаю, что радикальные взгляды — это новое интеллектуальное увлечение.— Не обязательно быть социалистом, — заявила она, усаживаясь в кресло и поправляя юбку, — чтобы интересоваться способом существования простых людей.Ее оголенные, плечи были на расстоянии дюйма от его рук, соблазнительные и гладкие, как шелк. Ему хотелось спросить: а если я стану социалистом, вы проведете со мной ночь? Но вместо этого он сказал:— Безусловно, — и, протянув ей салфетку, уселся рядом с ней на свое место. Желая оправдаться, а возможно, чтобы снискать ее расположение, он добавил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51