Вопрос прояснился чуть позже, когда личный пресс-секретарь президента объявил, что по настоянию врачей руководитель государства берет недельный отпуск и отправляется на свое ранчо в Калифорнию.Журналистская братия Белого дома немедленно принялась муссировать вопрос о здоровье президента. В ответ пресс-секретарь вместо обычного в таких случаях опровержения сухо повторял: «Без комментариев».Пресс-секретарь покидал конференц-зал Белого дома, с трудом пряча довольную улыбку. К вечеру журналисты засядут по периметру ранчо и возьмут под прицел объективов окна дома. Не будь они представители прессы, а президент — фигура общественная, это могло бы служить основанием для их немедленного задержания по обвинению во вмешательстве в частную жизнь.В тот же вечер телекамеры засняли взлет «борта номер один» с базы ВВС США Эндрюс, который взял курс на запад. Но они не могли заснять, как спустя несколько минут самолет сел на небольшом военном аэродроме и подвергся спешной перекраске. Герб был замазан, а серийный номер изменен.Не прошло и нескольких минут, как эмаль в аэрозольной упаковке не оставила от патриотической раскраски машины и следа.Когда «борт номер один» вновь поднялся в воздух, это был уже обычный авиалайнер. И направлялся он на восток, через Атлантику в Скандинавию.В России необходимости в таких уловках не было. Генеральный секретарь приказал подготовить свой «ТУ-134» к срочному вылету, о причинах которого помощникам сообщено не было.На следующее утро «ТУ-134» совершил посадку в аэропорту Хельсинки. Перекрашенный самолет президента Соединенных Штатов уже стоял на взлетно-посадочной полосе, которая была закрыта якобы для ремонта.Генсек выслал вперед своего представителя. Поначалу президент отказался подняться на борт советского самолета.— Пусть лучше он явится сюда, — передал он через своего помощника.Однако советский руководитель стоял на своем. Как лидер великой державы он не может подняться в самолет сомнительной принадлежности, даже тайно.— Да, тут они нас поймали, — прорычал первый помощник.— Хорошо, — сказал президент. — Я иду.— Мы идем, — поправил помощник.Президент смерил его мрачным взглядом.— Вы останетесь здесь и приготовите кофе. Покрепче и без сливок. Подозреваю, что когда переговоры закончатся, он мне понадобится.Генеральный секретарь ЦК КПСС встретил американского президента в звуконепроницаемом заднем салоне своего самолета.Обменявшись рукопожатием, оба сели. Салон пропах едким одеколоном русского. Здесь стоял небольшой телевизор и видеомагнитофон. Президент машинально отметил это про себя, но не придал значения.— Я рад, что вы сочли возможным откликнуться на мое предложение так быстро, — сказал Генеральный секретарь.Он широко улыбался. Эта гнусная улыбка была президенту ненавистна еще с Рейкьявика.— Что вы затеяли? — спросил президент.У него не было настроения вести светскую беседу, хотя это была их первая встреча с тех пор, как русский лидер в стремлении произвести впечатление современного человека стал изучать английский.Генсек пожал плечами, словно говоря: «Как хотите. Я просто хотел соблюсти приличия». Вслух он произнес:— Буду краток. Как я уже дал вам понять в телефонном разговоре, мне известно все о КЮРЕ.— Кюре? — переспросил президент, пытаясь не выказать своего волнения. — Какого еще кюре? Приходского священника?— КЮРЕ — большими буквами. Я говорю о тайной американской организации, существование которой превращает в фикцию и фарс конституцию Соединенных Штатов.Это конец, понял президент, но попытался сделать хорошую мину при плохой игре.— Знать — еще не значит доказать, — язвительно бросил он.— Совершенно верно, — согласился Генеральный секретарь и включил видеомагнитофон. — Но доказательства вы не сможете опровергнуть. Позвольте вас несколько поразвлечь. Запись сделана в Корейской Народно-Демократической Республике. — Видя недоумение на лице президента, он поспешил поправиться:— В Северной Корее. А точнее говоря, в рыбацком поселке под названием Синанджу. Полагаю, вы о нем слышали.Экран ожил. Президент узнал Мастера Синанджу. Недавно, когда возникла реальная угроза безопасности президента, Чиун лично охранял Овальный кабинет. Забыть его было невозможно.Чиун говорил по-корейски, и президент поначалу испытал некоторое облегчение. Что бы ни говорилось на этой пленке, на американцев это не произведет должного впечатления, даже если телевидение передаст запись с субтитрами.Но потом рядом с Чиуном на экране возник американец. Президент догадался, что это Римо — карающая рука КЮРЕ. Чиун обращался к толпе крестьян, а Римо вставлял какие-то замечания, иногда по-корейски, иногда по-английски. Потом Римо спросил у Чиуна, как по-корейски «конституция».— Вот полная расшифровка текста.Президент молча взял документ и пролистал несколько страниц. Да, тут все. Величайшая тайна Америки в руках советского руководителя!— Нам все известно, — произнес Генсек. — Про Чиуна, Римо и Императора Смита.— Не все, если вы называете его императором.— Не волнуйтесь, мы знаем достаточно.С этим президент не мог не согласиться. Он поднял полные боли глаза на собеседника.— Чего вы хотите?— Все очень просто. На протяжении десяти с лишним лет Америка владела секретным оружием для решения своих внутренних проблем.— Это наше право, — ощетинился президент.— Не стану спорить. Отсутствие легального статуса у вашей карающей длани — это проблема вашей политической реальности. У нас в России тоже существовало нечто подобное — КГБ, а до него — ЧК. Но нас беспокоит использование КЮРЕ в международных делах.— Точнее?— Точнее мы пока не знаем. У нас еще нет доказательств деятельности КЮРЕ на нашей территории. Однако с нашими зарубежными агентами происходили и происходят какие-то странные вещи: загадочные убийства или их исчезновение — у нас накопилось немало случаев, так и не получивших разумного объяснения. Сейчас мне не хотелось бы вас расспрашивать.Большинство этих инцидентов произошло еще до меня, и они принадлежат истории.— Чего вы хотите? — повторил президент свой вопрос.— Прежде чем я изложу свои требования, позвольте обратить ваше внимание на то обстоятельство, что ваши агенты работают в стране, принадлежащей к нашей сфере влияния. Если верить этой пленке, вы неоднократно совершали высадку тайного десанта в Северной Корее. Коммунистической Корее.— Не буду комментировать.— Хорошо. Вы, конечно, отдаете себе полный отчет в том, какие политические последствия может иметь уже один этот факт, даже вне его связи с деятельностью КЮРЕ. Следовательно, вы должны понять, что я не прошу о чем-то особенном, а лишь о том, что принадлежит России по праву.— Принадлежит?!— Нам нужен Мастер Синанджу. Мы хотим, чтобы КЮРЕ навсегда прекратила свое существование. И нам нужен этот Римо.— Чтобы творить на международной арене все, что вам заблагорассудится?Но это шантаж!— Нет. Мы просто хотим получить то преимущество, которым Америка тайно обладала на протяжении многих лет. Сейчас наступила очередь России.— Шантаж!— Как грубо! Я бы скорее назвал это паритетом.— Римо — патриот. Он не станет на вас работать. И я не могу отдать его вам. В политическом отношении это было бы более опасным, нежели предание огласке этой записи.Генеральный секретарь задумался.— Забудьте про КЮРЕ. Отдайте нам Мастера Синанджу. И позвольте переговорить с этим вашим Римо. В случае, если он ответит отказом, как вы с ним поступите?— Римо умрет.— Пусть так. Будем считать, что наша обоюдная проблема решена.— Я не могу отдать вам КЮРЕ. Это все равно что приставить нож к сердцу Америки!— Я понимаю ваши опасения. Позвольте их развеять. Я вовсе не хочу, чтобы Мастер Синанджу проводил нашу политику в западном полушарии. Я намерен использовать его так же, как вы, — заставить наш государственный строй работать вопреки его изъянам. В России растет преступность.Пьянство, расхлябанность. Это самые страшные из российских болезней.Вам, наверное, известно, что мы объявили им войну.— Да, я об этом знаю.— Тогда вы не можете не откликнуться на мою просьбу! Просьбу матушки-России. Мы тоже хотим попользоваться КЮРЕ.Мозг президента лихорадочно заработал. Жаль, что рядом нет советников.Но если бы они были здесь, то сегодняшние рекомендации стали бы последними в их жизни. Нет, эту ношу придется нести в одиночку.Наконец он сказал:— Я не могу ни принять вашего предложения, ни отвергнуть его.— Это не совсем так. Если хотите, мы можем заключить договор о том, что Россия не станет использовать Мастера Синанджу за пределами советского блока, ну, скажем, на протяжении двадцати пяти лет. Нет сомнений, что нынешний Мастер Синанджу так долго не проживет.— И кто станет заключать такой договор? Вы? Я? Мы больше никого не можем посвятить в подробности этого дела.— Понимаю, — сказал Генеральный секретарь. — Тогда поверим друг другу на слово.— У меня нет другого выхода, — вымученно согласился президент. — Я немедленно отдам распоряжение о роспуске КЮРЕ. Дайте мне один день для выработки всех деталей. Дальше дело за вами.Генеральный секретарь тепло пожал президенту руку и улыбнулся.— А наш представитель свяжется с Мастером Синанджу относительно его новой работы. Как у вас говорят, с вами приятно иметь дело.Президент что-то тихонько буркнул, и советский лидер взял на заметку справиться у преподавателя английского, что может означать выражение «Up yours» «Чтоб тебе пусто было».

. * * * В это время в местечке Рай доктор Харолд У. Смит занимался своими обычными делами. В зеркальное окно пробивался солнечный свет. Стояли необычные для поздней осени теплые деньки, и на водной глади пролива Лонг-Айленд пестрели яхты. * * * Секретарша Смита Эйлин Микулка, дородная дама средних лет в очках, только что закончила работу над сметой санатория «Фолкрофт» на следующий квартал.— Отлично поработали, миссис Микулка, — сказал Смит.— Да, доктор Смит, — бодро ответила та. Уже стоя в дверях, она обернулась и добавила:— Да, я утром звонила электрикам.— Угу, — рассеянно отозвался Смит, уже погруженный в финансовые документы.— Завтра они приедут проверить резервный генератор.— Отлично. Благодарю вас.— Не за что, доктор Смит, — сказала миссис Микулка и вышла в приемную.Интересно, слышал ли он что-либо из того, что я сказала? — подумала она. Редкая способность уходить в столбцы цифр с головой. Ну да ладно, утром напомню ему еще раз, решила она.День был совершенно обычный. Что, с точки зрения Харолда У. Смита, означало из ряда вон выходящий день. Утром, просматривая свежую информацию по КЮРЕ, он обнаружил только обновленные данные об уже известных событиях. Никаких новых действий со стороны организации не предполагалось. И сегодняшний день доктор Смит провел, действительно занимаясь делами санатория, которые обычно он препоручал секретарше.Поэтому он никак не ожидал, что именно сегодня позвонит сам президент Соединенных Штатов. И уж тем более — по такому поводу.Смит не сразу снял трубку. Он выдержал паузу не в припадке собственной значимости, а лишь затем, чтобы подчеркнуть истинный характер неписаного устава КЮРЕ. Тот президент, который основал эту организацию, отдавал себе отчет в опасности раздувания ее широчайших полномочий. Не со стороны Смита, нет — его патриотические чувства и, что еще важнее, отсутствие достаточного воображения для захвата власти никогда не вызывали сомнений, — а со стороны какого-нибудь будущего президента. Вот почему доктор Харолд У. Смит работал совершенно автономно. Президент не имел права своим приказом запустить КЮРЕ в действие. Его роль сводилась к трем функциям: получение информации о происходящих событиях, внесение предложений о заданиях особой важности и, наконец, — здесь система сдержек и противовесов оборачивалась своей противоположностью — он мог дать приказ о роспуске КЮРЕ.На пятом звонке доктор Смит поднял трубку. Он был уверен, что президент звонит, чтобы реализовать первую или вторую свою функцию.— Слушаю, господин президент, — суховато сказал он. Смит избегал теплоты в отношениях с любым из президентов, под чьим началом ему приходилось служить. По той же причине он никогда не ходил голосовать.— Мне очень жаль, доктор Смит, но я вынужден это сделать, — произнес знакомый голос, хотя обычные говорливые нотки звучали сегодня несколько глуше.— Да, господин президент?— Я звоню, чтобы довести до вашего сведения распоряжение о роспуске организации. Оно подлежит немедленному исполнению.— Господин президент, — ответил Смит, не умея скрыть своего удивления, — я понимаю, что Америка сейчас как никогда близка к тому состоянию, в котором нужда в нашей организации отпадет, но не кажется ли вам, что это несколько преждевременно?— У меня нет другого выхода.— Не понял.— Мы оказались скомпрометированы. О нас стало известно Советам.— Могу вас заверить, что с нашей стороны утечки информации не было, — твердо заявил Смит. Это было так на него похоже — в первую очередь подумать о своей репутации, а потом уже о других последствиях президентского приказа.— Я знаю. Я только что провел встречу с Генеральным секретарем ЦК КПСС. Этот мерзавец преподнес мне видеокассету с записью ваших людей.Они позировали перед камерой.— Римо и Чиун? Но они находятся в Синанджу.— Если верить расшифровке записи, — а проверить ее достоверность я не могу по понятным причинам, — Римо переметнулся.— К русским? Невероятно!— Нет, не к русским. К корейцам. Он согласился работать на селение своего наставника. Это все есть на кассете.— Понимаю, — сказал Смит, хотя на самом деле ничего не понимал.Ведь Римо американец! Неужели Чиуну удалось настолько глубоко вдолбить ему идеи Синанджу, что тот перестал быть самим собой?— Советы требуют их обоих. Такую цену они назначили за молчание.— Мы не можем выполнить это требование.— Мы не можем его не выполнить! При всей опасности, которую эти двое могут представлять, находясь в чужих руках, мы не можем публично признать, что наш общественный строй не работает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23