— Только не для меня!— И для тебя тоже. Но вот Макклири меня раскусил. Он знал наши предания. И хорошо их понимал. Надо было мне его тренировать.— Ты так не думаешь, папочка! После всего, что с нами было!— Да, было, притом слишком много, чтобы я не видел, насколько ты неблагодарный сын. Ты полагаешь, что Синанджу призвано лишь убивать? Что это забава и только? До чего же это по-американски — вкусить от плода, но не вернуть зерен в почву, чтобы и другие могли насладиться следующим урожаем! Один внук. Большего я не прошу. Разве это так много? Даже Нуич сделал бы это для меня.— Но мы с ним разделались, да?— И скоро я буду вынужден воссоединиться с ним в бесчестии, лишенный уверенности в том, что род мой будет продолжен!— Поговорим об этом позже, — предложил Римо. — Съешь немного риса?— Стыд лишает меня аппетита.— Ну, я все равно приготовлю, — кротко сказал Римо.— Он мне в горло не полезет.— Тебе какой — белый или бурый?— Бурый. Все белое я проклял, — подвел черту Чиун и вновь закрыл глаза.Каждый ноябрь вот уже более десяти лет капитан Ли Энрайт Лейхи совершал плавание от Сан-Диего до Синанджу. Когда-то он вел дневник, свой личный судовой журнал, куда заносил подробности плавания в надежде, что когда-нибудь правда о его спецзаданиях станет известна и тогда он напишет мемуары. Но когда жена заметила ему, что после каждого ноября он стареет лет на десять, он бросил свои записи. Его это перестало волновать. Сейчас ему пятьдесят пять, но выглядит он на все семьдесят.А как иначе может выглядеть капитан, который каждый год ведет свой корабль — американскую подводную лодку «Дартер» — на задание, равносильное самоубийству? Возможно, капитану Лейхи стало бы легче на душе, если бы ему объяснили, в чем смысл задания. Но об этом никто не позаботился. Поначалу он думал, что это связано с ЦРУ, но, когда в середине семидесятых деятельность ЦРУ была взята под контроль конгресса, это никак не коснулось его, Лейхи, работы. Наоборот, он почувствовал ослабление контроля.Теперь «Дартеру» не приходилось на сумасшедшей скорости пересекать Тихий океан, чтобы затем, с помощью хитроумных маневров, обогнуть китайское побережье и войти в Желтое море. Лейхи не сомневался: тут дело нечисто.За операцией определенно стоит Совет национальной безопасности. Иначе и быть не может. Только эти ковбои из СНБ способны регулярно проворачивать такую крупную операцию.Но в этом году все стало еще более странным. Когда «Дартер» готовился к отправке с очередным грузом, поступил вдруг срочный приказ: отплыть на неделю раньше. Это был невероятный приказ. Однако груз был готов и капитану ничего не оставалось, как в спешном порядке собрать экипаж. Такого на памяти капитана Лейхи еще не было. Он уже начал думать, не стоит ли мир на грани третьей мировой войны? Однако в самом плавании не было почти ничего необычного — если не считать, что под покровом ночи на лодку были доставлены вертолетом двое гражданских — белый и старик-кореец. Им нужно было попасть в Корею. Лейхи видел их не впервые: однажды он уже доставлял их в Северную Корею. Кто бы они ни были, это были очень важные персоны. Очень-очень важные.Как и в прошлый раз, они всю дорогу просидели у себя в каюте. Они даже еду готовили себе сами. Один раз капитан Лейхи послал им пару превосходных бифштексов со своей кухни. Мясо нашли потом в мусорном бачке. Может, они боялись, что их отравят?Входя в рубку, капитан Лейхи в который раз задал себе вопрос, кто его пассажиры. Самая буйная фантазия и близко не могла подвести его к истине.— Мы уже у Пойнт-Сьерры, сэр, — отрапортовал старший помощник.Это было кодовое название пункта назначения. Сообщение вывело капитана из задумчивости.— Вахтенный офицер, держать цель в перископе и приготовиться к всплытию! — отдал приказание капитан Лейхи.— Есть, сэр!Яркий свет в рубке был немедленно погашен, остались мерцать одни мониторы компьютеров.«Дартер» всплыл на поверхность в двух милях от побережья Северной Кореи. Холодное и свинцовое Желтое море было неспокойно. В это время года здесь постоянно штормит, поэтому, наверное, и высадка всегда планируется на ноябрь.— Отдраить люки! — приказал капитан, готовясь выйти на палубу. — Приготовить плоты!Одетый в водонепроницаемую штормовку, капитан Лейхи стоял на продуваемой со всех сторон верхней палубе, с трудом сдерживая пробиравшую его дрожь. О корпус лодки бились холодные волны, пронизывая воздух водяной пылью.С недавних пор Лейхи перестал прибегать к помощи аквалангистов для выгрузки золота в скалистой бухте — ему было дозволено высаживаться на побережье и доставлять груз на резиновом плоту. Да, точно, это Совет национальной безопасности, опять подумал он. Их рук дело. Хотя от этого не легче. Он не забыл, что произошло с экипажем «Пуэбло» много лет назад, когда их захватили в водах Северной Кореи.Капитан Лейхи рассматривал берег в бинокль. На горизонте были одни зазубренные скалы. Но его интересовали две скалы — первоначально в отдаваемых ему приказах они именовались «Пиками гостеприимства».Обнаружив Пики гостеприимства, капитан Лейхи передал команду:— Доложите пассажирам, что мы на месте.— Где именно? — переспросил дежурный офицер, который был с ним в плавании в первый раз.— Лучше не спрашивайте! Это какое-то селение под названием «Синанджу».— А что это?— Синанджу. Больше мне ничего узнать не удалось.— Да уж, информация исчерпывающая.— Больше нам знать не положено.Двое матросов на носилках вынесли старика-корейца через оружейный люк.Здесь они развязали ремни и перенесли его в плетеное кресло-каталку. Командовал ими белый.— Поосторожней!Старый кореец был похож на бледную сморщенную мумию, казалось, он вот-вот умрет. Но когда один из матросов, участвовавших в разгрузке пяти ящиков с золотом, поскользнулся под тяжестью своей ноши и обронил один слиток, старик медленно протянул руку и, легонько коснувшись его локтя пальцами с длинными острыми ногтями, сердито прошипел:— Повнимательней, белый!Матрос схватился за локоть и завертелся от боли, как человек, сунувший язык в электрическую розетку. Пришлось его срочно заменить.Наконец ящики были погружены в пять складных моторных шлюпок, в каждой из которых уже находился рулевой.Настал черед четырнадцати лакированных дорожных сундуков. Их погрузили на резиновые плоты — по одному.Наконец и самого азиата бережно перенесли на плот, а белый занял место рядом с ним.— Господи, шума-то, как при высадке десанта, — простонал дежурный офицер. — А если нас обнаружит корейский самолет?— Такое уже было два года назад, — угрюмо отозвался капитан Лейхи.— Неужели? И что?Крутились над нами, пока не разобрались, что мы под американским флагом. Потом развернулись и ушли.— Мы нарушили границу, а они молча ушли?— Не совсем так. Они нас разбомбили, а потом ушли. Мы затонули.— О Господи, да что это за операция, кто-нибудь может мне объяснить?— Сам не знаю, но у меня есть подозрение, что мы здесь делаем историю.— Надеюсь, я доживу до того дня, когда можно будет об этом прочесть, — прошептал дежурный офицер.— Сам надеюсь! — с жаром поддакнул капитан Лейхи.В бинокль он наблюдал за плотами. Время от времени они скрывались за гребнями волн. Он ждал. Нечего сказать, подходящее место для ожидания!Наконец шлюпки вернулись без груза, и командир группы взошел на борт.— Задание выполнено, сэр! — Он отдал честь.— Отлично. Теперь давайте поскорей уберемся отсюда.— Да, до следующего года, — отозвался дежурный по кораблю.— Помолчите, мистер, — отрезал капитан Ли Энрайт Лейхи. — Вы-то, может, и будете здесь через год, а я уже нет. Подаю в отставку. Остается только надеяться, что здоровья хватит, чтобы еще насладиться жизнью. Глава 7 Пакет был доставлен в Кремль в десять тридцать утра. Он был адресован лично Генеральному секретарю ЦК КПСС и сопровождался предостерегающей надписью по-русски следующего содержания: ЛИЧНО ГЕНЕРАЛЬНОМУ СЕКРЕТАРЮ.СОДЕРЖИТ СЕКРЕТНЫЙ МАТЕРИАЛ ЧРЕЗВЫЧАЙНОЙ ВАЖНОСТИ.Нечасто в суматошный отдел писем Кремля попадали такие загадочные послания. Пакет тотчас поместили в освинцованный бак и на бывшем кухонном лифте, сохранившемся еще с царских времен, отправили в подвальный бункер.Там в рентгеновских лучах экспертам группы взрывных устройств предстали неясные очертания прямоугольного контейнера с двумя витками непонятного назначения. Сразу же в ход были пущены служебные собаки.Это были немецкие овчарки, специально натренированные на взрывчатку.Пока собаки обнюхивали пакет, дрессировщики прятались на корточках за бетонной стеной толщиной в пять футов.Когда по прошествии пяти минут собаки не проявили никакого беспокойства, эксперты стали боязливо вылезать из укрытия и стаскивать с себя защитные костюмы.— Кажется, ничего страшного, — пробормотал руководитель группы.— А вдруг ты ошибаешься? — спросил другой эксперт.— Значит, мы выдадим неверное заключение.— Тогда, товарищ, сам его и подписывай!— Но в этом случае и слава достанется мне одному.— Я тоже подпишу, — вмешался третий эксперт, в чьем ведении находились собаки.В результате заключение подписали все трое, и пакет был отправлен наверх, в приемную Генерального секретаря.Секретарша генсека принесла пакет шефу.— Я не открывала, товарищ Генеральный секретарь, — поспешила заверить она.Генсек, озадаченно наморщив высокий лоб, отчего задвигалось бордовое родимое пятно на лбу, внимательно изучил конверт. Обратного адреса не было.— Хорошо. Оставьте меня.Ножом для бумаги Генеральный секретарь вскрыл плотный пакет. Оттуда показалась черная видеокассета, завернутая в номер «Известий». Среди газетных страниц находилась толстая пачка листов, напечатанных мелким шрифтом. К ним прилагалась записка от руки:"Товарищ Генеральный секретарь!На этой пленке содержится информация международного значения. Прошу вас просмотреть ее без свидетелей. К пленке я прилагаю расшифровку текста, сначала по-корейски, потом в английском переводе и, наконец, по-русски. Русский перевод сделан мною лично.Если у вас появится желание переговорить со мной по этому важному делу, то найти меня можно в воинской палате кремлевской больницы.Преданный вам, Виктор Дитко, полковник Комитета госбезопасности."Генсек позвонил секретарше и велел не беспокоить его в течение часа, а сам прошел в смежную комнату для совещаний, где стоял видеомагнитофон американского производства. В молчании он просмотрел кассету, держа перед собой перевод.Когда он закончил, на его побледневшем лице контрастно выделялось родимое пятно. Дрожащей от нетерпения рукой, как алкоголик к бутылке, он потянулся к кнопке селекторной связи.— Мне нужна информация о полковнике КГБ Викторе Дитко, который в настоящий момент находится в кремлевской больнице.Вскоре секретарша доложила:— Товарищ Генеральный секретарь, полковник Виктор Дитко ожидает офтальмологической операции и находится под арестом по подозрению в нарушении служебного долга.— А точнее? В чем его обвиняют?— В том, что он намеренно нанес себе тяжкое повреждение, дабы уклониться от исполнения служебных обязанностей.Произнося эти слова, секретарша неодобрительно покачала головой.— Какую он занимает должность?— Начальник службы безопасности советского посольства в Пхеньяне.— Он нужен мне здесь в течение часа.— Судя по его послужному списку, он мастер увиливать от работы, — добавила секретарша.— От этой встречи он не станет увиливать, смею вас заверить.— Как вам будет угодно, товарищ Генеральный секретарь.Полковник Виктор Дитко, улыбаясь, вошел в роскошный кабинет Генерального секретаря. Он был бледен. Мундир измят. Генсек смерил его пытливым взглядом. Весьма заурядной внешности, Дитко производил впечатление старательного служаки, хотя глаза его глядели с некоторым коварством.Точнее, один глаз, поскольку второй был закрыт черной повязкой. Лихость, которую обычно придает лицу такая повязка, в данном случае была сведена на нет большими роговыми очками.Генеральный секретарь молча указал на кресло.— Благодарю вас, товарищ Генеральный секретарь, — произнес полковник Дитко.По всему было видно, что обстановка произвела на него сногсшибательное впечатление. На какое-то мгновение Генеральному секретарю даже показалось, что он сейчас выкинет какую-нибудь глупость, например поклонится в пояс.— Я просмотрел запись, — изрек Генсек после затянувшейся паузы.— Вы не находите ее чрезвычайно важной?Генсек кивнул.— Возможно. Кто, кроме вас, видел пленку?— Человек, сделавший запись. Он же и автор расшифровки.— Больше никто?— Клянусь вам! Я полностью отдаю себе отчет в важности этого материала.— Как вы на него вышли?И полковник Виктор Дитко начал рассказывать, да так быстро, что слова сливались воедино, и Генеральный секретарь вынужден был просить его сбавить темп.Закончив свой рассказ, полковник Дитко сказал:— Я понял, что должен доложить обо всем лично вам. Я не решился посылать пакет с диппочтой. Пришлось прибегнуть к членовредительству, чтобы попасть в Москву. Начальство уверено, что я проявил служебную халатность. Но вы ведь понимаете, что это не так?Генсек нетерпеливым жестом отмел опасения Дитко.— Как ваш глаз? Что говорят доктора?— Вылечат. У нас в Москве прекрасные хирурги-офтальмологи.— Я распоряжусь, чтобы вами занимались лучшие врачи. А что бы вы хотели от меня?— Не понял.— Какую награду?— Хорошую должность. Здесь, в Москве.— У вас есть что-нибудь на примете?Полковник Виктор Дитко помедлил, и Генеральный секретарь начал подозревать, что перед ним умный дурак. Когда Дитко наконец дрожащими губами выдавил из себя ответ, Генсек понял, что он просто дурак.— "Девятка". Если это возможно.Генеральный секретарь с трудом сдержался, чтобы не рассмеяться. Вместо этого он что-то сдавленно пробурчал, и полковник Дитко испугался, уж не хватил ли он через край.«Девяткой» называлось управление, отвечающее за охрану членов Политбюро. Генсек ушам своим не верил. Этот человек поставил на карту карьеру и даже нанес себе телесное повреждение, чтобы доставить донесение такой важности, что обладание этой тайной грозило склонить чашу весов в отношениях между Западом и Востоком, а взамен просит не более чем должность почетного телохранителя Политбюро!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23