От нее нет лекарства, нет противоядия. Известны случаи, когда боль не проходила в течение восемнадцати месяцев и повторялась приступами еще годы спустя.
В толпе слушателей раздались испуганные возгласы.
– Здесь опять-таки все дело в крошечных волосках, которые покрывают поверхность листа, как пушок, – объяснила гид.
– У этих листьев форма сердца, – пробормотал Дэниел.
Сердце, полное боли, подумала Аннабель и вспомнила его вчерашние слова. Мне нужна женщина, которая знает, чего хочет. Мне нужна женщина, которой нужен я. Только я.
Слова, рожденные болью.
Она сама не знала, отчего ей вдруг захотелось сделать что-нибудь для него. Она обернулась к нему, и ее рука инстинктивно легла на его сердце. Обратив к нему ясный взгляд, она сказала совершенно честно:
– Вы – единственный мужчина из всех, с кем я встречалась, которого мне хочется узнать по-настоящему. Не знаю, долго ли это продлится, но так я чувствую сейчас.
На его лице отразились удивление, радость и какая-то задумчивость, словно он взвешивал ее слова. Затем – медленная улыбка, обещавшая, что в желании узнать он не уступит ей. Ее сердце трепыхалось между страхом неизвестности и ожиданием волнующего приключения.
Он накрыл ее руку своей, словно наделяя ее порыв силой договора.
– С этого и начнем, – сказал он. Голос его прозвучал тихо, но выразил столько чувства, что сердце Аннабель растаяло.
У нее осталось смутное впечатление, что ее перехитрили, что вышло все так, как хотел он, а не она. Да нет, это просто смешно. Она сама сделала выбор, а Дэниел согласился на ее условия. Она сможет провести границу, где и когда захочет. Право решать принадлежит ей.
И все же весь остаток пути через лес она не могла избавиться от ощущения, что Дэниел Вулф увлекает ее за собой навстречу какой-то опасности. Но так заманчива была возможность близости с этим человеком, с которым у нее много общего.
Ей вдруг пришло в голову, что та солнечная полянка тоже выглядела очень заманчиво, звала к свету, теплу и уюту, хотя там притаилось жгучее дерево.
Не поджидает ли и ее страшная боль в конце этого путешествия с Дэниелом Вулфом?
Глава десятая
Аннабель снова взглянула на часы. Шесть часов десять минут. Через пять минут она должна встретиться с Дэниелом Вулфом возле его домика. Она сделала глубокий вдох, успокаивая трепещущие нервы, и посмеялась сама над собой. Можно подумать, она – девочка-подросток, которая собирается на первое в жизни свидание, никак не может решить, что ей надеть, перебирает бижутерию, десять раз проверяет макияж и без конца смотрит на часы.
Чисто женская глупость. Дэниел Вулф не будет судить о ней по ее наружности. В конце концов, поцеловал же он ее сегодня утром, когда она наверняка выглядела ужасно. Но что-то в ней самой – тщеславие? потаенное желание создать иллюзию романтики? – требовало выглядеть в этот вечер как можно лучше. Может быть, всем женщинам хочется приятной прелюдии, прежде чем броситься очертя голову в секс?
Во всяком случае, принятое решение уже не так мучило ее. Пока они завтракали в Длинном доме, зловещее чувство, преследовавшее ее в лесу, рассеялось. Дэниел вел себя как самый очаровательный компаньон, словно они действительно приехали сюда отдыхать и интересовались только одним – какие из здешних развлечений могут доставить им наибольшее удовольствие.
Естественно, разговор зашел о том, как они обычно проводят свободное время. Они обсудили свои вкусы в литературе и в музыке, упомянули и о других своих интересах. В общем, обычная беседа двух людей, которым хочется побольше узнать друг о друге и которые с радостью обнаруживают, что очень многие вещи одинаково нравятся обоим.
Но лучше всего было необыкновенное, захватывающее ощущение связи между ними – не только физической, но и духовной. Для Аннабель это была такая редкость, что она просто упивалась волнующими переживаниями, предвкушая завершение вечера с Дэниелом Вулфом.
Стать любовниками.
Хотя с этим не обязательно спешить. Аннабель была уверена, что Дэниел будет ждать, пока она сама этого не захочет. Когда она объявила, что валится с ног и намерена часок отлежаться в своем домике, он не стал возражать и давить на нее, а предложил пойти заказать билеты на заинтересовавшие их развлечения, показав тем самым, что учитывает ее интересы и с уважением относится к ее жизненному пространству.
Ей не о чем беспокоиться: никакие угрозы не висят у нее над головой, никакие конфликты не допекают ее. Они с Дэниелом хотят быть вместе, а весь остальной мир может несколько дней сам позаботиться о себе. Как чудесно, замечательно, головокружительно думать только о себе и о нем.
Шесть пятнадцать.
Ее сердце сильно колотилось, когда она закрывала за собой дверь своего домика. Дэниел уже вышел на порог и ждал ее. Он выглядел свежим, бодрым и мужественным, белая полотняная рубашка и темно-синие брюки подчеркивали его атлетическую фигуру. Он немедленно устремил взгляд на Аннабель и не сводил с нее глаз, пока она шла к нему.
Аннабель вдруг перестала беспокоиться, не слишком ли она расфуфырилась. Было ужасно приятно, что она произвела на него впечатление. К тому же она всегда любила этот наряд. Комплект был смелый и очень красивый: шелковые брюки живого, сочного фиолетового цвета и развевающаяся блуза с роскошным узором из красных, пурпурных, густо-коричневых и золотистых пятен. Бронзовое ожерелье и серьги в ацтекском стиле усиливали эффект экзотики, а довершала впечатление буйная грива темно-рыжих волос.
– В жизни не видел более живописной женщины! – объявил Дэниел.
Аннабель со смехом повернулась перед ним.
– Ну, раз мы отправляемся на Дегустацию Экзотических Фруктов в баре «Под крышей», я решила одеться соответствующе.
Он покачал головой в знак того, что потрясен ее ослепительным нарядом.
– Вы легко могли бы стать звездой среди манекенщиц. С вашим ростом и этими великолепными волосами…
– Я в детстве достаточно позировала, – сухо сообщила она. – И очень рано поняла, что не хочу посвящать этому занятию всю оставшуюся жизнь. – Она кокетливо взглянула на него: – Вы что-нибудь имеете против манекенщиц?
Он рассмеялся:
– Нет, я в восторге от каждой грани вашей личности. И все их я надеюсь изучить как можно глубже.
Ее пронзила дрожь. Конечно, сексуальное желание присутствовало, волнуя ее своими обещаниями, но на какое-то мгновение послышалось эхо его прежней угрозы снять все покровы. Действительно ли он отказался от своего расследования? Похоже, у нее уже развивается невроз на этой почве.
Его взгляд, казалось, осыпал ее дождем серебряных искр, и он шагнул к ней, приглашая соединить с ним руки, пока они будут спускаться с холма. Это был всего лишь дружеский жест, но, подчинившись, она немедленно ощутила, какая мощь заключена даже в таком элементарном физическом контакте с ним.
В мозгу стучало: «Опасность!»
Все ее инстинкты взбунтовались против необходимости обороняться. Ей страстно хотелось забыть обо всем, смело пойти навстречу тому, что будет, испытать все, что делает этого мужчину таким особенным.
Он ловко переплел их пальцы, собственнически сжав ее руку, в то время как его большой палец исследовал на ощупь ее кожу вкрадчивыми, чувственными круговыми движениями. Аннабель сосредоточенно прислушивалась к его прикосновениям, отдававшимся во всем теле, к расходящемуся от них теплу, к непонятному удовольствию от этого странного ощущения уюта и безопасности просто оттого, что они держатся за руки.
– Какого рода позированием вы занимались? – спросил он, когда они вместе пошли по тропинке.
– Да практически любого, – легким тоном ответила она.
Позирование осталось в прошлом и не имело больше никакого отношения к ее жизни. Сейчас все мысли Аннабель были заняты настоящим. Она думала о том, что пальцы у него гладкие и гибкие и очень сильные, и что лак на ее ногтях выглядит таким ярким на фоне его темного загара, и что ощущение начала необыкновенного путешествия становится еще восхитительнее оттого, что ее рука лежит в его руке.
– Любого? В детстве? – удивился Дэниел.
У него действительно гипнотический взгляд.
– Мы начали еще с пеленок, – заверила она его с шутливой торжественностью, – а в подростковом возрасте перешли на подиум.
– То есть вы с сестрой?
Вполне естественный вопрос. Незачем шарахаться от него. Иззи – неотъемлемая часть ее жизни. Глупо видеть опасность в каждом упоминании о ней.
Аннабель улыбнулась, отгоняя мрачные мысли, и небрежно ответила:
– Ну конечно. Мы были страшно популярны. Агентства обожали нас. Мы были отличной приманкой.
– Вам все это было противно?
Он угадал так быстро и так верно, что ей нехотя пришлось согласиться:
– Мы как будто все время делали только то, что от нас хотели другие. У нас совсем не оставалось времени быть самими собой. Узнать, какие же мы на самом деле.
Иззи так и не узнала, какая она. Она была отражением Аннабель, отражением их матери и отца, своего мужа, может быть, даже Барри Вулфа. Дэниел прав: она как воск. Вечно подчиняется внешним воздействиям, вместо того чтобы взять и занять собственную позицию. Изменится ли она когда-нибудь?
– Вот откуда ваша потребность в жизненном пространстве, – негромко проговорил Дэниел.
Его слова отозвались в душе Аннабель острой болью. Никогда она не сможет до конца освободиться от Иззи. Ее до сих пор преследует растерянный возглас сестры:
– Что же мне делать, Анна? Без тебя я им не буду нужна.
– Найди что-нибудь для себя, Иззи. Что-нибудь, что будет тебе по душе.
– Мне по душе то, что мы делаем сейчас.
– А мне – нет. Неразрешимая дилемма.
Там, где одна из сестер чувствовала себя хорошо, другая задыхалась.
– Ваша сестра была согласна с вами? – спросил Дэниел, вновь проявляя сверхъестественную способность угадывать ее мысли.
– Ситуация была сложная, – уклончиво ответила Аннабель, не решившись прямо признать мучительный разлад между ними. – Родители так гордились нами. Наш дом и сейчас похож на музей фотографии.
– Родители очень настаивали, чтобы вы продолжали это занятие?
– Да нет, не очень. – Она попыталась объяснить, что чувствовала себя пойманной в ловушку оттого, что за них сделали выбор, когда они сами еще не в состоянии были его сделать. – Мы занимались этим с младенчества, и родительское одобрение было очень важно для нас. Иззи не могла понять, почему я хочу заняться чем-то другим.
– И вы продолжали ради нее.
– В основном. Хотя и мама тоже влияла на меня. Для меня было огромным облегчением, что папа принял мою сторону, когда я наконец решилась уйти. Я чувствовала себя такой эгоисткой.
– Быть эгоистом и быть верным себе – не одно и то же, Аннабель, – тихо сказал Дэниел.
Она ответила ему улыбкой удовольствия и облегчения. Он понял ее. Понимание и сочувствие в его глазах были как бальзам, исцеляющий ее чувство вины. Повинуясь порыву, она сказала еще более откровенно:
– Не так это просто, Дэниел. Особенно когда вы – двойняшки. Трудно отделить себя от другого.
Он кивнул. Его пальцы стиснули ее руку, словно утверждая, что для него она – единственная.
– По-моему, ваша мать во многом виновата. Она придавала сумме больше значения, чем слагаемым. Вам, вероятно, потребовалось большое мужество, чтобы заставить признать в вас самостоятельную, полноценную личность?
Она горько рассмеялась:
– Да разве я могу считать себя полноценной личностью?
– Можете, и даже очень, – заверил он, подтверждая пылким взглядом ее уникальность.
Сердце подпрыгнуло у нее в груди. Не буду сегодня больше думать про Иззи, решила она. Это все – для меня. Только для меня. Еще целых пять дней, шесть ночей до возвращения в Сидней. С Дэниелом они могут стать волшебными. Даже недолгое волшебство лучше, чем совсем никакого.
Удивительно, насколько настроение сегодняшнего вечера было не похоже на вчерашнее. Так много изменилось за один день! Изменилось ли? Нет, она не позволит сомнениям поднять голову. Она будет парить в свободном полете. Хотя бы недолго. Она ведь заслужила это «недолго»?
В лесу перекликались птицы, их трели звучали особенно ясно на фоне чудесной вечерней тишины. Воздух такой пьянящий, словно глоток шампанского. Рядом с нею – совсем особенный мужчина, он держит ее за руку, обещая ей такое единение, какого она никогда не знала. Все вокруг пронизано волшебством, словно какой-то нежный трепет проходит по ее телу утонченной лаской.
Здание Длинного дома было прелестно. Построенное в полинезийском стиле, оно не было открыто всем ветрам, как подобные строения, виденные Аннабель на тропических островах, но огромные окна во всю стену давали такой же эффект. Сияя, она вошла, обводя взглядом восхищавшие ее детали интерьера.
Она любовалась высоким потолком с массивными стропилами и балками, опиравшимися на целые резные древесные стволы. Дощатый пол, плетеные стулья и деревянные столы – все служило одной цели: чтобы посетители чувствовали, что находятся среди дикой природы. Декоративный бассейн, вокруг которого были расставлены столики, предлагал очарованным зрителям фантастическое разнообразие тропических рыб.
Все здесь навевало настроение возврата к простоте. Это впечатляло, а сегодня вечером особенно. Аннабель казалось, что все сложности жизни отлетели от нее, пока она поднималась впереди Дэниела по лестнице, ведущей в бар «Под крышей». Она отчетливо понимала – или ей просто хотелось в это верить? – что все должно быть очень просто, когда мужчина и женщина потянулись друг к другу, подчиняясь какой-то природной, естественной силе, и ничто не стоит между ними.
Один из служащих пансионата встретил их и вручил бокалы с шампанским. Несколько посетителей уже собрались возле бара, желая начать вечер в веселой компании. Ни Аннабель, ни Дэниел не стремились к обществу. Не сговариваясь, они поспешили отойти в сторонку и забрались в угловую нишу, где большие пухлые подушки, брошенные на плетеные сиденья, создавали атмосферу чувственности и уюта. Они опустились на эти подушки и улыбнулись друг другу, радуясь, что успели занять уютный уголок подальше от всех.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18