Да за свои заслуги он мог бы рассчитывать на такой пост, который при удачном раскладе со временем открыл бы ему двери в Политбюро! Да, и впрямь дурак.Но вслух Генсек выразился иначе.— Разумеется, никаких проблем. А где тот человек, который снял эту пленку?— Сидит под замком в нашем посольстве в Пхеньяне.— Он ведь наполовину кореец? Хорошо. Как думаете, могли бы вы выполнить ответственное задание?— Слушаю вас, товарищ Генеральный секретарь.— Возвращайтесь в Корею. Отправьте этого Сэмми Ки назад в Синанджу.Пусть поищет более веских доказательств. Любых доказательств. Может быть, в Синанджу хранятся какие-нибудь записи. Меня интересует все, но в особенности то, что связано с Америкой. Доставьте их мне. Я намерен разыграть эту карту, но сначала нужно знать наши козыри. Я не хочу подставляться.— Я немедленно еду в Пхеньян, — объявил полковник Дитко и встал. — Обещаю вам, что ваше задание будет выполнено.— Иного я от вас и не жду, — ответил Генеральный секретарь, давая понять, что беседа окончена.Он смотрел, как полковник лихо отдает честь и разворачивается на каблуках, а сам размышлял над тем, какую бы должность в «девятке» поручить этому болвану. Такому шуту не доверишь охрану важной персоны. Пожалуй, следует приставить его к кому-нибудь из своих политических оппонентов.Никогда еще Сэмми Ки не испытывал такого страха. Он забился в угол комнаты для допросов в подвале русского посольства и старался дышать ртом, чтобы не чувствовать отвратительного запаха. Его тошнило. Дабы подавить рвотный рефлекс, вызываемый ароматами, исходящими из большой деревянной лохани в дальнем углу, он уткнулся носом в рубаху.Прошло уже четыре дня, как полковник Виктор Дитко запер его здесь. Дитко обещал вернуться через три дня. Неужели случилось что-то непредвиденное? А вдруг Дитко попал в аварию по дороге в аэропорт? Или самолет потерпел крушение? В оцепеневшем от страха мозгу Сэмми Ки проносились тысячи предположений.Сэмми не знал, как быть. Консервы кончились, воды тоже не было. Комната была совершенно пуста, за исключением стола и двух старых деревянных стульев. Интересно, подумал он, если дерево долго жевать, станет ли оно съедобным? Вот уж не думал, что русские могут быть такими жестокими!В коридоре послышались тяжелые шаги, и сердце Сэмми забилось. Он подполз к двери, как и все эти дни при каждом постороннем звуке, и приник ухом. Он ожидал услышать щелчок ключа или скрип дверной ручки, но было тихо. Сэмми хотелось крикнуть, позвать на помощь, однако он сдержался.Он этого не сделает. Как хочется жить! Ничего так не хочется, как жить.Он понимал, что в данной ситуации его жизнь зависит от одного человека — полковника Виктора Дитко.Сэмми Ки проклинал тот день, когда впервые услышал слово «Синанджу», — как будто это могло выручить его из его страшного положения. Он проклинал своего деда, хотя понимал, что тот ни в чем не виноват. Дед был старый надломленный человек. Ему не следовало уезжать из Кореи. Пожалуй, никому из родных Сэмми не следовало уезжать из Кореи. При мысли об этом Сэмми расплакался.А вдруг в Москве будет лучше? — неожиданно подумалось ему. Он стал утешаться этой новой мыслью, но в глубине души у него не было уверенности, что ему удастся выбраться из Кореи живым. И все же человеческая природа неистребима. И Сэмми стал представлять себе, как глотнет морозного воздуха Красной площади, после чего отправится за покупками в главный московский магазин — ГУМ. А может, ему будет позволено отовариться в валютном магазине, где, как он слышал, можно купить товары западного производства, но значительно дешевле. Потом Сэмми вновь подумал о Сан-Франциско и опять разрыдался.Он продолжал реветь, когда ручка двери вдруг повернулась. Щелкнул замок. Все произошло так внезапно, что Сэмми не успел ни испугаться, ни воспрянуть от надежды. Перед ним стоял полковник Дитко и единственным здоровым глазом окидывал его с ног до головы.— Фу-у! — поморщился полковник, когда до него донеслось зловоние. — Выходи! Быстрей!Сэмми стремглав выбежал из комнаты.Дитко загнал его в угол подвального этажа, где гудела жаркая печь.— Я немного задержался, — сказал он.Сэмми Ки молча кивнул. Он обратил внимание на черную повязку на глазу полковника, но вопросов задавать не стал.— Тебя никто не обнаружил?— Нет.— Отлично! Теперь слушай меня, Сэмми Ки. Я был в Москве и говорил с великим человеком. Может быть, самым великим из всех руководителей в мире. Он просмотрел твою видеозапись и сказал, что этого недостаточно.Недостаточно, чтобы предоставить тебе убежище или хотя бы заплатить деньги.У Сэмми вырвалось тяжкое рыдание.— Значит, я предал свою страну ни за что! — всхлипнул он.— Не дави на меня! Дело надо закончить. Ведь ты смелый человек, Сэмми Ки!Но парень не слушал его. Он был близок к обмороку.Полковник Дитко с силой встряхнул Сэмми за плечи.— Послушай меня! Ты мужественный парень. По собственной инициативе проник в эту страну, окруженную «железным занавесом»! Когда тебя раскрыли, проявил присутствие духа и нашел то единственное пристанище, которое может получить в Северной Корее гражданин западной страны. Ну же, парень, где твое мужество? Теперь спасти тебя может только оно.— Я сделаю все, что прикажете, — выдавил наконец Сэмми Ки.— Отлично. Где твоя аппаратура?— Я закопал ее в песке возле Синанджу.— И чистые кассеты?— Да.— Ты опять поедешь в Синанджу. Сегодня же. Прямо сейчас! Я постараюсь тебя доставить как можно ближе, чтоб легче было проникнуть в деревню.— Я не хочу туда возвращаться!— Торг здесь неуместен, — сухо возразил Дитко. — Я посылаю тебя назад в Синанджу, чтобы ты добыл новые улики о Мастере Синанджу и его американских контактах, пускай для этого тебе придется выкрасть сами хроники Синанджу. И ты доставишь их мне! Ясно?— Да, — ответил Сэмми упавшим голосом.— Ты добудешь для меня все тайны Мастера Синанджу. Все! А потом можешь рассчитывать на вознаграждение.— Я стану жить в Москве?— Если захочешь. А можем переправить тебя обратно в Америку.— Я не могу туда вернуться. Я предал свою родину.— Болван! Нечего себя корить. Никто не знает о твоем проступке. И даже если о твоей измене станет известно, это не будет иметь ровным счетом никакого значения. Тебе в руки попала секретная информация такого деликатного свойства, что американское правительство просто не осмелится преследовать тебя.Сэмми Ки в первый раз улыбнулся. Все образуется. Мысленно он уже снова видел Сан-Франциско и мост «Золотые ворота». Глава 8 Последний плот, пробившись сквозь леденящий холод бухты Синанджу, возвратился на борт «Дартера». Римо Уильямс стоял на скалистом берегу между Пиками гостеприимства, которые в хрониках Синанджу именовались также Пиками предостережения.Римо огляделся. Их никто не встречал, хотя, впрочем, никто и не ожидал их прибытия.Римо поправил байковое одеяло, укрывавшее ноги Мастера Синанджу, тщательно подоткнув его со всех сторон.— Не волнуйся, папочка, — ласково произнес он. — Я схожу за народом, чтобы перетаскать золото.— Нет, — возразил Чиун. — Они не должны видеть меня таким. Помоги мне встать, Римо.— Не надо тебе вставать, — ответил Римо. — Ты ведь нездоров!— Я, может, и нездоров, но я все еще Мастер Синанджу. И я не хочу, чтобы мои односельчане застали меня в таком виде. Это лишит их присутствия духа. Помоги мне подняться!Римо нехотя снял с него одеяло.Чиун с трудом встал. Римо поддерживал его под локоть.— Выбрось эту штуковину, — сказал Чиун. — Глаза бы мои ее не видели!Римо пожал плечами.— Как скажешь, папочка.Он обеими руками поднял каталку и, едва заметно двинув корпусом, запустил высоко в усеянное звездами небо. Кресло шлепнулось в воду далеко от берега.Чиун стоял на нетвердых ногах, кутая руки в кимоно. Он осторожно втягивал ноздрями воздух.— Я дома, — пропел Чиун. — Чую запахи своего детства, которые наполняют сердце старика радостью!— По-моему, дохлой рыбой несет, — мрачно бросил Римо.— Тихо! — скомандовал Мастер Синанджу. — Не отравляй мне радость возвращения домой своими циничными замечаниями.— Прости, папочка, — кающимся голосом ответил Римо. — Мне прямо сейчас их позвать?— Сами придут, — сказал Чиун.— Но ведь теперь ночь! Готов поклясться, они уже видят десятый сон.— Они придут, — упорствовал Чиун.Однако никто не появлялся. На Римо все еще была водолазка, закрывающая синяк на шее. Обжигающий ветер с залива продувал ее насквозь. Тогда Римо поднял температуру своего тела, словно окружив себя волной тепла.Он моментально согрелся, но тревога за Чиуна не покидала его. Старик стоял в горделивой позе. Ноги его были босы.— Папочка... — начал было Римо, но Чиун остановил его нетерпеливым жестом.— Слушай!— Ничего не слышу, — ответил Римо.— У тебя уши есть? — возмутился Чиун. — Слушай, как она кричит!Римо заметил в лунном свете взмах белых крыльев и понял, что имеет в виду Чиун.— Обыкновенная чайка, — констатировал он.— Эта чайка встречает нас, — объявил Чиун и, сложив губы вместе, пронзительно свистнул. Потом повернулся к Римо и пояснил:— Я поприветствовал ее в ответ.Не прошло и минуты, как из-за замшелого валуна показалась фигура. За ней другие. Они медленно, робко приближались.— Видал? — сказал Чиун. — Что я тебе говорил?— По-моему, их заинтересовал твой разговор с чайкой.— Чепуха! Они просто ощутили почтительное благоговение, которое внушает им Мастер Синанджу, и это чувство подняло их из теплых постелей.— Тебе видней.Первым подошел пожилой мужчина — старик, но все же помоложе Чиуна. Он был высок и широколиц.— Приветствую тебя, — начал старик ритуальное приветствие, — о Мастер Синанджу, который поддерживает благосостояние нашего селения и твердо верен кодексу чести. Сердца наши преисполнены любовью и восхищением! Радость переполняет нас при мысли о том, что нас вновь посетил тот, кому подвластна сама Вселенная!В ответ Чиун отвесил поклон и прошептал по-английски, обращаясь к Римо:— Вот как надо оказывать почтение.— А мне кажется, он страшно огорчен, что его разбудили среди ночи, — съязвил Римо.Чиун обратился к сельчанам.— Отныне знайте, что солнце наконец снизошло на мою жизнь, полную тяжких забот и трудов! — произнес он в ответ на приветствие. — Я вернулся домой, дабы впитать в себя вид родного селения, вновь насладиться звуками моей юности и провести здесь остаток дней.Послышались сонные голоса одобрения.— И я привез с собой моего приемного сына Римо, дабы он продолжал дело наших великих предков! — с чувством возвестил Чиун.Воцарилась тишина.— Смотрите, какие трофеи доставил я из страны круглоглазых варваров! — громко воскликнул Чиун.Толпа оживилась. Люди набросились на ящики с золотом и, как жадная саранча, потащили их прочь.— Принесите паланкин Мастера! — прокричал старик — хранитель сокровищ, которого, как оказалось, звали Пульян.Мигом принесли паланкин розового дерева и слоновой кости, подобный тем, на каких носили египетских фараонов. Его опустили у ног Чиуна.— Не похоже, чтобы их отношение ко мне изменилось к лучшему с прошлого раза, — шепнул Римо по-английски.— Они слишком взволнованы моим неожиданным возвращением. Не беспокойся, Римо. Я уже все им про тебя рассказал.— Тогда неудивительно, что они меня ненавидят, — проворчал Римо.— Они переменились. Вот увидишь!Римо хотел было тоже залезть в паланкин, но старик Пульян помешал ему и сделал знак носильщикам.Паланкин подняли и быстро понесли в поселок.— А как же я? — спросил Римо, на сей раз по-корейски.— Можешь пока таскать лаковые сундуки Мастера, — пренебрежительно бросил Пульян и поспешил вслед за Чиуном.— Благодарю покорно, — ответил Римо.Он повернулся к водам залива. Америка лежала за тысячи миль за горизонтом. Интересно, когда я еще ее увижу, подумал Римо, и что я при этом буду чувствовать?Чиун вернулся домой. А Римо? Где его дом? Дом Римо Уильямса, у которого никогда не было ни дома, ни семьи и который вот-вот лишится единственного близкого человека?Не желая бросать пожитки Чиуна на берегу, Римо покорно перетаскал сундуки один за другим в деревню.— Мне нужно его видеть! — прорычал Римо по-корейски.Было уже утро. Ночь Римо пришлось провести на холодной земле, рядом с загоном для свиней. Чиуна доставили в дом, где хранились сокровища Синанджу, — величественное сооружение из редких пород древесины и камня, построенное еще египетскими архитекторами во времена фараона Тутанхамона в дар Синанджу. Там он и должен был спать.Римо, естественно, поинтересовался, какая постель предназначена ему.На этот вопрос жители деревни, словно сговорившись, отвечали пожиманием плеч.— Места нет, — объявил хранитель Пульян. И повернулся к остальным.— Места нет, — залопотали и те. И опять пожали плечами.Римо удивился:— Неужто? По-моему, Чиун не одобрит вашего представления о гостеприимстве. Я ему расскажу.— Не получится, он уснул, — сказал старик. — Он неважно выглядит, но мы знаем, какой уход ему нужен.Пришлось Римо искать себе не залитое приливом место на берегу, с подветренной стороны от скал, где было не так холодно.— Это называется — приехали домой, — пробормотал он, засыпая.Сейчас, когда солнце уже встало, он хотел повидаться с Чиуном, но его опять не пускали.— Он еще спит, — изрек Пульян с каменным лицом.— Чушь собачья, Чиун храпит во сне, как кривошеий гусак, а раз его не слышно — следовательно, он на ногах. И я хочу его видеть!Старик снова повел плечами, но не успел ничего возразить, как из сокровищницы послышался голос Чиуна. Он был слабый, но разносился далеко.Римо ворвался в дверь и остановился как вкопанный.— Чиун! — изумленно воскликнул он.Старик сидел в центре просторного главного зала, стены которого были увешаны древними гобеленами в три слоя — как обои, наклеенные поверх старых. Вокруг него, сориентированные по сторонам света, горели свечи.За спиной, на опорах слоновой кости, покоился величественный Меч Синанджу. И по всему залу были расставлены сокровища Синанджу — сосуды, украшенные драгоценными каменьями, старинные статуи и в огромном количестве — золотые слитки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23