Несмотря на то, что утро выдалось тихим и ясным, мир и тишина здесь воцарятся ещё не скоро. Они оба это знали, но, естественно, надеялись на лучшее.
Вот он надел свои безразмерные пятнистые галифе и высокие ботинки со шнуровкой. На нем была тельняшка и камуфляжная куртка с бесцветными звездами на погонах. Эта была его обычная, "рабочая" одежда. И она ему очень шла. В ней он был необыкновенно красивым и мужественным - готовым к тому, чтобы убивать или быть убитым.
В этот момент в дверь слегка постучали. Полковник открыл дверь, думая, что это водитель. Но это была хозяйка гостиницы Татьяна, которая поманила Машу пальцем и, вызвав в коридор, по-свойски поинтересовалась, не позаботиться ли о том, чтобы, пока они будут разъезжать по своим делам, поудобнее оборудовать для них номер. В частности, поставить ещё одну кровать и принести широкий матрас.
- Ты просто чудо! - застенчиво и благодарно прошептала Маша и, чуть покраснев, оглянулась на полковника, который распахнул окно и что-то говорил шоферу.
Татьяна заговорщицки подмигнула и тут же исчезла.
- Ты готова, любимая? - спросил полковник, отходя от окна.
Он взял со стула ремень с кобурой, быстро и привычно затянул его на поясе, а затем надел камуфляжную кепку и низко надвинул козырек.
- Я готова, - ответила Маша, невольно скользнув глазами по комнате и представив себе две сдвинутые вместе кровати.
Они вместе вышли в пустой коридор и направились к лестнице. Прежде чем спуститься вниз, они не сговариваясь остановились и крепко обнялись.
- Расставаясь с тобой, я всегда буду страдать от мысли, что вокруг тебя столько мужчин и все они желают обладать тобой... - вздохнул он.
- Но никто из них не желает обладать мной так же сильно, как ты. Разве нет?
- По крайней мере, никому из них ты не будешь нужна так, как мне.
Он улыбнулся и чмокнул её в нос.
- А что буду думать я, расставшись с тобой, я тебе не скажу! - заявила Маша, которая вдруг почувствовала то, что, наверное, чувствуют все настоящие офицерские жены.
Хотя женой она не была. Да и любовницей, пожалуй, она ещё не могла себя считать. Она казалась себе наивной и возвышенной девушкой, которая провожает бойца. Ей представлялось, что она должна стоять у дороги растрепанная и заплаканная - и махать ему платком.
- Ну, я-то и так знаю, о чем ты будешь думать, - заявил Волк.
- Вряд ли, - улыбнулась Маша.
- Ты попытаешься проанализировать и понять, чем я тебя, такую умницу и красавицу, приворожил.
- А правда, чем? - встрепенулась она.
Выдержав многозначительную паузу, он молча взял её руку и озорно похлопал ею у себя между ног.
- Да вот этим самым. Чем же еще?
Прыснув от смеха, Маша прижалась лицом к его плечу.
В следующую же секунду они услышали чьи-то недоуменные возгласы и, обернувшись, обнаружили, что с верхнего этажа им навстречу как раз спускается разношерстная делегация, прибывшая на Кавказ с наблюдательной, посреднической и миротворческой миссией. Чинно шествовавшие впереди два буддистских монаха в оранжевых мантиях и следовавшие за ними несколько депутатов и партийных деятелей замерли от неожиданности. Как, впрочем, и сами виновники этого замешательства - Маша и Волк.
- Очень мило! - возмущенно воскликнула какая-то стриженая и статная женщина, в которой Маша сразу узнала известную правозащитницу, а та, вне всяких сомнений, узнала Машу. - Для этого они находятся на этой многострадальной земле?!
Буддисты возвели глаза к потолку, а вихрастый и сморщенный человечек в больших очках, тоже, видимо, известная личность, приподнял ладонь, словно заслоняясь от солнца, и громко зашептал:
- Пусть это будет на их совести! Пусть это будет на их совести!.. Давайте продемонстрируем им свою индифферентность!
- Да ведь это позор на весь мир! - не унималась женщина.
- А вы демонстрируйте, демонстрируйте им индифферентность!
Только теперь Маша вышла из замешательства и поспешно отдернула ладонь от полковничьих штанов. Ее начал разбирать нервный смех, и, схватив под руку полковника, с искренним любопытством рассматривавшего делегацию, она потащила его вниз по лестнице.
- Как тебе не стыдно, - проворчала она, давясь смехом, - ты ведешь себя, как невоспитанный мальчишка...
- Любимая, ты на меня обиделась? - с притворным ужасом воскликнул Волк, шагая за ней.
В этот миг Маша ощутила к нему невероятную тягу. Так близок и дорог он ей ещё никогда не был. Признание в любви едва не сорвалось с её губ. Она, наверное, отдала бы все на свете, чтобы продлить этот миг.
Им удалось оторваться от соглядатаев, и они уже выходили в фойе. И в этот самый миг, словно продленный по желанию Маши, их путь перегородила возникшая в дверях Татьяна. Она держала в охапке огромный двуспальный атласный матрас. В каких запасниках ей удалось его откопать - неизвестно.
- Ну как? - поинтересовалась у Маши Татьяна, сияя от гордости.
За спиной Татьяны возникли военный с погонами майора и сержант, застенчивый мальчик-водитель. Оба они, повелеваемые Татьяной, с легкостью держали на весу перевернутую ребром кровать.
- Здравия желаю, товарищ полковник! - сказал майор, обращаясь к Волку, а также весело подмигнул Маше.
Майора звали Василием, и вне службы он был лучшим другом полковника. Маша знала, что он в любой момент был готов прикрыть его своей грудью и относилась к нему с огромной симпатией.
Между тем краем глаза она заметила, что делегация, спускавшаяся сверху, снова начинает их настигать.
- Привет, Василий, - сказала Маша.
- В мои служебные обязанности, - усмехнулся майор, - входит все, что касается материального обеспечения полковника. В том числе доставка и опробование этого замечательного матраса. Вы меня понимаете, Татьяна?
Майор был известным сердцеедом.
- Давайте, ребята, дружно! - командовала Татьяна.
- Демонстрируйте индифферентность! - снова услышала Маша.
Члены делегации уже толпились вокруг и по одному протискивались в дверь между Татьяной с матрасом в руках и кроватью, которую майор и водитель временно опустили на пол.
Маша почувствовала, как кто-то настойчиво дергает её за локоть, но делала вид, что этого не замечает. Видя, что Волк едва сдерживает улыбку, ей все-таки пришлось обернуться, и она увидела перед собой стриженую женщину.
- Я рада, что мне представилась возможность поговорить с вами! заявила женщина.
Она не уточнила, правда, почему именно она решила, что ей такая возможность действительно представилась.
- У вас ко мне какой-то вопрос? - изобразив наивное удивление, поинтересовалась Маша.
- Да, у меня к вам вопрос! - заявила женщина. Ее вихрастый и сморщенный спутник снял очки и, близоруко щурясь, стал протирать их мятым платком. - Мы следим за всеми вашими репортажами...
- Благодарю вас, - скромно потупилась Маша.
- Не за что меня благодарить! - гневно воскликнула женщина. Теперь-то я понимаю, где кроются корни вашей вопиющей журналистской необъективности! Вы совершаете преступление против нравственности и закона о средствах массовой информации!
- Благодарю вас, - снова закивала Маша. - Вы очень добры.
Женщина облила её презрением и гордо проследовала мимо. Вслед за ней прошли остальные, а самый последний член делегации, человек, похожий на священника неизвестной конфессии, задержался перед Машей и полковником и патетично воскликнул:
- Я могу изгнать из тебя беса похоти, дочь моя!
Волк, который до этого момента стоял рядом с Машей и с нескрываемым интересом следил за развитием событий, на этот раз с преувеличенной поспешностью выступил вперед и, изобразив на лице угрожающее выражение, заслонил собой Машу.
- Эй, уважаемый, полегче со своими заклинаниями! - проворчал он.
Вероятно, он немного пересолил, поскольку бедняга-делегат побледнел от ужаса и, пробормотав "Господь с вами, дети", побежал догонять своих.
- Теперь все его прихожане обрушат на телевидение волну ругательных писем, - вздохнула Маша.
- Вряд ли, - философски заметил полковник. - Сейчас конверты и марки стали очень дороги.
- Да и почта плохо работает, - прибавил майор.
- Они уж и на меня обещали нажаловаться, - сказала Татьяна.
Пока майор и водитель относили в номер кровать, Маша и полковник устроились в крытом армейской "газике" на заднем сиденье.
- Меня даже в дрожь бросило, когда он сказал, что может лишить тебя такого ценного качества, - шепнул полковник.
- Значит, по-твоему, я похотливая женщина?
- Хвала Аллаху! - кивнул он и нежно коснулся ладонью её левой груди.
- Не подлизывайся, - проворчала Маша. Правда, не слишком строго.
- Я вернусь в гостиницу к вечеру, - сказал он. - Постарайся до этого времени не подпускать к себе этих заклинателей. Я намерен сам бороться с бесами.
- У тебя есть для этого средства? - взволнованно улыбнулась Маша.
- А ты разве не слышала, какие легенды ходят о тех, кому удалось дослужиться до полковника в нашем геройском ведомстве?
- Опять ты шутишь!
- Нет, серьезно. Говорят, проснувшись с утра, они для разминки пять раз удовлетворяют женщину, делают пятьсот отжиманий и тысячу приседаний. После завтрака они совершенствуются в вопросах стратегии и тактики и переходят к выполнению поставленных перед ними конкретных боевых задач. Например, громят базу боевиков в горном ущелье или прочесывают несколько десятков гектаров лесных угодий. Потом совмещают обед и ужин, выпивают одну или две бутылки водки, часа два-три занимаются любовью с боевыми подругами, а перед сном читают боевой устав или чистят личное оружие...
Не выдержав, Маша рассмеялась.
- По-моему, это все беззастенчивая похвальба, которую я как честная журналистка должна настойчиво разоблачать. Я никогда не видела, чтобы ты когда-нибудь раскрывал боевой устав! По-моему, у тебя его вообще нет.
- Что касается нашего любимого устава, то профессионал должен знать его наизусть и, следовательно, может листать его на ночь в уме. А что до всего прочего, то...
- Ладно, ладно, - прервала его Маша. - В отношении прочего я организую специальное журналистское расследование!
- Я готов тебе всячески способствовать, - пообещал он.
XXXI
Эксклюзивное "интервью" с плененным боевиком, которое должен был устроить для Маши полковник Волк, представляло для неё особенный интерес.
Дело в том, что этот человек, которого спецслужбы ещё не успели отправить за пределы Чечни для дальнейшего разбирательства и дознания, был, судя по всему, её старым знакомым. Это был не какой-нибудь полуграмотный крестьянин, а хорошо обученный, опытный боевик, и к тому же фанатично преданный своему делу и сражавшийся за свои идеалы без страха и сомнений. Ей уже приходилось брать у него интервью.
С первых же недель Чеченской войны Маша безуспешно пыталась выйти на более или менее значительное лицо, приближенное к руководству незаконными вооруженными формированиями. В конце концов некие анонимные доброжелатели и добровольные осведомители - из числа почитателей-телезрителей посоветовали ей обратиться в один из многочисленных полулегальных гуманитарных фондов, который якобы был основан содружеством народов Кавказа и, в частности, стремился к распространению правдивой информации о кавказском конфликте, выпускал свою газету, информационные бюллетени и тому подобное. Машу в тот момент увлекали не столько вопросы общеполитического и военного характера, сколько желание сделать серию портретных интервью с типичными представителями вооруженной оппозиции.
После долгих телефонных переговоров ей назначили встречу в московской штаб-квартире фонда с руководителем издательского отдела, который должен был свести её с одним из полевых командиров.
Вместе с телеоператором Маша приехала по указанному адресу. Штаб-квартира располагалась в обычной московской квартире где-то в районе Чертаново и являла собой нечто среднее между явочной квартирой и офисом мелкой фирмы. Их пропустили за черную бронированную дверь в тесную прихожую с несколькими продавленными диванами и сотнями свертков, похожих на пачки печатной продукции, сложенные вдоль стен до самого потолка. Пятеро молодых кавказцев в разноцветных спортивных костюмах сидели на корточках по углам комнаты и молча курили. Все они были плохо выбриты и встретили гостей равнодушными взглядами.
- Джаффар сейчас занят, - сказал Маше и оператору впустивший их хитроватый смуглый мужчина с масляными глазками и в помятом костюме. Присаживайтесь. Как только он освободится, он сразу вас примет.
Они уселись на диван и стали ждать. Через полчаса оператор шепнул Маше:
- По-моему, над нами просто издеваются.
Мимо них то и дело проходили какие-то восточные люди, которые быстро переговаривались то на ломаном русском, то на своем языке. Они то выходили, то входили в комнату, где, по-видимому, располагался кабинет начальства. Мужчина с масляными глазками встречал и провожал каждого преувеличенно горячими объятиями и громкими гортанными приветствиями. Иногда он начинал на них ругаться - или они на него - и тоже очень громко и горячо.
- Разве мы пришли не вовремя? - нетерпеливо спросил у него оператор. Сколько нам ещё ждать?
- Джаффар просит прощения, - энергично откликнулся тот. - У него очень много важной работы. Как только он освободится, он вас немедленно примет.
- Может быть, вы ему напомните о нашей договоренности? поинтересовалась Маша.
- Он никогда ни о чем не забывает. Он обязательно вас примет.
Еще через пятнадцать минут мужчина с масляными глазками принес из боковой комнатки поднос с большим фарфоровым чайником, маленькими стеклянными стаканчиками и вазочкой с финскими леденцами.
- Скоро вас примут. А пока - выпейте, пожалуйста, чая...
- Говорю тебе, над нами просто издеваются, - шепнул Маше оператор.
- Успокойся, - вздохнула Маша. - Думаю, это их обычный прием. Таким образом демонстрируется значительность персоны.
- Черт бы их подрал! За то время, пока мы здесь торчим, им бы уже пора лопнуть от своей значительности!
Молодые кавказцы молча пялили глаза на Машины ноги. Она чувствовала, что от их взглядов у неё даже шевелится юбка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53