Может, потому, что она была свободна, а он нет.— Ты не имеешь представления о том, что такое любовь, — сказала Дейзи, отчаянно, с обидой отталкивая его руки.Может быть, это и было правдой. Понимая справедливость этого едкого замечания, он опустил руки и молча глядел на нее, проклиная ее очарование и свою постыдную страсть.— Прости меня, — сказал наконец он и отодвинулся, а затем пересел на сидение напротив.Они оба тяжело дышали, их сердца стучали в унисон стуку колес кареты.— Я не одна из твоих шавок.Она говорила, как это делают все женщины в гневе, смешивая в одну кучу все подряд. Ее волосы растрепались, тяжелые черные локоны, как шелк, струились по плечам, одежда тоже была в полном беспорядке, помятая и скрученная юбка задралась чуть ли не до бедер. Зрелище, надо сказать, было великолепным. Золотистое тело Дейзи было безупречно, и, рассматривая ее, Этьен думал о том, что все же есть некоторые нюансы, отличающие порядочную женщину от девки. Но вслух он произнес:— Очень жаль! — И, закинув ногу на ногу, ссутулился и помрачнел, словно черная меланхолия присела рядом с ним на сидение.— Отвези меня обратно, — произнесла Дейзи ледяным тоном, не терпящим возражения.Родовая спесь, подумал он. Как она похожа на своего брата! Но гордость в роду герцога, слава Богу, пестовали в течение тысячи лет, тут он мог дать ей фору. Высокомерно приподняв бровь, как это делали представители пятидесяти поколений де Веков, он сухо ответил:— Нет. — И с самодовольным видом, удобно развалился на диване покачивающегося экипажа, куда дневной свет едва проникал сквозь затененные окна. Их взгляды встретились в старом, как мир, извечном вызове. Мужчина и женщина. Желание против желания. Страсть против страсти.— Мой отец убьет тебя… или мои братья, — вкрадчивым голосом произнесла Дейзи.— Твой брат уже однажды угрожал мне.— Изза Импресс, — она руками схватилась за сидение, чтобы удержать равновесие. — У тебя ведь будет еще не одна женщина после меня, Этьен. Ты это знаешь, и я это знаю, поэтому я предпочла бы поменьше эмоций и побольше здравого смысла. Прикажи кучеру развернуться и доставить меня обратно к Аделаиде. — Дейзи попыталась опустить вниз свою шелковую юбку, но так, чтобы не потерять равновесия в этом трясущемся экипаже. — И попроси его ехать помедленнее, — добавила она тоном гувернантки, делающей замечание ученику. — Он перевернется гденибудь.Герцог не ответил. Он слегка наклонился вперед и снова отбросил ее юбку наверх, открыв ее ноги.— Не стоит прикидываться ханжой, Дейзи. Твои ноги, — он сделал небольшую паузу, его зеленые глаза скользнули вверх по ее бедрам, — очень красивы… — Он остановил себя, прежде чем чуть не добавил: «И принадлежат только мне». Но ведь она не верила в феодальные отношения, даже он сам осознавал, каким анахронизмом было чувство собственника.— Этьен… — ее темные глаза сузились. — Я — не все. — Она не стала оправлять одежду, контролируя себя. Неважно, одетая или раздетая она сидит напротив него. Решение было принято. — Ты переигрываешь.— Я вообще не играю.— Сейчас 1891 год, Этьен. Я независима, богата, образованна, и моя семья очень влиятельна. Не валяй дурака.Он не изменил своей вальяжной позы. И это задело ее.— Твоя жена, вероятно, ждет тебя, — добавила она с сарказмом, желая напомнить ему о семейных обязательствах и вызвать хоть какуюнибудь реакцию. Он спокойно улыбнулся и насмешливо сказал:— Я послал ее к дьяволу сегодня утром.— Я ненавижу тебя. — Она ненавидела его самодовольство, его мужскую свободу, его беззаботность.— Это неправда.Больше всего она ненавидела его высокомерие, знание женщин, не позволявшее застать его врасплох. Он говорил со своей женой сегодня утром… Несмотря на его отрицание их близости, черт его знает, может, он спал с ней прошлой ночью после приема.— Она оставила мне записку у камердинера. Меня не было дома, потому что я, как влюбленный юнец, мчался к Аделаиде. Теперь ты получила ответ на все незаданные вопросы?Как он догадался, удивилась Дейзи, что она умирает от ревности, от одной мысли, что он провел ночь в постели собственной жены.Его ноги стояли так близко в узком проходе, что она могла протянуть руку и дотронуться до блестящей кожи лосин. И его мужское обаяние, его задумчивые, капризные глаза притягивали ее, словно обещанный рай.— У меня нет никаких вопросов, — соврала она. Пытаясь отогнать чувство, которое горячей волной разливалось по телу, она напомнила себе, что он был прекрасным любовником, но… не только с ней, а и с другими женщинами. С любой женщиной.— Когда ты меня отвезешь обратно к Аделаиде? Он пожал плечами.— Посмотрим, — ответил он в королевской манере: не подразумевая того, что произнесено вслух, и не допуская никаких коллегиальных решений, кроме собственных.— Что значит «посмотрим»? — Дейзи резким движением поправила юбку и наклонилась вперед. — Надеюсь, у тебя есть предсмертное желание?— Нет, с тех пор как встретил тебя.Его ответ был настолько спокоен, мягок, так чертовски невозмутим, что Дейзи немедленно решила применить другие аргументы. Она не могла вести борьбу с позиции силы, сидя в экипаже Этьена, в момент, когда его кучер вез их в Кольсек.— Послушай, — произнесла она голосом присяжного поверенного, — давай договоримся по некоторым вопросам.— А именно?Его несколько игривая интонация провоцировала и раздражала, но Дейзи имела большой опыт урегулирования спорных вопросов и игнорировала провокацию.— А именно о перемирии на некоторое время, устраивающем нас обоих.Герцог рассмеялся, это был смех победителя.— На некоторое время, — произнес он, — в самом деле?Глядя на нее, он подумал, что либо эта женщина будет принадлежать ему навечно, либо он умрет в попытке завоевать ее. Хотя это было довольно глупое решение и не в его характере, странное для мужчины, который известен всему свету как страстный, но непостоянный любовник.— Не согласен, ваша честь, — спокойно сказал он, — а если соглашусь, то потребую два тысячелетия перед вечностью.— Будь серьезнее, Этьен, мне не до шуток. — Но я в самом деле не согласен, дорогая, и я не шучу. — Это что, похищение?— Не думаю, но все может статься. Я ведь непостоянен.— А я не собираюсь падать тебе в руки, как… как все остальные.— Ты, дорогая, совершенно не то, что все… остальные, поверь мне…Он произнес это так тихо, что Дейзи едва расслышала. Резко выпрямившись, он отдернул штору ближайшего окна.— Этьен…Ответа не последовало. Может, он и не услышал — ее голос тоже был очень тихим — а может, был поглощен открывшейся перед ним панорамой.— Я не знаю, что нам делать.Герцог всетаки слышал ее слова, потому что медленно повернул голову, как будто ему было очень сложно отказать себе в удовольствии смотреть в окно, и медленно кивнул.— Значит, нас уже двое.— Мне нужно больше, чем твое внимание на несколько часов или несколько дней… — Ее темные глаза увлажнились. — Или несколько недель…— Я не собираюсь приносить тебе извинения за свою жизнь, это ничего не изменит. Важно, как я понимаю, в состоянии ли я дать тебе какието гарантии. С кемлибо другим я бы солгал и дал любые обещания. Ты видишь, как я изменился? И потому я не могу тебя обманывать. Самое смешное, что это действительно так. Скажу откровенно, может, это поможет. Ты для меня — глоток свежего воздуха, ты — радость, которой я не знал. Я впервые в жизни безоговорочно счастлив, когда мы вместе. Я хочу, чтобы это чувство длилось вечно. Я хочу тебя навсегда. Но мир сделал меня циником, или я сам стал циником… В любом случае, я могу только сказать: я рад сделать что угодно, лишь бы удержать тебя.Это прозвучало, как у юноши, который приглашает свою партнершу на первый тур вальса. Его тон был полон глубокого уважения и вежливости, и Дейзи пришла в замешательство. Она всматривалась в его лицо. Может, он просто более опытен в этих вопросах, чем она, и умеет выбрать нужный тон, нужный момент и нужную женщину? Может, он изощренный хитрец?— Не нужно, Этьен. Не настолько я неопытна и наивна.Он улыбнулся ее словам, так как она была самой образованной женщиной из тех, кого он знал.— И все же я ловлю себя на том, что мне хочется верить во все, что ты сказал.Масса гладких и удачных ответов, которые подошли бы для любой женщины, немедленно пришли ему на ум, но вместо этого он просто сказал: «Хорошо». Так как эта женщина была слишком важна для него, для всего его существа. Очаровывать ее стандартным набором фраз было неуместно. Все слишком неустойчиво, не стоило рисковать.— «Хорошо»? И ничего больше от мужчины, считающегося самым непостоянным в Париже? — Она пристально, критически вглядывалась в него. Его простой ответ она восприняла как самоуверенный. — Неужели я, по крайней мере, не заслуживаю…— Дейзи, пожалуйста… — мягко перебил он. Ее гнев вдруг улетучился, глаза встретились с его глазами.— На этот раз это для тебя не игра, правда? — выдохнула она, переполняясь необъяснимой радостью и в то же время опасением. Слишком много значил он для нее. Но она помнила, что отдавала большую часть своего сердца человеку с неважной репутацией.— Нет.— Мне страшно.— Я могу изменить это, — глаза его были соблазнительно, волшебно зелеными.— Да, тебе это очень легко. Я знаю, ты можешь, но я очень практична, Этьен, мне нужно будущее и вне твоей спальни.Он не знал, что и ответить. Вернее, знал. Он совсем недавно осознал тот факт, что нужно чтото делать со своим браком.— Я поговорю с Шарлем.— О чем, Этьен? — Господи, как будто он не знает чегото, что знаю я?— Я собираюсь поговорить о разводе.Дейзи обомлела, но все же сумела выговорить:— Я что, выгляжу такой наивной? — Удивляясь сам себе, Этьен попытался полностью осмыслить свои слова. И, подумав, он вдруг понял, что это были не просто слова, а осознанное решение. Единственное, что он обязан был сделать, — в первую очередь поговорить с Изабель.— Нет, дорогая, никто не примет тебя за деревенскую простушку. — Он улыбался и был откровенно рад принятому решению. — Это надо было сделать много лет назад.— Этьен, ты трезв? — внезапно она усомнилась, не действие ли ликера сказывается на его странном поведении. Она ведь едва знала его, за исключением двух наполненных страстью дней, проведенных вместе.Его семья была родовита, как сама Франция. Семья Изабель тоже. Их брак был браком по расчету. Герцог де Век не мог игнорировать тысячелетнюю традицию.— Помоему, не совсем.— Я так и знала. — Теперь нашлось разумное объяснение его сумасбродству.— Я слишком легкомысленно влюблен, чтобы быть трезвым.— Ты сумасшедший.— Наверное.— Ну спасибо, — сказала Дейзи, недовольная таким ответом.— Принимай решение, дорогая, — мягко предложил герцог.Он был мечтой любой женщины, и Дейзи не была исключением. Она была достаточно честна сама с собой, чтобы признать ту радость, которую он принес в ее жизнь.— Может, мы начнем все сначала? Я признаю, что ты очаровал меня.Он блаженно улыбнулся. Она решила не замечать улыбки, пытаясь вести себя строго, как обычно.— Я думаю, почему бы нам не оставаться друзьями, пока я в Париже.— Друзьями? — его глубокий голос перешел в шепот.Их взгляды встретились.— Тогда любовниками. Это лучше?— Намного лучше, — ответил он. Дейзи вздохнула:— Почему все так сложно?— Я могу ответить только за себя. Со мной это происходит изза любви к тебе. Я словно оказался в новой, неизвестной стране. И я импровизирую, осваивая ее.— А я не хочу влюбляться. По крайней мере, в тебя. Он пожал плечами, понимая, о чем она думает. До встречи с Дейзи и он не верил в любовь.— Что ж, давай примем наши отношения на уровне чисто физического влечения, — сказала она, будто слова могли ее спасти.— Как скажешь. — Он был практичным человеком, но ему не с чем было сравнивать то новое чувство, которое он испытывал к Дейзи. — Как долго ты будешь в Париже?— Еще месяц, самое большее. — Дрожь удовольствия прошла по ее телу при мысли о «чисто физической» близости с герцогом. — А возможно, две недели, — добавила она. Собственная неуместная реакция встревожила ее.— В таком случае у нас совсем немного времени, — произнес Этьен, задергивая штору. — Что ты делаешь?Ее вопрос уперся в невинный взгляд герцога.— Предлагаю тебе немного уединения, — ответил он мягко, — для наших чисто физических взаимоотношений. — Он лениво ухмыльнулся. — Еще полчаса езды до Кольсека.— Я думала, вы менее примитивны, — уничижительная интонация в прошлом всегда оказывала ей хорошую услугу.— Дорогая, ты забыла, я путешествовал по всей Европе, верхом объехал полмира. Я довольно уютно себя чувствую и вне роскоши. — В его голосе чувствовались веселые нотки, когда он обратился к ней: тебе помочь снять корсет?— Я не ношу корсет.Ее раздражала его снисходительная небрежность, огорчала собственная влюбленность в смуглого, страстного человека, который развалившись сидел перед ней. Больше всего ее огорчало то, что он не оченьто запомнил то время, которое они провели вместе, если он не помнит, носит она корсет или нет. Без сомнения, в его прошлом было слишком много корсетов.— Прости меня, я просто пошутил, я отлично все помню.— Не может быть, — ядовито ответила Дейзи. — Неужели вы способны выделить когото конкретно из той массы женщин, которые прошли через вашу жизнь?— Соблазнять женщин было моим призванием с юных лет, — ответил он, стараясь задеть ее, что доставляло ему удовольствие, — я очень компетентен в этом вопросе и горжусь собой.— Вот как? — сказала она, а затем негодующе произнесла: — Я передумала, не смейте ко мне прикасаться, черт бы вас побрал!Но негодование только подогрело ее кровь и воображение. Она вообразила себе «компетентность» герцога, и это возбудило ее еще больше.— Я серьезно говорю, — добавила она тоном обиженного ребенка.Герцог проигнорировал капризный тон, зато обратил внимание на ее раскрасневшиеся щеки и прерывистое дыхание. Когда она произнесла: «Не утруждайте себя», в то время как он начал расстегивать жакет, он только улыбнулся и сказал:— Это не обременительно. После всего этого мы пойдем купаться, чтобы ты остыла.Она наблюдала, как он снимал жакет, расстегивал пуговицы тонкой шелковой рубашки, с ленивой грацией являя прямую противоположность ее возбужденному состоянию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51