— «Нет» — это ты не хочешь этой игры? Или «нет» означает чтонибудь другое? Скажи мне, — он ждал ее ответа с извращенным, мстительным раздражением, он ненавидел всех мужчин в ее прошлом, кто вызывал у нее такую же бурную реакцию.— Я хочу, чтобы ты продолжал. — Она могла сожалеть о женщинах в его прошлом, завидовать им или ненавидеть их, но… — Я хочу… тебя.— Для женщины, которая любит играть в такие игры, ты слишком нетерпелива. — Герцог ввел дилдо глубоко внутрь.— Прости… Боже, Этьен, я умираю… пожалуйста… почувствовать тебя. — Она молила его, прожигая темными пылающими глазами. — Пожалуйста…Он налил немного масла в маленькую жаровню. Она широко раскрыла глаза.— Что ты делаешь?Герцог поднес зажженную спичку к маслу, которое тут же вспыхнуло.— Хочу стереть твою раскраску.Этьен налил несколько капель теплого масла в ладонь, растер его кончиками пальцев и начал втирать масло в ее окрашенные соски. Дейзи извивалась в такт его размеренным движениям. Она была в экстазе, чувствуя, как кровь опускается вниз, к трепещущей плоти, обхватившей игрушку султана.— Осторожней, — предостерег он, — лежи спокойно. Но она дрожала под его руками и была близка к оргазму. Этьен слегка нажал на дилдо, находящееся глубоко внутри нее, и она почувствовала огонь, пронизавший все ее тело. Его руки начали смазывать теплым маслом ее раскрашенные гениталии. Резкий контраст мягких касаний и прохлады твердого стекла внутри нее заставил Дейзи содрогнуться в сладкой истоме и в то же время вызвал невыразимое и безотлагательное желание. Взяв льняное полотенце, герцог стер алую краску и, нагнув голову, провел языком по разгоряченной плоти, окружавшей гаремную игрушку. Задыхаясь от желания, она тут же кончила. Он поднял голову, и их лица оказались рядом.— Ты удовлетворена?Она медленно открыла глаза.— Нет.Сердце колотилось в бешеном ритме, а спазмы мышц в промежности сводили с ума.— Нет? А мне показалось…— Я хочу тебя, — перебила она.Казалось, стук сердца наполнял всю комнату.— Куда ты хочешь? Сюда? — его пальцы коснулись раскрывшейся розы между прелестных ног и заскользили по ней, ловя жемчужную жидкость, стекающую по стеклу дилдо. Она кивнула. Дрожь желания, более не поддающаяся контролю, прокатилась по всему телу. Герцог поднес кончик пальца ко рту и медленно слизнул каплю ее сока. Секунду он пристально смотрел на нее. Да, его страсть была слишком велика, но тут уже ничего не поделаешь. Он был так же порабощен ею, как она им. Опытный сибарит, он безошибочно определил, что именно он испытывает. Это было вожделение, обыкновенная похоть, но не только, ибо Дейзи заполнила его мысли и чувства, изменив его обычный жизненный ритм настолько, что он не мог жить прежней жизнью.Он протянул к ней руки, провел по плечам, как будто она была его частным владением, его собственностью и его… крушением. Ладони заскользили от плеч к груди и здесь остановились. Затем последовали вниз, до талии, прошли по животу и бедрам, пока не оказались между ног. Здесь на мгновение они замерли, затем Этьен резко извлек дилдо, отбросив его в сторону. Потом молча развязал узлы на талии и запястьях. Теперь его руки заскользили по ней с особой нежностью. Пальцы касались лица Дейзи, шеи, плеч, словно не было никакого насилия и никакой мести за дразнящие игры. Как будто это была пасторальная идиллия, как у пастухов и пастушек на стенах и потолке. Его губы следовали за руками, язык касался сосков, живота, плеч, промежности, словно пробуя их на вкус.— Мне жаль… Я сожалею о бывших у меня женщинах, потому что это огорчает тебя, — невнятно пробормотал он, целуя ее глаза. Это были слова от сердца. Дейзи пристально посмотрела на него, удивляясь его внезапным извинениям. — Я впервые полюбил, — тихо добавил герцог.Радость вспыхнула в ее темных глазах. Эти слова завораживали ее, оттесняя безрассудную ревность. Она поцеловала его в тонко очерченную линию губ и прошептала:— Я сама влюблена и постараюсь больше тебя не провоцировать, — и загадочно улыбнулась.Герцог глубоко вздохнул.— Надо сбавить обороты. — Он понимал ее ревность, так похожую на его собственную. — Я схожу с ума по тебе Дейзи, — шептал он, нежно поглаживая ее бедра.Рука у него была большая и теплая. Его нежные прикосновения отдавались во всем ее теле, до кончиков пальцев. Дейзи потянулась к нему. Ее руки обвились вокруг его шеи. Когда он нежно вошел в нее, ее мягкая плоть нежно обхватила его член, и он закрыл глаза. Он больше не сдерживал себя. Странная, изумительная женщина. Ее жизнь отличается от его собственной, как день и ночь, но она держала его жизнь в своих маленьких руках.Мой мир навсегда изменился, думала Дейзи, глядя на мужчину, который одним взглядом перевернул ее спокойную, привычную жизнь. Теперь имели значение только чувства. Они были вместе, держали друг друга в объятиях, отдаваясь медленному ритму обладания. Они целовались, улыбались, разговаривали. Их губы и тела сливались, как и их сердца. Они нашли свое место в этом сияющем рае любви.Они плавали в реке, как он и обещал, чтобы охладиться, а потом лежали на огромной золотой кровати, влажные и обновленные, наслаждаясь шампанским, которое оставил Франсуа. Они говорили на разные темы: о ловле рыбы в Полли, о садовнике герцога, деревенской школе, которую он содержал, дружбе Дейзи с Аделаидой, лошадях, подходящих для охоты. И, когда солнечные тени стали удлиняться, он отнес ее в дом, пройдя через ивовую рощу, цветущий сад и поднявшись по изогнутой лестнице в свою спальню, сильно отличающуюся от богато украшенной речной яхты.— Я заново переделал дом, — сказал Этьен, когда Дейзи упомянула о разнице в обстановке. — То, что здесь сейчас, — это мое представление комфорта. Первоначальный интерьер был довольно тяжеловесным. — Он улыбнулся ей. Дейзи, сидящая на индейский манер посредине кровати лишь в одной его белой рубашке, с волосами спадающими на плечи, была необыкновенно красивой. — Тебе бы он не понравился. Ты устала? Она покачала головой.— Счастье — противоядие от усталости.— Ты должна остаться, — просто сказал он. Она не стала притворяться, что не поняла. Она так же просто ответила:— Да, я знаю.Покуда день постепенно сменялся сумерками, они лежали на кровати, обняв друг друга, целовались, разговаривали, смеялись, сходясь во мнении, что этот мир — лучший из миров.— Будь моей женой, — спокойно сказал Этьен, проводя кончиком пальца по шелковистой брови Дейзи.— Я могла бы, если бы ты уже не был женат. — Дейзи была счастлива, но она помнила о реальности.Он хотел ее навсегда, чтобы она была рядом, заставляла его улыбаться, даря ему радость и желание думать о будущем.— Не шути. Я поговорю со своим адвокатом завтра. За достаточно большие деньги Изабель будет благоразумной. Бог мой, наш брак с ней был основан на практической выгоде.— Ты уверен? — Дейзи не имела в виду Изабель. Был ли он так уверен в своих чувствах к ней, человек, известный своим непостоянством? Его ответ не имел значения. Хотя в зависимости от его ответа, переполненная любовью, она позволила бы ему что угодно.Этьен не хотел, чтобы она жертвовала собой. С ним это было впервые в жизни. Он хотел, чтобы она чувствовала, что он полностью предан ей.— Ты согласна?— Если это необходимо.— Нет никакой необходимости, — произнес он низким голосом.— К твоему сведению, я тоже так думаю.— Хорошо.Она ответила ему с улыбкой.— Я пыталась, я думала, что могла бы быть с тобой даже несколько мимолетных минут в неделю, если это все, что мне предназначено, но в конечном счете оказалось, что я предъявила себе невозможные требования.— Я это заметил, — сказал он, широко улыбаясь.Они строили планы на будущее, на их радостное будущее.Этьен Мартель, герцог де Век, никогда не был в жизни так счастлив. И Дейзи понимала, откуда это счастье.
— Вы, должно быть, шутите, — ледяным голосом сказала Изабель, сидя в собственной гостиной за столом, сервированным серебряным чайным сервизом.— Поверь мне, я никогда в своей жизни не был так серьезен. Я хочу развода.Полный планов на будущее, счастливый, герцог пришел, чтобы поговорить с ней после ее возвращения из Дювиля. Он решил рассказать о своих планах прямо и открыто. Он решил также, что щедро заплатит Изабель за свою свободу.Она могла бы инициировать развод, он согласен взять всю вину на себя, он согласится на любые ее требования и не станет ни против чего возражать. Он не будет сопротивляться. Изабель должна просто назвать цену.— В нашем семействе никогда не было разводов. Я не хочу даже слышать об этом.— Мир меняется, Изабель. Даже церковь потеряла власть над разводами во Франции. Закон принят семь лет назад, потому что население потребовало этого.— Это верно. Что только творится с политикой в этой стране сегодня! Черни позволяют иметь голос. И ты видишь, что из этого выходит. Нет, Этьен, никогда не было разводов в семействе Монтеньи и никогда не будет. Тебе молоко или лимон?Герцог втянул в себя воздух и пристально посмотрел на паркетный пол под ногами, затем сказал:— Лимон.— Шарль в Дювиле спрашивал о тебе. — Жена протянула ему чашку чая. — Я напомнила ему, что ты ненавидишь соленый воздух. — Она сказала это с умыслом, в своей обычной беспардонной манере.— Дело не в ненависти к соленому воздуху. Я был занят.— С этой новой твоей любовницей?— Я намереваюсь получить развод, Изабель, — сказал он, игнорируя ее вопрос. — Если ты не начнешь бракоразводный процесс, его начну я.— Должно быть, она особенная, — ее улыбка была холодна. — Сообщите ей, что я не имею никакого намерения разводиться с вами. Кроме того, — голос ее постепенно повышался и становился оскорбительно визгливым, — если ты будешь продолжать это безумие, я буду бороться с тобой в суде… вечно.— Изабель, мы можем вести себя разумно? Наш брак не был все эти годы, — он подбирал слова, пытаясь оставаться любезным, — союзом близких друзей.— Два самых старейших семейства во Франции объединились в нашем браке, Этьен. Это было основой нашего брака, и это остается разумной основой нашего союза. Я не припоминаю свадебных клятв, требующих «дружбы».— Возможно, я требую дружбы.— И конечно, той, которой недоставало в нашей жизни, — кончики ее бровей насмешливо приподнялись. — Или тебе нужно чтонибудь еще?— Я определился, Изабель, — он отставил чашку с нетронутым чаем.— Нет, тебе нужна только молодая женщина, — вспылила она. — Ты знаешь, сколько раз я видела этот блеск в твоих глазах? Ты помнишь, сколько раз это было? — Ее голос стал пронзительным. — Я потеряла счет, ты потерял счет, но они были неизменно молоды, привлека тельны и доступны. — Ее кожа побелела от негодования, бриллиантовое колье семейства Монтеньи подпрыгивало.— Ты сошел с ума. Ты не нуждаешься в разводе. Это обычная для тебя ситуация, Этьен.— Дейзи другая. Она не имеет ничего общего с моими прошлыми авантюрами.— Мой Бог, Этьен, посмотри на себя. Ты стар. Она не хочет тебя. Она хочет твоих денег.Конечно, это было не так. Этьен был все еще одним из самых красивых мужчин в Париже, во Франции. Изабель не знала другой части мира, но подозревала, что он добьется успеха и там. Ее тон стал более спокойным, так было всегда, когда она чувствовала, что спор может быть улажен. Скандалом Этьена не победить. Он просто позволит всему идти своим путем, а сам будет делать посвоему. Она чувствовала это.Он, как всегда, пожал плечами.— Возможно, ты права, — сказал он спокойнее. Все, чего он сейчас хотел, — уйти от ее пронзительного голоса, позолоченных комнат, которые служили де Векам в течение четырех сотен лет, от показного гнева Изабель, который всегда его раздражал. — Я обещал Валентину, что сегодня вечером буду в своей квартире. Кстати, скажи Гектору, что завтра он получит от меня новую игрушку.Ему хотелось пойти в детскую и взять на руки своего внука, поиграть с ним. Но не стоило тревожить ребенка изза хаоса в собственной жизни. Я не буду возвращаться в замок де Веков, подумал он, что бы ни случилось. Выиграю я дело или нет, возвращаться я не буду.Еще один день здесь он не смог бы выдержать.— До свидания; Изабель. — Он не сказал «прощай». Это было бы лицемерием. Его вежливая любезность все еще оставалась при нем. — Если тебе чтонибудь будет нужно, сообщи мне.Она не ощутила переломности момента. Этьен часто бывал в отъезде, гораздо чаще, чем дома.— Мы званы к принцу Шабору через две недели, — сказала она, — Альфонс ждет тебя.— Не забудь сказать Гектору об игрушке, — сказал герцог и вышел из комнаты, чувствуя, как старо все то, что говорила Изабель.Иначе и быть не могло, размышлял он, отдыхая на мягком диване в карете, по дороге в свою квартиру. Иначе и быть не могло, она даже не виновата. Он для нее только титул — лучший титул, который удалось заполучить ее семейству в обмен на ее гигантское приданое. Изабель не могла помочь ему, поскольку была воспитана пустой и никчемной, предпочитающей платяной шкаф и злобные сплетни в своем кругу детям и мужу. Она была подготовлена только к этой роли, как до того ее мать, поскольку детство ее прошло среди нянь, гувернанток и льстивых прислужников. Ничего другого она не знала.Он мог простить ее невежество, но не убожество души.Когда они были молоды, он хорошо понимал обязательства, налагаемые на него титулом, а Изабель хорошо понимала необходимость удачно выйти замуж. Их брак был семейным решением, семейным бизнесом, и он, будучи сознательным наследником, подчинялся строгим условиям этих браков по расчету, в то же время допуская некоторую свободу. Он принял правила, выработанные многочисленными поколениями. Все, кроме отношения к детям. Их он игнорировать не мог, как делали многие его приятели. Как делала Изабель. Он всегда обожал их. Всегда — с первого взгляда на их розовые младенческие лица. Наибольшим ударом для него было бы непонимание детьми его поступков. Он должен был поговорить с ними как можно скорее.В тот же вечер перед обедом у Аделаиды, приехав чуть раньше гостей, он сообщил Дейзи, что обсудил свой развод с Изабель, хотя она не согласна сделать это немедленно, полагает что можно достичь соглашения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51