Это допустимо лишь в том случае, если эти силы, осуществляя отвлекающий удар, одновременно выполняют и свою собственную задачу, которую они должны были бы выполнить на направлении главного удара. Стратегической задачей германского военно-морского флота было ведение войны против торгового судоходства, то есть потопление возможно большего числа торговых судов противника. Топить — вот что было самым главным. Поэтому представлялось невозможным осуществлять отвлекающие удары (как бы хорошо они ни были обоснованы теоретически), если они не вели к общему изменению числа потопленных судов. Правильность этой мысли становится особенно понятной, если стать на точку зрения противника. Заранее известно, как бы ответил противник на такой вопрос: «Что тебе выгоднее: чтобы я распылял твои силы и держал их в максимальном напряжении, но зато топил меньше судов или чтобы я не стремился к сковыванию твоих сил на всех участках, но зато уничтожал больше судов ?» В 1940 году мне неоднократно предлагали перебросить возможно большее число подводных лодок в Южную Атлантику для осуществления тактической диверсии, которая обещала легкий успех. Штаб руководства войной на море предполагал наладить снабжение этих подводных лодок топливом с помощью обычных танкеров. Учитывая, что на основном театре, западнее Англии, имелось небольшое число подводных лодок, нельзя было решиться на проведение тактической диверсии на юге большим числом лодок. Каждая подводная лодка означала увеличение шансов на обнаружение конвоев и, таким образом, не только сама уничтожала суда противника, но и косвенно способствовала увеличению общего числа потопленных судов. Следовало принять во внимание и следующее соображение. Поскольку действия наших подводных лодок в районе западнее Англии были весьма эффективны, то даже в случае столь же успешных действий на юге общее число потопленных судов в расчете на ходовые сутки значительно уменьшилось бы из-за длительности переходов из баз в районы боевых действий и обратно. Одним словом, против переброски подводных лодок в южные районы с целью проведения там тактической диверсии выдвигались те же мотивы, которые заставляли воздерживаться от подобной переброски в период неблагоприятных метеорологических условий на севере. Однако для командования подводных сил было важно знать обстановку в Южной Атлантике. Ведь со временем мог наступить момент, когда на повестку дня встал бы вопрос о перенесении подводной войны в южную часть Атлантического океана с целью увеличить общую цифру потоплений, даже несмотря на большую удаленность от баз. Поэтому в июне 1940 года на юг направили только одну подводную лодку «U-А». Ее построили в Германии для турецкого флота и передали немецким подводным силам в начале войны. Из-за своих габаритов и неудобства в обслуживании она не годилась для использования против конвоев на севере. В ноябре-декабре 1940 года в тот же район отправили «U-65», которая действовала там с большим успехом. Но если учесть длительность ее действий, эффект все же был меньшим, чем на севере. В соответствии с общим указанием штаба руководства войной на море в начале 1941 года на юг вновь послали только одну подводную лодку — «U-37». Лишь в феврале 1941 года, когда средняя цифра потоплений на севере снизилась, решили отправить в Южную Атлантику, в район подступов к Фритауну, несколько больших лодок IХ серии. В течение первых четырех месяцев они действовали там с большим успехом. Им удалось восполнить то, что было упущено в северных районах. Но даже высокие цифры потопленного ими в южном районе боевых действий тоннажа не достигли средней цифры, которой мы добились летом 1940 года в северных районах. Мы не имели достаточного числа подводных лодок для успешного обнаружения конвоев в Северной Атлантике и уничтожения их. В 1941 году, когда постепенно выявилась невозможность усилить в Атлантике действия наших крупных надводных кораблей, стало еще более необходимым и безотлагательным сосредоточение всех сил военно-морского флота для ведения подводной войны. Но наше политическое руководство так и не поняло особенностей этой войны. Оно только видело, что в 1941 году подводные лодки стали топить меньше кораблей противника, и не хотело признать, что причиной этого является отсутствие достаточного числа подводных лодок для обнаружения кораблей противника. Короче говоря, политическое руководство недостаточно ясно представляло себе важность этого вопроса. Я не имел доступа к Гитлеру. Кроме предложений и ходатайств, которые я адресовал штабу руководства войной на море, у меня не было других путей и средств убедить его в важности этого вопроса. И Гитлер не пришел к единственно правильному выводу о необходимости концентрации всех имевшихся в наличии подводных лодок для боевых действий в Атлантике. Летом 1941 года, наоборот, появилась тенденция откомандировывать боевые подводные лодки, действовавшие в Атлантике против торгового судоходства, для выполнения побочных задач. Часто эти задачи ставились без учета особенностей конструкции и вооружения подводных лодок, что иногда делало невозможным выполнение той или иной задачи. По просьбе главнокомандующего военно-воздушными силами две боевые подводные лодки выделяли для передачи два — три раза в сутки в определенных районах метеорологических сводок. В результате они выпали из боевого использования. Иногда на позициях в Атлантике находились всего четыре лодки, в таком случае использование половины из них для решения этой побочной задачи, отвлекавшей их от участия в бою, наносило весьма ощутимый вред делу уничтожения тоннажа противника. С началом войны против России восемь подводных лодок направили в Балтийское море для действий против русских. Однако успехи этих лодок оказались незначительными, и в сентябре 1941 года их возвратили в подчинение командующего подводными силами. С июля 1941 года для действий против России в Северный Ледовитый океан направлялось от четырех до шести подводных лодок, несмотря на то что там в это время еще не было налажено движение транспортом союзников. Поэтому лодки не обнаруживали там подходящих целей. Я неоднократно высказывался против этих перебросок, а по поводу действий подводных лодок в Северном Ледовитом океане писал следующее: «1. До сих пор достигнуты весьма незначительные успехи. Причина: там используются малые суда, торпедные атаки по которым не обещают успеха. 2. Исход войны будет зависеть от успехов в деле нарушения снабжения Англии. Эту задачу могут решить только подводные лодки. Исход войны против России решается на суше. В этой войне подводные лодки в состоянии играть только вспомогательную роль» («Журнал боевых действий штаба руководства войной на море», Раздел С-IV, стр. 166-167.) Часто нашим вспомогательным крейсерам, блокадопрорывателям, транспортам и трофейным судам придавалась подводная лодка, которая должна была сопровождать их при выходе в море и встречать возвращавшиеся с моря корабли с целью дальнейшего сопровождения их в базу. Такая подводная лодка служила крайне слабой защитой для кораблей и судов в случае нападения на них противника. Если бы противнику удалось потопить одно из охраняемых судов, она наверняка не смогла бы помочь ему. Нападение на судно производилось обычно или авиацией, или корабельной артиллерией, действовавшей на большом удалении от цели, причем противник старался не приближаться к нашим судам и не попадать в зону действия подводных лодок, о присутствии которых догадывался. Даже после потопления своей жертвы противник предпочитал оставаться на большом удалении от нее, а потом исчезал. В начале ноября 1941 года штаб руководства войной на море потребовал выделить еще 14 подводных лодок (кроме двух, уже используемых для передачи метеорологических сводок) для решения второстепенных задач. В результате для ведения боевых действий в Атлантике у нас осталось от пяти до десяти подводных лодок. Я возражал против этого требования и писал по этому поводу: »…Командующий подводными силами по-прежнему считает, что главной задачей подводной войны является уничтожение судов противника. С его точки зрения, только такие удары могут оказать решающее воздействие на Англию, которая будет только радоваться ослаблению подводной войны, грозившему затянуться на несколько недель. Поскольку теперешняя политическая и стратегическая обстановка неизбежно потребует отправки подводных лодок на Средиземное море, следует решительно избегать использования подводных лодок для решения второстепенных задач, ибо это может парализовать подводную войну в Атлантике. Урон, который наносит подводной войне использование подводных лодок для выполнения специальных заданий, нельзя измерять только числом непотопленных кораблей, приходящихся на каждую отдельную подводную лодку. Выпадение одной единицы сказывается на боевых действиях всех подводных лодок. В разведке выпадение одной подводной лодки означает сужение района разведки для всех лодок и уменьшение шансов на обнаружение противника. Обнаружение судов противника — самая трудная проблема подводной войны. Отсутствие одной лодки после обнаружения противника уменьшает шансы на поддержание контакта с ним и на возобновление этого контакта в случае отрыва противника. При нападении на противника шансы на успех каждой отдельной подводной лодки тем больше, чем большее число подводных лодок участвует в атаке, ибо это ведет к распылению сил обороны. Итак, подводные лодки, выделенные для специальных заданий, не только упускают суда противника, которые они могли бы потопить, но и значительно снижают шансы на успех остальных подводных лодок, участвующих в боевых действиях. …В заключение командующий подводными силами еще раз подчеркивает опасность использования подводных лодок для выполнения второстепенных задач, ибо это приводит к ослаблению или прекращению на какое-то время эффективной подводной войны против Англии» («Журнал боевых действий штаба руководства войной на море», раздел С-IV, стр. 220-221; «Журнал боевых действий штаба подводных сил», 10 ноября 1941 года.) Здесь говорится об этом потому, что подводные лодки были решающей силой в выполнении главной задачи — задачи потопления судов противника. Все перебазирования подводных лодок, конечно, имели свой смысл и преследовали определенные цели. Однако по сравнению с тем ущербом, который наносился главной задаче, заключавшейся в потоплении судов противника, все положительное не имело смысла. Уничтожение тоннажа противника требовало сосредоточения сил, а не распыления их. Важным стратегическим принципом войны является стремление собрать максимум сил на направлении главного удара. Поэтому никак нельзя было ослаблять подводную войну, которую мы вели в Атлантике. В Англии знали, какие выгоды могло сулить это ослабление. Там считали, что тактические диверсии, которые имели место и в 1942 голу, избавили их от потерь судов, чего они боялись больше всего. К этим недостаткам, распылению сил и затруднениям, с которыми сталкивалось ведение военных действий в Атлантике, в сентябре 1941 года прибавилось еще одно событие, почти полностью парализовавшее подводную войну. Имеется в виду неблагоприятная военная обстановка на Средиземном море, вызвавшая переброску туда большого числа подводных лодок из Атлантики. Как же сложилась эта неблагоприятная обстановка на Средиземном море ? 30 января 1939 года британское правительство одобрило план ведения войны, представленный адмиралтейством. План был составлен в расчете на войну с Германией и Италией. Он также учитывал возможность активного вмешательства в войну Японии. (Roskill S.W. Vol.1, p.41.) На первом месте в английском плане стоял вопрос о защите атлантических коммуникаций. Этот вопрос был назван «самым важным», ибо потеря коммуникаций повлекла бы за собой «быструю и окончательную катастрофу». Второй по важности проблемой было Средиземное море, где проходили танкеры с нефтью из Персидского залива и торговые суда из Индии и Дальнего Востока. Поскольку пользование средиземноморскими коммуникациями могло стать для Англии невозможным из-за угрозы со стороны Италии, план войны предусматривал для торгового судоходства другой, более длинный путь вокруг мыса Доброй Надежды. Однако в Англии не отказывались от Средиземного моря и считали чрезвычайно важным удерживать в своих руках подступы к Средиземному морю — с запада со стороны Гибралтара и с востока со стороны Красного моря. Английское командование считало, что господство в районе Гибралтара наряду с блокадой Италии позволит обеспечить контроль над атлантическими коммуникациями, проходящими с севера на юг. Именно поэтому английские суда с весны 1940 года направлялись вокруг мыса Доброй Надежды, несмотря на то что Италия в то время еще соблюдала нейтралитет. Поражение Франции в июне 1940 года и выход из войны французского флота повлекли за собой дальнейшее ухудшение положения Англии на Средиземном море. Английское адмиралтейство считало необходимым оттянуть свои корабли из восточной части Средиземного моря и сосредоточить их вблизи Гибралтара. Это решение было вызвано опасениями за коммуникации в Атлантике, которые следовало защищать в первую очередь. После капитуляции французского флота английское адмиралтейство считало невозможным наряду с решением главной задачи в Атлантике, как и прежде, осуществлять контроль в восточной части Средиземного моря. Однако Черчилль вмешался и не позволил провести это решение в жизнь. Воздавая должное доводам, выставленным адмиралтейством, он все же опасался потери Мальты и Египта (Churchill W.S The Second World War, Vol II, pp 390, 392). Все эти моменты иллюстрируют отношение Англии к проблеме Средиземного моря. У стран же оси не было единого плана совместных боевых действий Италии и Германии. Отсутствовал и план ведения войны на Средиземном море. 10 июня 1940 года в войну вступила Италия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67