Спенс растерялся:
– Я подумал, что вы захотите иметь отдельную спальню. Ее мать всегда имела собственную спальню. И поэтому Тори считала, что так положено и все супружеские пары имеют отдельные спальни. Она и самой себе не смогла бы объяснить, почему эта его прихоть – отдельные комнаты – настолько взбесила ее.
– Вообще-то я и сама собиралась настаивать на отдельной спальне, – заявила она.
– Вы уж простите, но теперь я ровным счетом ничего не понимаю.
Тори знала, что ведет себя глупо и непоследовательно, но гнев требовал выхода, и она уже не могла остановиться:
– Я уверена, что для своих любовниц вы никогда не устраивали отдельной спальни.
– Моих… Черт! Вы не находите это странным? Если я пытаюсь заняться с вами любовью – вы называете меня варваром. А если оставляю вас в покое – я оказываюсь невнимательным мужем, который пренебрегает своими обязанностями. – Он схватил Тори за плечи и легонько встряхнул: – Соизвольте, черт возьми, четко объяснить, что вы хотите!
– Прекратите ругаться в моем присутствии!
– Я никогда еще не встречал такой непоследовательной особы!
– А я никогда не встречала такого странного человека! И пустите меня! Мне больно!
– Проклятие! – Спенс отпустил жену и отступил назад. – Похоже, нам здорово удаются ссоры, а?
Не ответив, Тори отвернулась и невидящим взглядом уставилась в окно. Да, что-то происходит с ней, что-то такое, чего она не понимает и, главное, не может контролировать. Через несколько секунд ее плеча коснулась теплая рука, пальцы нежно погладили завитки волос на шее.
– Не знаю, как вы, а я готов к перемирию, хотя бы на время. Давайте пойдем на пляж, погуляем. Что скажете?
Борясь с искушением потереться щекой о его ладонь, Тори ответила:
– Я согласна на перемирие и пойду на пляж.
– Тогда прошу. – Улыбаясь, он подал ей руку.
Ее ладошка легла на его загорелый локоть. «У него руки, как у борца», – подумала Тори.
Они шли по дому как муж и жена, и Тори удивлялась новым ощущениям. Свободная юбка вилась вокруг ног, и ее это почему-то возбуждало. Да еще его теплая рука – от нее словно ток пробегает, задевая каждый нерв, каждую клеточку. Как только они вышли в сад, она отстранилась, создав меж собой и сильным мужским телом пространство, которое, как она надеялась, позволит ей сохранить остатки здравого смысла.
Кинкейд вопросительно взглянул на нее, и Тори пробормотала что-то насчет жары. Не могла же она сказать, что боится потерять контроль над собой, – так действовала на нее его близость. Они шли по дорожке среди лимонных деревьев и пальм. Каменная лестница вела на пляж. Тори замерла на верхней ступеньке, озирая пустой горизонт.
– А где корабль?
– Капитан Харли отвел его в бухту неподалеку. Они вернутся через несколько дней.
Когда они достигли нижней ступени, Спенс снял ботинки и носки и закатал брюки почти до колен.
– Вы можете подоткнуть подол, – предложил он.
– Что?!
– Ну, берете подол сзади, пропускаете между ногами и затыкаете за пояс спереди…
Тори смотрела на него, открыв от удивления рот, и не знала, что сказать. Наконец к ней вернулся дар речи:
– Мистер Кинкейд, если вы думаете, что я собираюсь разгуливать, задрав юбку, вы…
– Я знаю, знаю. – Он поднял руки. – Я, похоже, перегрелся на солнце.
Усмехнувшись, он пошел к воде. Тори, увязая в песке, последовала за ним. Песок насыпался в сандалии, и ей безумно хотелось их сбросить, но что-то останавливало ее – леди не разгуливают босиком! Кинкейд, который быстро промок до пояса, был вполне доволен собой. Тори же, стремясь убежать от набегающей волны, увязала в сухом песке, а спустившись к воде, где песок был плотный и влажный, вновь убегала от очередной волны.
– Если я ничего не перепутал, там впереди, в скалах, есть очень красивая бухточка! – крикнул Спенс.
Тори огляделась: вокруг не было ни людей, ни жилья – лишь песок, пальмы, море и чайки. Но раз он хочет в бухту – почему бы и нет? Вообще-то ей нравилось его общество – когда они не ссорились, конечно. Она искоса взглянула на Кинкейда, который теперь шагал рядом. Солнце превратило его кожу в бронзу, волосы отливали золотом – он был как совершенная статуя гениального скульптора, только теплый и такой живой…
– Как давно вы знаете Алана? – спросила она, чтобы отвлечься от своих мыслей.
– Мы познакомились в колледже.
– Но он учился в Кембридже! Спенс захохотал:
– Да-да, позор, что теперь туда пускают таких, как я, правда?
– Я ничего подобного не имела в виду! – Тори покраснела от смущения.
– Неужели? – Темная бровь насмешливо изогнулась.
– Ну, может, и имела. – Она неожиданно улыбнулась и пояснила: – По вашей манере говорить никто бы не догадался, что вы учились в Кембридже.
– Парень может покинуть Техас, но Техас никогда не покинет парня. – Он намеренно произнес это тягуче, словно фермер с Юга. – Это была идея моего дедушки по материнской линии. Он настоял на том, чтобы его внук получил приличное образование. А я был рад отправиться даже в Кембридж, лишь бы не становиться хозяином ранчо… никогда к этому душа не лежала.
Тори подумала, что Кинкейд очень органично смотрелся бы на ранчо: верхом на красивом жеребце, в этих обтягивающих сильные стройные ноги брюках. И еще ковбойская шляпа, надвинутая на глаза.
Перед мысленным взором Тори закружились образы, которые не должны являться настоящей леди. Придет ли он сегодня ночью? Может, тогда она сможет ощутить под своими ладонями его упругие мышцы, его горячую кожу? С трудом оторвав взгляд от бедер, обтянутых синим хлопком, Тори с любопытством спросила:
– Ваша мать англичанка?
– Да. И все семейство уже много лет мучается тем же вопросом, что волнует сегодня и вас: как получилось, что настоящая английская леди, высокорожденная и получившая отличное воспитание, вышла замуж за неотесанного парня из Техаса?
«Если сын пошел в отца, то я не удивилась бы, женись он на принцессе, – подумала Тори. – Что-то в нем есть… В эти золотистые глаза можно смотреть изо дня в день, всю жизнь и чувствовать себя абсолютно счастливой».
– Наверное, над вами посмеивались в Кембридже?.. Я имею в виду из-за вашего акцента.
– Акцент? – Спенс склонил голову набок и с недоумением уставился на Тори. – О чем вы изволите говорить, миледи?
Это было сказано с таким безупречным произношением, которое сделало бы честь любому английскому джентльмену.
– У вас редкие способности, – сухо заметила Тори.
– Это не сложно, если много времени проводить с людьми, которые говорят именно так. Так говорили в Кембридже. Ну и, конечно, мама, и дедушка тоже.
Взяв ее за руку, Спенс помог Тори подняться на невысокую каменную гряду. Остановившись на вершине, она прикрыла глаза рукой от слепящего солнца, чтобы разглядеть бухту. Скалы спускались к воде, образуя заливчик в форме подковы. Укрытый от волн и ветра пляж был покрыт блестящим белым песком. Группки пальм создавали желанные островки тени. Там даже росла трава. А кое-где ее зеленый ковер был расцвечен пятнами разного цвета: белого, розового, фиолетового. Это цвели орхидеи.
– Как красиво, – тихо произнесла Тори.
– Рад, что вам понравилось. Я люблю это место. – Улыбнувшись ей, Спенс начал спускаться.
Это такое чудесное место, что очень просто представить, что они единственные мужчина и женщина на земле. Только вот в душу ее сразу закрались подозрения, что она не единственная, кто побывал в этом раю.
– Как вы нашли эту бухту? – небрежно спросила она.
– Я как-то совершал поход по окрестностям. – Взяв ее за талию, Кинкейд легко снял жену с валуна и поставил на белый песок.
Он не торопился отпустить ее, и Тори отстранилась, решительно вырвавшись из кольца его рук. Она пошла к пальмам и опустилась на траву. Пьянящий запах цветов наполнял воздух, нежные лепестки прикасались к разгоряченной коже.
– Вы совершали поход в одиночестве? – все так же небрежно поинтересовалась она.
Несколько мгновений Спенс молча разглядывал ее.
– Если вы хотели узнать, приводил ли я сюда другую женщину, отвечу – нет, не приводил.
– Мне это безразлично. – Орхидея выпала из задрожавших пальцев.
– Это хорошо. Я уверен, что прошлое не имеет значения. Важно настоящее, потому что именно оно определяет, каким будет наше будущее.
Будущее. Тори поморщилась. В будущем разведенной женщины ей виделось мало радостей.
Она обернулась. Кинкейд снял рубашку и бросил ее на песок. Широкие плечи золотились загорелой кожей. Солнце ласкало каждый дюйм этого прекрасного, совершенного тела. Он расстегивал брюки и с каждой пуговицей теплые солнечные лучики освещали новый кусочек кожи… Тори бросило в жар.
– Что это вы делаете?
– Иду купаться. – Он начал стягивать штаны с бедер.
– В таком виде?
– А что не так? – Попрыгав на одной ноге, Спенс наконец избавился от брюк и остался в чем мать родила.
Он стоял перед ней нагой и не испытывал никакого стыда – и еще улыбался!
– Мы за много миль от цивилизации, Тори. И никто, кроме нас двоих, никогда не узнает, что тут произошло. – Он потянул за завязку на вороте ее блузки. – Идем со мной.
– Я не могу.
– Ты не умеешь плавать?
– Конечно, я умею плавать! – Тори старательно фокусировала взгляд на лице Спенса, иначе она начинала пялиться на него, как невоспитанная простушка. – У меня нет подходящего для купания костюма.
– Неправда. – Веселые чертики прыгали в золотистых глазах. – Господь подарил тебе костюм исключительной красоты.
– Прошу вас, оставайтесь на месте! – Тори вытянула руку, надеясь сохранить между ними безопасную дистанцию. Хотя какая уж тут безопасность!
– Пойдем купаться, Принцесса. – Он уперся грудью в ее ладонь.
– Вы не хотите останавливаться, да? – Она попятилась. – Вы намерены лишить меня чувства собственного достоинства, превратить в развратную женщину…
– Я только и делаю что пытаюсь отыскать женщину внутри ледяной статуи! – Кинкейд уже не улыбался.
– Кто дал вам право пытаться меня изменить?
– Я ваш муж.
– Мне не нужен муж!
– Простите, Принцесса, но вам, помнится, хотелось иметь ребенка, а я прилагаюсь к сделке как непременное условие!
Теперь они стояли друг против друга, сжав кулаки и обмениваясь яростными взглядами.
– Черт бы вас побрал! – Она развернулась и побежала прочь, увязая в песке.
– Нельзя все время убегать! – Спенс догнал ее раньше, чем она добралась до каменной гряды.
– Пустите меня! – Она яростно вырывалась из его крепких рук.
Но Спенс прижал ее к себе, согревая своим жаром трепещущее тело.
– Почему ты меня боишься?
– Не говорите глупостей!
Но Тори отводила взгляд, опасаясь, что его странные золотистые глаза прочтут правду в ее душе. Она была в ужасе: что он подумает о ней? А вдруг случится что-то ужасное? Она боролась, она пыталась освободиться, но уже слышала стук его сердца – так близко и ощущала жар его тела – везде.
– Пустите меня, высокомерный, нахальный…
Он прижался губами к ее рту, и Тори проглотила конец фразы. Глаза Спенса были закрыты, тени от длинных ресниц лежали на щеках. Тори растерялась: как дать ему понять, что она не желает быть его собственностью? Вот пожалуйста: кончик его языка, погладив нижнюю губу, пробрался внутрь… Тори лелеяла свой гнев и негодование, не желая замечать других ощущений, которые поднимались из глубин ее естества. Она сжала зубы, не пуская его язык – авангард агрессивной вражеской армии – внутрь. Но ладони Кинкейда скользнули по ее спине, легли на полушария ягодиц, и неожиданно он прижал ее к себе так плотно, что его возбужденная плоть впечаталась в ее живот. Тори задохнулась от неожиданности, защита ее ослабла, и вот уже язык Спенса исследует влажные глубины ее рта, заставляя ее стонать от неизведанного, но такого приятного чувства. Тори пыталась оттолкнуть его, но руки не слушались. Внутри нарастала страсть, примитивная и древняя, как мир, но от этого не менее мощная. Глаза Тори закрылись. Теперь она жила только своими новыми ощущениями: его сердце бьется совсем рядом так же бешено, как ее собственное, его дыхание на щеке, жар его тела… Как-то вдруг сразу забылись правила и законы, по которым она жила много лет. Образ Чарлза, тщательно хранимый в сердце, показался выцветшим рисунком из старой книги. Теплое, влажное желание пульсировало внизу живота, требуя удовлетворения, отметая все остальное как ненужное. Руки ее обвились вокруг шеи Кинкейда, и теперь уже она сама прижималась к нему. Не в силах выносить эту пытку, Спенс прошептал:
– Я хочу тебя, Тори. Хочу заняться с тобой любовью.
– Здесь?
– Это место создано для любви. – Его горячие поцелуи обжигали ей шею.
– Неужели люди делают нечто подобное в таких условиях?
– О да! – Она почувствовала, как он улыбается.
Спенс отступил назад, освобождая ее. И Тори показалось, что она лишилась чего-то жизненно необходимого. Источника тепла, который питал ее страсть… Она покачнулась.
– Иди ко мне. – Спенс протянул руку. – Позволь мне это было как в том сне. И сейчас, наверное, она опять грезит. Белый песок, бирюзовое море и рука, протянутая ей навстречу. А может, это судьба? Что-то внутри ее кричало, что она не должна, что слишком страдала раньше и что опять придется за все заплатить. Но Тори словно оглохла. Только шум моря и его дыхание. Она заглянула в его теплые золотистые глаза и вложила свою ладонь в его руку.
Глава 15
– Тори… – Он снова притянул жену к себе, прижался лицом к мягким, согретым солнцем волосам, вдыхая ее нежный и такой родной запах. Так было в его сне: они стояли, обнявшись, на этом самом пляже. Но теперь сон стал явью, и это было прекрасно!
Спенс чувствовал, как тело ее становится мягким и податливым, она прижималась к нему, как будто хотела слиться с ним навсегда. Ледяная принцесса тает. И пробуждается настоящая женщина – теплая и живая. Его женщина. Кинкейд глубоко вздохнул. Ему придется заставить себя сдерживаться. Он должен быть осторожным и нежным – ради нее. Чтобы показать, как прекрасна любовь мужчины и женщины.
– Ты поцелуешь меня? – Горячие губы скользили по его плечу. Голос был чуть громче шума прибоя, но Спенс расслышал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39