– Сука!
Он отвесил ей пощечину, и Тори, вскрикнув от неожиданности, упала на подушки. Несколько секунд она просто была не в силах двигаться – никто никогда раньше ее не бил. Она с ужасом смотрела на Хейуарда, прижав к покрасневшей щеке ладошку.
Он выглядел так, словно и впрямь сошел с ума: безумный взгляд, красные пятна на щеках и мелкие бисеринки пота на лбу.
– Как вы осмелились! Уходите…
Ее слова перешли в крик ужаса, когда он бросился на нее.
– Я собираюсь лишить вас выбора! – прорычал он, схватив Тори за запястья.
Он заломил руки ей за голову, и она ощутила боль в раненом боку. Несколько секунд она ловила ртом воздух, но когда дыхание вернулось и она попыталась закричать, он накрыл ее губы своим ртом, и Тори захлебнулась собственным криком. Каждое движение причиняло жгучую боль, но она отчаянно боролась, надеясь сбросить с себя Хейуарда.
– Думаешь, ты слишком хороша для меня? Я тебя проучу. – Голос его дрожал, когда он произносил эти слова. Прикосновение его губ наполнило рот Тори вкусом виски и сигар, и она почувствовала, как к горлу подступает тошнота.
В сознании ее уживались две мысли, два противоречивых ощущения. С одной стороны, Тори просто не могла поверить, что подобное происходит с ней в ее собственной гостиной, но с другой – она понимала, что этот отчаявшийся человек не остановится перед тем, чтобы изнасиловать ее ради достижения своей цели. Одной рукой удерживая руки Тори, Хейуард скользнул другой к ее ногам и, путаясь в многочисленных складках и оборках, лихорадочно пытался задрать ее юбки. Тори опять сделала попытку закричать и принялась отбиваться с удвоенной энергией. Но все было напрасно – он уже раздвигал коленом ее бедра. Господь всемогущий, да он и правда собирается овладеть ею! Если он сможет, то у нес не останется выбора – только выйти за него замуж. Нет, ни за что! Она не должна сдаваться, она не позволит обесчестить себя… Вдруг где-то рядом раздалось рычание. В следующую секунду тело Хейуарда, прижимавшее ее к дивану, волшебным образом потеряло вес и даже поднялось в воздух. Сам Хейуард выглядел при этом ошарашенным и испуганным. Тори повернула голову и увидела Спенсера Кинкейда, который стоял у дивана, держа Хейуарда одной рукой за ворот, а другой – за ремень его брюк. Схватив неудачливого насильника, Спенс отшвырнул его от себя, Распластав руки, как птица, которая разучилась летать, Хейуард грохнулся на пол. Тори наблюдала за происходящим со странным чувством: это просто кошмарный спектакль, потому что подобные вещи в действительности происходить не могут. Пока она старалась отдышаться и прийти в себя, Кинкейд схватил Хейуарда за волосы и рывком поднял на ноги.
– Не бейте меня, – успел пролепетать негодяй, прежде чем кулак Спенса врезался в его челюсть.
Голова Хейуарда мотнулась назад, и он снова упал бы, не держи его Спенс. Тори сморщилась, когда кулак в очередной раз опустился на залитое кровью лицо и раздался жутковатый звук лопнувшей плоти. На этот раз Спенс ослабил хватку, и Хейуард кулем свалился на пол. Кинкейд, который не считал разговор оконченным, нагнулся и попытался вновь поставить врага на ноги. Тот отказывался стоять самостоятельно, и Спенс схватил его за горло. Страшные булькающие звуки сорвались с губ Хейуарда, когда ноги его начали потихоньку отрываться от ковра, а руки Кинкейда по-прежнему сжимали его шею. Тут Тори наконец пришла в себя настолько, что смогла вмешаться. Не то чтобы ей было жалко насильника, но она не хотела.
чтобы Кинкейда обвинили в убийстве.
– Остановитесь, прошу вас, мистер Кинкейд! Вы убьете его!
Спенс сделал вид, что не слышал. Тогда она собралась с силами и, встав с дивана, подошла к нему:
– Прошу вас, не надо? Я не хочу, чтобы вы убили его, – он этого не стоит.
Спенс глянул на нее сверху вниз. Глаза его горели яростью. Она схватила его за руку, ощутив сталь напряженных мышц под своими дрожащими пальцами.
– Прошу вас, не надо!
Что-то прорычав, Спенс разжат руки. Хейуард опять рухнул на пол и некоторое время просто лежал, жадно ловя ртом воздух.
– С вами все в порядке? – Спенс осторожно взял ее за плечи и заглянул в лицо.
Она кивнула, но ноги вдруг отказались держать ее измученное тело. Кинкейд подхватил Тори на руки, и она, прислонилась к его плечу, ощущая тепло мужского тела – такого крепкого и надежного. Да-да, теперь она наконец-то призналась себе, что в кольце его рук она чувствует себя защищенной, почти спокойной и счастливой и какая-то часть ее души страстно желала остаться в объятиях этого человека навсегда. Тори незаметно потерлась щекой о его плечо – шерстяная ткань пиджака была теплой и мягкой и восхитительно пахла. Этот запах имел странное свойство – войдя в ноздри, он опустился куда-то вниз живота, вызвав приятную истому в ее измученном теле.
Кинкейд осторожно опустил Тори на подушки дивана. Устроив ее поудобнее, он сел рядом и ласково коснулся ладонью красной отметины на ее щеке.
– Надо приложить лед.
– У меня будет синяк? – Она испуганно прижала дрожащие пальцы к лицу.
– Кое у кого их будет гораздо больше. – Он подмигнул ей.
– Господи Боже! – В дверях гостиной возникла Лилиан Грейнджер.
Миссис Грейнджер сверкнула глазами в их сторону, и Тори испуганно вцепилась в рукав Спенса. Потом Лилиан посмотрела на распростертого, на полу насильника:
– Мистер Хейуард, что с вами случилось?
– Кинкейд… – прохрипел тот.
Лилиан обратила на Спенсера гневный взор:
– Мистер Кинкейд, я требую, чтобы вы немедленно покинули мой дом!
– Мама, мистер Кинкейд меня защищал.
– Защищал? От твоего жениха?
– Жениха? – Спенс был ошарашен. Он перевел растерянный взгляд на Тори.
Она покачала головой. О, как бы она хотела все объяснить, но сначала нужно успокоить мать.
– Мистер Хейуард пытался силой… навязать мне свое внимание.
– Глупости. Я уверена, ты просто неправильно его поняла. Не так ли, мистер Хейуард?
– Мы разговаривали, когда в комнату ворвался Кинкейд. Он сумасшедший! – Хейуард с трудом принял сидячее положение и жалобно смотрел на Лилиан из-под начавших опухать век.
– Мистер Кинкейд, вас больше не примут в этом доме. – Лилиан была вся воплощенное негодование.
– Послушайте, леди! – Спенс шагнул к ней. Он начал сердиться, его лицо и фигура снова стали пугающе грозными. – Когда я вошел…
Тори схватила его за пиджак и дернула, заставив обернуться и замолчать. Она была уверена, что объяснения только вызовут ярость матери и усугубят и без того незавидное положение, в котором она оказалась.
– Мама, мистер Кинкейд и правда пытался мне помочь.
– Не вмешивайся, Виктория, – приказала мать.
– Но, мама…
– Мистер Кинкейд, – теперь Лилиан вообще игнорировала дочь, – покиньте мой дом, иначе мне придется позвать слуг.
– Боже мой, из всех глупых гусынь… – пробормотал Спенс и повернулся к Тори: – Вы тоже хотите, чтобы я ушел, мисс Грейнджер?
– Мистер Кинкейд, в этом доме решения принимаются не моей дочерью! – Голос Лилиан сорвался на визг.
Но Спенс продолжал смотреть на Тори.
– Мисс Грейнджер?
Тори взглянула на мать, застывшую в напряженной позе, потом перевела взгляд на Кинкейда. Он показался ей еще огромнее, чем всегда. Кроме того, он был явно рассержен и, судя по всему, готов был броситься на первого попавшегося дракона и разорвать его на куски. И все же она чувствовала в нем заботливую нежность, и это заставляло ее безумно желать его объятий, и совсем не хотелось его прогонять. Наоборот, ей страстно хотелось вновь оказаться в кольце сильных и надежных рук, и пусть он ее защитит. Позаботится обо всем… Но это невозможно, немыслимо…
– Я думаю, будет лучше, если вы уйдете, – мягко произнесла она. Нужно взять себя в руки. Она не может позволить себе быть слабой. И все свои проблемы она решит сама.
Спенс разочарованно вздохнул. Но в следующий момент он ласково сжал ее ладонь.
– Помните, что я говорил вчера: если я вам понадоблюсь, вы всегда можете рассчитывать на мою помощь. Я остановился в «Хэмптон-Хаусе».
Он зашагал к выходу. При его приближении Лилиан демонстративно подобрала юбки, словно боялась испачкаться. У порога Кинкейд помедлил и зло посмотрел на Хейуарда, как будто опасаясь, что тот опять набросится на Тори. Она поспешно заверила его в том, что с ней все будет в порядке.
Спенс, похоже, не был в этом уверен, но, кивнув, скрылся за дверью. Тори осталась в обществе Лилиан и Хейуарда. Она попыталась объясниться с матерью, но та просто отказалась ее слушать. Лилиан не желала видеть синяк на щеке дочери, не желала принимать ее объяснения. Она уже сделала вывод – во всем виновата Тори. Она вела себя недостойно, и это привело к тому, что мужчины набросились друг на друга. Вернее, Кинкейд набросился на мистера Хейуарда.
Теперь Тори поняла – мать твердо решила выдать ее замуж за этого человека, а Хейуард, в свою очередь, не остановится ни перед чем, лишь бы добраться до денег отца. Он будет выжидать, а потом опять постарается сделать так, что у нее не останется выбора. Сегодня ему не повезло, но кто знает, что случится завтра? Тори сидела на диване, сжав руки и почти не слыша очередной нотации Лилиан. В голове ее был полный сумбур. Она вспомнила ультиматум отца, слова Кинкейда… и вдруг поняла, как избежать неволи. Сердце ее забилось быстрее. Пожалуй, это уже похоже на план, и он сулит выход из кошмарного тупика, в котором она оказалась. Да-да, так и будет – она родит ребенка и сохранит свою независимость. Отец будет доволен, и миссия не потеряет его деньга… Все должно получиться, как она задумала. Но имеет ли она право поступить так с ним? Она подняла голову. Мать ходила по комнате, гордо выпрямившись, и все еще читала нотацию. Ее слова были колючими и холодными, но она ни на йоту не повысила голос – леди всегда сдержанна. Решимость Тори таяла. Мать никогда ей не простит, если она сделает то, что задумала. Это будет… скандал. Она не сможет… Но тут Тори встретилась взглядом с Ричардом Хейуардом. Он улыбался, уверенный в своей победе. Это решило все. Она не выйдет замуж за этого человека. Обстоятельства не оставляют ей выбора. Господи, дай ей силы привести ее план в исполнение.
Глава 8
Луна скользнула за тучи, погрузив землю во тьму. Оливия почувствовала, как страх холодными пальцами сжимает ей горло. Она придвинула к себе лампу, стоящую на ступенях склепа. Неверный, дрожащий огонек рассеивал мрак лишь на небольшом пространстве. Его мерцание создавало чудовищные тени на границе света и тьмы. И почему он захотел встретиться именно здесь? Этот вопрос не давал Оливии покоя. Она прислонилась к мраморной стене, нетерпеливо похлопывая хлыстом по черной бархатной юбке, которая составляла часть весьма изысканной амазонки для верховой езды.
Раздался еле слышный шорох, и она пристально вгляделась во тьму.
– Джек? – громким шепотом произнесла она. Затаив дыхание, Оливия вглядывалась в ночь. Но крутом царили темнота и тишина. Он опят» опаздывал.
Луна показалась из-за туч, и ее нежный неяркий свет залил кладбище. Он отражался от мраморных надгробий, от стен склепов и мавзолеев. Оливия вдруг вспомнила, как впервые пришла на кладбище ночью. Странно, она уже давным-давно не возвращалась памятью к тому дню. Ей тогда было четырнадцать, и она улизнула из дома, чтобы встретиться с мужчиной, вернее, с молодым парнем. Он ждал ее на кладбище, за церковью, в которой читал проповеди ее отец-священник. Именно в тот раз она поняла, что женщина имеет над мужчинами большую власть. Эти глупцы готовы на многое ради удовольствия. Умная женщина могла заработать состояние, используя знание мужских слабостей. В шестнадцать лет Оливия покинула отчий дом, маленький сонный городок в Канзасе, и отправилась в Сан-Франциско. По местным законам женщина могла владеть собственностью, а кроме того, здесь было много мужчин, готовых платить ей за услуги. Сан-Франциско до сих пор не забыл времена «золотой лихорадки», когда мужчины боготворили хорошеньких шлюх и платили полновесным золотом за счастье прижаться к надушенному холеному телу. Кое-что с тех времен еще сохранилось в памяти и традициях мужской части населения.
За шесть лет Оливия заработала достаточно денег, чтобы открыть собственное заведение. Ей исполнилось двадцать девять лет, и у нее было столько денег, что она смогла бы целиком купить тот городишко в Канзасе, где прошла ее юность. Оливия улыбнулась, подумав: что сказал бы ее отец, узнай он, чем занимается его милая маленькая дочурка?
Где-то рядом заухала сова, и Оливия подпрыгнула от страха.
– Черт бы тебя побрал, – пробормотала она.
– Что-то ты сегодня пуглива, Оливия, – прошелестел за ее спиной знакомый голос.
Она обернулась – на несколько ступенек выше стоял человек. Черный плащ, гладко зачесанные назад темные волосы и недобрая улыбка.
– А чего ты ожидал, заставив меня торчать в таком месте? – сердито отозвалась она, стараясь спрятать свой страх за раздражением.
Мужчина прислонился к двери, ведущей в склеп, и улыбнулся, глядя на нее сверху вниз:
– Я думал, особенности местного пейзажа заставят тебя призадуматься.
Речь его была правильной, как у представителя высшего класса общества. Правый глаз закрывала черная повязка, а левый смотрел так, что у Оливии мурашки побежали по спине.
– Призадуматься? О чем это? – нервно спросила она.
– За последнее время ты предприняла несколько важных шагов, не соизволив посоветоваться со мной.
– Я не понимаю тебя. – У Оливии от ужаса вспотели ладони.
– Не понимаешь? – Он спускался вниз быстро, но удивительно легко. Развевающийся черный плащ придавал скользившей по ступеням темной фигуре пугающее сходство с призраком. Секунда – и вот он уже стоит всего в нескольких футах от нее.
– Прошлой ночью кто-то ранил Викторию Грейнджер. Я недоволен, весьма недоволен этим фактом.
Оливия отступила назад. Отрицать свою причастность к произошедшему было бесполезно: Джек Слеттер всегда точно знал, что происходит в городе. – Я приказала привезти ко мне Спенса Кинкейда. Живого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39