Но и они страдали от быстро нараставшего превосходства сил противника, особенно авиации. Проблема крупных кораблей и их заключительные бои на севере Ранее говорилось, что гросс-адмирал Редер подал в отставку, так как разошелся во взглядах с Гитлером в вопросе об использовании тяжелых кораблей. В январе 1943 года Гитлер хотел снять их с вооружения и даже пустить на слом, ибо считал, что они утратили свою боевую ценность. 10 января 1943 года Редер в докладной записке разъяснил значение германских надводных сил для ведения войны (Штаб руководства войной на море, секретный документ № 154/43 от 10 января 1943 года). Пока основная часть наших тяжелых кораблей находилась на севере Норвегии, противник вынужден был держать в районе Северной Шотландии и Исландии по меньшей мере равное число тяжелых кораблей, в результате чего он лишался их для операций на Средиземном море или на Тихом океане против японского флота. О боевых возможностях германских тяжелых кораблей Редер писал в своей докладной записке следующее: «Отсутствие достаточного числа самолетов для разведки и охранения и невозможность придать нашим кораблям боевую мощь авианосной авиации привели к тому, что начиная с весны 1942 года командование наложило ограничения на использование ядра флота. Тем не менее следует констатировать, что если использовать все возможности и выждать удобный момент, то наши корабли и сегодня еще смогут добиться успеха. Даже при отсутствии достаточной воздушной разведки и прикрытия с воздуха всегда появятся возможности использовать благоприятные метеорологические условия и нанести внезапные удары.» Однако Гитлер своей точки зрения не изменил. Передавая дела, гросс-адмирал Редер еще раз подчеркнул, что в Северном Ледовитом океане имеются хорошие перспективы для боевого использования тяжелых кораблей, и политическое руководство Германии из-за риска потерь не должно лишать их инициативы по соображениям престижа. Став главнокомандующим, я занялся и этой проблемой. При ближайшем рассмотрении доводы, приведенные Редером в пользу сохранения тяжелых кораблей, показались мне убедительными. Поэтому, изменив свою прежнюю точку зрения, я в середине февраля 1943 года пригласил в Берлин на совещание по этому вопросу командующего флотом адмирала Шнивинда и назначенного на должность начальника его штаба контр-адмирала Гейе. Они заявили, что при благоприятных обстоятельствах корабли вполне могут сражаться, несмотря на преимущества радиолокационных средств противника. В том же духе высказался и бывший командующий группой «Норд» вице-адмирал Кумметц. Основываясь на личном опыте, он счел необходимым усилить наши авиационные соединения и использовать их в морских операциях. Кроме того, группа должна предварительно получить возможность проводить учения. В целях обеспечения успеха операций труппы он предложил в дальнейшем освободить командующего от всяческих ограничений, вызываемых политическими соображениями. Я сообщил Кумметцу, что поддержу его требования, но, поскольку он обладает наибольшим опытом ведения боевых действий на севере, а также в руководстве группой, ему придется вновь принять над ней командование. После размышлений и учета мнений офицеров, единодушно считавших, что тяжелые корабли еще не утратили своего значения, я принял решение вывести из состава флота только те тяжелые корабли, которые не представляли боевой ценности и не использовались для учебных целей. В то же время было решено оставить в строю все те корабли, для которых могла представиться возможность боевого применения и которые годились для обучения личного состава. Исходя из этого, подлежали выводу из состава флота крейсера «Хиппер», «Лейпциг», «Кельн», а позднее и старые линейные корабли «Шлезиен» и «Шлезвиг-Гольштейн». Однако я хотел сохранить линейные корабли «Тирпиц» и «Шарнхорст», крейсера «Принц Ойген» и «Нюрнберг» и броненосцы «Лютцев» и «Адмирал Шеер». Из «Тирпица», «Шарнхорста» и нескольких эсминцев предполагалось создать боевую группу для защиты Норвегии от десантов противника, а при благоприятной обстановке она должна была также действовать против конвоев, которые шли в Россию по Северному Ледовитому океану. Остальные корабли следовало использовать в Балтийском море для учебных целей, если только будущие события не потребуют привлечения их для выполнения боевых задач. Этот план в основном совпадал с той точкой зрения и теми намерениями, которые привели к отставке гросс-адмирала Редера. 26 февраля 1943 года я доложил об этом плане Гитлеру. Он был сильно удивлен и возмущен, но в конце концов, правда очень неохотно, согласился с планом. Командиры соединений надводных кораблей получили от меня директиву, определявшую порядок использования против конвоев сил боевой группы, которая находилась в районно Северной Норвегии. «Благоприятная обстановка для успешных действий надводных кораблей против судоходства в Северном Ледовитом океане будет складываться, только изредка, поскольку опыт говорит следующее: противник использует для ближнего и дальнего охранения своих конвоев настолько крупные силы, что они, безусловно, будут превосходить наши. Но все же возможности для действий против неохраняемых или слабо охраняемых одиночных судов или небольших конвоев могут представиться. И где бы ни представилась такая возможность, ее нужно энергично использовать, соблюдая тактические принципы. Если в составе хорошо охраняемого конвоя будет следовать особо важный транспорт, потопление которого может оказать решающее влияние на общую обстановку, не исключено, что отдадут приказ атаковать подобный конвой» (Штаб руководства войной на море, секретный документ № ОР 502/43). В марте 1943 года «Тирпиц» и флотилия эскадренных миноносцев находились уже в Альтен-фьорде в Северной Норвегии. Но «Шарнхорст» все еще оставался на Балтийском море. Он стоял на ремонте после подрыва на мине во время прорыва через Ла-Манш в феврале 1942 года. В начале 1943 года «Шарнхорст» дважды пытался пройти Северным морем на север для усиления группы «Тирпиц». Но авиация противника каждый раз обнаруживала его, и ему приходилось возвращаться. В марте 1943 года при особенно благоприятной погоде прорыв удался. С марта 1943 года союзные конвои с военными грузами для России следовали уже не через Северный Ледовитый океан — в Мурманск, а через Средиземное море, которым они теперь снова могли пользоваться, — в Персидский залив. Лишь в конце 1943 года возобновилась отправка конвоев в Мурманск. Поэтому в течение лета 1943 года в Северном Ледовитом океане так и не представилось случаев нанести удар. 6 сентября группа под командованием адмирала Кумметца направилась к Шпицбергену и разрушила там погрузочное оборудование и угольные шахты, которыми пользовались англичане. Этот выход кораблей должен был также наладить взаимодействие группы с приданными ей эскадренными миноносцами. После операции «Тирпиц» и «Шарнхорст» вернулись на свои стоянки в Альтен-фьорде. «Шарнхорст» стоял в Ланг-фьорде, «Тирпиц» — в Каа-фьорде. Оба фьорда являются ответвлениями Альтен-фьорда. Стоянка линейного корабля «Тирпиц» была защищена от атак подводных лодок сетевым заграждением. Оно исключало возможность прорыва подводных лодок противника, до тех пор пока оставался закрытым проход, необходимый для движения портовых плавучих средств. В конце сентября 1943 года английские подводные лодки привели на буксире к Альтен-фьорду три «карликовые» подводные лодки. Две из них: «Х-5» и «Х-7» — были уничтожены нашим охранением, но «Х-6» удалось проникнуть внутрь сетевого заграждения через открытый в тот момент проход и прикрепить к корме «Тирпица» специальную мину. Взрыв причинил «Тирпицу» настолько серьезные повреждения, что его ремонт занял пять месяцев. Со стратегической точки зрения выход «Тирпица» из строя на такой длительный срок был большой потерей. Когда в конце 1943 года союзники возобновили движение конвоев в Мурманск, наша группа состояла только из «Шарнхорста» и приданных ему эскадренных миноносцев. В ноябре 1943 года в связи с болезнью Кумметца командование группой было возложено на контр-адмирала Бея. Как и Кумметц, он служил на эскадренных миноносцах и получил в мирное время и во время войны разностороннюю тактическую подготовку. То, что в дальнейшем будет рассказано о последнем бое «Шарнхорста» и его потоплении, я в основном почерпнул из боевого донесения, которое английский адмирал Фрезер 28 января 1944 года направил адмиралтейству (Supplement to the London Gazette, 5 August 1947). Однако когда английская историография изучит операцию «Шарнхорста» и опубликует материалы о ней, необходимо будет еще раз проверить мое изложение событий. Но и тогда любое описание последней операции «Шарнхорста» останется неполным, поскольку мы не знаем, какими мотивами руководствовался в своих действиях павший в бою командующий группой контр-адмирал Бей. Мы не знаем также, могли бы мы действовать лучше, чем это сделал он. С такой точки зрения и следует подходить к описанию событий, приведших «Шарнхорст» к гибели. 22 декабря 1943 года примерно в 400 милях к западу от Тромсё (Северная Норвегия) германский самолет обнаружил конвой, шедший курсом на северо-восток. Около полудня 23 декабря германская воздушная разведка обнаружила его вторично на том же курсе. Конвой состоял примерно из 17 сухогрузных транспортов и трех танкеров в охранении трех или четырех крейсеров и девяти эскадренных миноносцев или корветов. В этот момент наша боевая группа в Альтен-фьорде состояла из линкора «Шарнхорст» и пяти эскадренных миноносцев 4-й флотилии эсминцев. Командовал группой контр-адмирал Бей, поднявший свой флаг на «Шарнхорсте». Группа непосредственно подчинялась командованию флотом. 22 декабря 1943 года она получила приказ в течение трех часов подготовиться к выходу в море. 24 декабря, когда конвой был обнаружен вновь примерно в 250 милях к западу от северной оконечности Норвегии (причем он продолжал следовать курсом на северо-восток), стало ясно, что речь шла о транспортах с грузами для России. Командующий подводными силами на Северном Ледовитом океане развернул подводные лодки в завесу к западу от острова Медвежий с целью перехватить конвой. 25 декабря одна из лодок донесла, что в 09.00 конвой шел курсом 60 градусов и находился в квадрате АВ 6720. В полдень подводная лодка вновь донесла о конвое и сообщила погоду: ветер южный — семь баллов, дождь, видимость — две мили. Обстановка, таким образом, была следующая. Конвой с военными грузами для России в охранении крейсеров проходил в пределах досягаемости нашей группы. Его местонахождение, курс и скорость хода были точно известны. Поскольку граница льдов доходила до Медвежьего, а боевая группа обладала превосходством в скорости, конвой не мог уклониться от ударов наших кораблей. Наша разведка не обнаружила в море ни одного тяжелого корабля противника, но это, конечно, еще не означало, что таких кораблей действительно не было. Однако вполне возможно, что они находились так далеко от конвоя, что стремительный удар «Шарнхорста» мог принести успех. Большое количество военных материалов, которые 20 судов конвоя могли доставить в Россию, значительно усилило бы наступательную мощь русских. При благоприятной обстановке наша боевая группа должна была помешать этому. По моему мнению, мнению командования флота и штаба руководства войной на море, на этот раз «Шарнхорсту» представилась возможность добиться крупного успеха. Поэтому 25 декабря я приказал «Шарнхорсту» выйти в море и сопровождении 4-й флотилии эсминцев. В директиве командования флота боевой группе были даны следующие указания: «а) Начало операции боевой группы „Шарнхорст“ с пятью эсминцами против конвоя — 26.12 с наступлением рассвета (около 10.00); б) атака сосредоточенными силами только при выгодной боевой обстановке (погода, видимость, ясность обстановки); в) если обстановка не окажется благоприятной, атаковать только силами эскадренных миноносцев; линкору отходить на позицию ожидания эскадренных миноносцев, а в случае необходимости — даже на позицию ожидания во внешнем фьорде.» 25 декабря в 19.00 «Шарнхорст» и 4-я флотилия эсминцев снялись с якоря и в 23.00 вышли из норвежских шхер. Оттуда они следовали совместно ходом 25 узлов и курсом 10 градусов в точку, где должен был находиться конвой 26 декабря в 10.00. Вечером 25 декабря отмечался юго-западный ветер 6 баллов, умеренная зыбь, волна — 5 баллов, увеличение облачности, хорошая видимость. 25 декабря в 23.55 Бей радировал командованию флота: «В районе операции предположительно ветер юго-западный, 6-8 баллов, оружие эсминцев использовать трудно, скорость хода ограничена.» Что же побудило командующего боевой группой передать такую радиограмму ? Ее передали, не запросив предварительно командира флотилии эсминцев о боеспособности при данной погоде его эскадренных миноносцев, шедших совместное «Шарнхорстом». Кроме того, подводные лодки уже передали метеосводку, значит, командование флота уже знало погоду, и боевая группа должна была об этом знать. Несмотря на это, боевая группа своей радиограммой нарушила радиомолчание, столь важное в тактическом отношении. Почему — мы не знаем. Теперь, надо было полагать, противнику стало известно о выходе «Шарнхорста» в море. Действительно, через три часа после этой радиограммы командующий английским отечественным флотом получил от адмиралтейства сообщено, что «Шарнхорст», вероятно, вышел в море. Но мы не знаем, была ли радиограмма боевой группы причиной этого сообщения. Командование флота отправило следующий ответ на радиограмму боевой группы: «Если эсминцы не выдерживают волны, возможно выполнение задания по методу „крейсерской войны“ одним „Шарнхорстом“. Решение принимает командующий группой.» Лично я считал неправильным проводить операцию силами одного «Шарнхорста», но и я, и штаб руководства войной на море не имели оснований вмешиваться в решения командования флота, поскольку в его ответе было ясно указано, что командующий боевой группой должен самостоятельно принять решение, потому что только командующий, лично находившийся в море, мог знать, какие решения следует принять в зависимости от погоды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67