В мае и июне мы с особым вниманием следили за действиями против конвоев противника. Важно было выяснить, не применяют ли английские силы каких-либо новых способов или средств противолодочной обороны, и прежде всего средств надводного обнаружения. 17 июня 1942 года у одного из командиров подводных лодок группы, действовавшей против конвоя «ONS-100», по радио запросили результаты его наблюдений за конвоем. «15.07. Командующий подводными силами: „Что вы можете доложить о применении противником средств надводного обнаружения ?“ 15.10. Командир „U-124“: „Вчера я вынужден был уклоняться от преследования эсминцев семь раз, и каждый раз — самым полным ходом. Счисление показывает, что корабли охранения все время выходили на лодку с острых курсовых углов. Мы дважды погружались, эсминцы сбрасывали глубинные бомбы и исчезали. Мне кажется, что чаще лодка оставалась незамеченной. Сила и характер взрывов бомб говорили о том, что противник применял обычные глубинные бомбы и не использовал никаких новых средств обнаружения, так как эсминцы ни разу не оказывались над лодкой и не возвращались к месту обнаружения при нашем маневре уклонения…“ В общем, командир лодки не сомневался, что английские эсминцы не могли заранее обнаружить лодку в надводном положении, поскольку они не вели ее преследования. Когда подводные лодки, действовавшие против конвоев в мае н июне, возвратились в базы, их командиры подробно информировали командование подводных сил обо всех наблюдениях, сделанных за время похода. Большинство командиров отрицало наличие у противника новых средств надводного обнаружения. Сложилось мнение, что корабли охранения не использовали новых средств обнаружения и тем более — с повышенной дальностью действия. Однако очень скоро пришлось убедиться в том, что противник располагает новым эффективным средством обнаружения. Еще в 1941 году английские самолеты начали усиленно патрулировать Бискайский залив, являвшийся основным районом, через который проходили немецкие подводные лодки, направляясь в море и возвращаясь в базы, расположенные на западном побережье Франции. Тем не менее не только ночью, но и в ясную погоду подводные лодки совершали переходы без каких-либо затруднений. Днем сигнальщик на мостике боевой рубки замечал самолеты противника раньше, чем они могли обнаружить подводную лодку. Поэтому времени, чтобы успеть погрузиться, хватало. Ночью самолет не мог обнаружить подводную лодку, идущую в надводном положении. Только иногда днем, в условиях плохой или меняющейся видимости, самолеты противника атаковали лодки. В этом случае противники обнаруживали друг друга неожиданно и одновременно. С начала 1942 года воздушное патрулирование в Бискайском заливе заметно усилилось: сюда стали направляться скоростные машины. Угроза воздушных атак не уменьшалась даже ночью, особенно при лунном свете. Участились и внезапные дневные налеты, которые с большим трудом можно было объяснить недостаточной внимательностью сигнальщиков, не успевавших вовремя обнаружить самолет. Возникло подозрение, что английские самолеты, выходившие в атаку днем со стороны солнца или из-под облаков, обнаруживали подводные лодки на большом расстоянии, находясь за пределами визуальной видимости. Это подозрение утвердилось, когда темными июньскими ночами 1942 года наши подводные лодки стали подвергаться бомбовым ударам с воздуха. Совершенно неожиданно в 1000— 2000 метрах от лодки включался прожектор — и его яркий луч тут же фиксировался на ней. Сразу же вслед за этим на лодку обрушивались бомбы. Три подводные лодки, направлявшиеся в июне на задание, именно таким образом были атакованы в Бискайском заливе, тяжело повреждены и, не имея возможности погрузиться, вынуждены были возвратиться в базы. Командование подводных сил постоянно поддерживало контакт со специалистами из отдела радиолокации штаба руководства войной на море. Когда весной 1942 года внезапные налеты на подводные лодки в Бискайском заливе заметно участились, оно неоднократно запрашивало отдел о возможности обнаружения подводной лодки с самолета до того, как он появлялся на видимости последней и выходил в атаку. Специалисты либо отвечали отрицательно, либо сильно сомневались в подобной возможности. Они утверждали, что заметить на поверхности воды такой небольшой по размерам объект, как подводная лодка, да еще движущийся, трудно и что это можно сделать только на близком расстоянии. Эта точка зрения совпадала с результатами применения на флоте обычных радиолокационных средств, которые работали на длинных волнах. Использовать для обнаружения короткие волны, что именно и делали втайне от иас англичане, мы не могли из-за отсутствия необходимых разработок. Таким образом, способ обнаружения подводных лодок на больших дальностях с повышенной точностью, основанный на использовании коротковолнового диапазона, оставался для нас неизвестным. Однако в июне 1942 года, после того как ночные атаки английских самолетов прояснили истинное положение вещей в этой области, в моей штаб-квартире в Париже состоялось совещание с главными специалистами ВМС. На нем было решено провести следующие мероприятия: немедленно оснастить подводные лодки поисковыми радиолокационными приемниками, которые позволяли бы лодкам определять, обнаружены они противником или нет; вооружить лодки бортовыми радиолокационными станциями обнаружения, пока еще обладающими малой дальностью действия; проверить возможность создания специального покрытия для корпусов лодок, которое не отражало бы радиолокационные сигналы, а поглощало, в результате чего противник не мог бы обнаружить подводную лодку. Когда три наши подводные лодки, атакованные ночью самолетами противника в Бискайском заливе и потерявшие способность погружаться, должны были вернуться в базы, я запросил у командующего авиационной группой „Атлантика“ прикрытия этих лодок с воздуха и защиты от дальнейших налетов. Но поскольку он никак не мог получить от главного командования ВВС обещанных ему для выполнения подобной задачи сил, он выделил для прикрытия перехода лодок в базу всего одну машину Fw-200. Этот случай так описан в „Журнале боевых действий штаба подводных сил“: „Нападение на „U-105“ еще раз показало, какой угрозе подвергаются наши лодки во время перехода через Бискайский залив. Активно бороться с „Сандерлендами“ и тяжелыми бомбардировщиками противника мы не способны, поэтому район Бискайского залива стал для английской авиации поистине „местом развлечений“, где, если верить донесениям командующего авиационной группой „Атлантика“, они используют даже самые устаревшие типы летающих лодок. Дальнейшее совершенствование английских самолетных бортовых радиолокационных установок создает для наших подводных лодок еще ббльшую угрозу. Следствием атого явятся еще более частые повреждения лодок и даже безвозвратные потери. Весьма печальным и удручающим для экипажей подводных лодок фактом является то, что у нас нет сил и средств, с помощью которых можно было бы защитить от повторных ударов с воздуха те лодки, которые вследствие налетов потеряли способность к погружению и стали, таким образом, беззащитными. Здесь необходимо присутствие хотя бы нескольких штурмовиков или современных бомбардировщиков для борьбы с постоянно патрулирующими над Бискайским заливом и выходящими вплотную к французскому побережью без истребителей прикрытия морскими разведывательными самолетами противника. В худшем случае наши самолеты могли бы обеспечить поврежденным лодкам прикрытие с воздуха и помочь им добраться до района действий наших тральщиков и сторожевых кораблей“ („Журнал боевых действий штаба подводных сил“ 11 июня 1942 года). Заручившись поддержкой командующего авиационной группой „Атлантика“, который, пытаясь осуществить свои планы по оказанию помощи командованию подводных сил, настаивал на передаче ему некоторого числа самолетов, и получив согласие штаба руководства войной на море, я вылетел в штаб-квартиру германских ВВС. Мы рассчитывали побывать в главном штабе ВВС и в Роминтене. Я добился того, что через некоторое время в распоряжение командующего группой „Атлантика“ были предоставлены 24 истребителя-бомбардировщика Ju.88С-6. 24 июня 1942 года в связи с чрезмерно усилившейся опасностью воздушных налетов в Бискайском заливе подводным лодкам приказали совершать переходы только в подводном положении, за исключением случаев, когда всплытие необходимо для зарядки аккумуляторов („Журнал боевых действий штаба подводных сил“ 24 июня 1942 года). В качестве дополнительного зенитного оружия все лодки получили по четыре 8-миллиметровых пулемета С/34. Усиление это было временным. В дальнейшем же непрекращавшиеся конструкторские работы позволили оснастить лодки более мощным зенитным оружием. Все эти меры носили оборонительный характер. Они позволяли защищать подводные лодки от атак, которые производились прежде всего с воздуха, но не лишали противника возможности обнаруживать подводные лодки на большом расстоянии с помощью точного технического устройства. С созданием этого прибора самолет неожиданно стал очень опасным противником не только для одиночной подводной лодки, которую он внезапно атаковал, но и для всех наших планов боевых действий на море. В основе этих планов лежало патрулирование подводных лодок в надводном положении: в тактике групповых атак такое патрулирование имело первостепенное значение. Но теперь в районах, усиленно контролировавшихся с воздуха, эта тактика оказалась неосуществимой. Если бы обеим союзным морским державам удалось установить постоянный контроль с воздуха, например за всеми районами Атлантики, нам пришлось бы ограничить подвижность своих подводных лодок и отказаться от групповых надводных атак. В связи с этим с новой силой зазвучало старое требование создать лодки с увеличенной подводной скоростью хода. Такой лодкой могла стать подводная лодка Вальтера, хотя она была сконструирована и принята главным командованием ВМС еще до начала войны. С началом военных действий сроки испытаний и сдачи в производство новой лодки постоянно переносились из-за нехватки средств и необходимости строить и оснащать как можно больше лодок таких типов, которые уже были приняты к строительству и хорошо зарекомендовали себя. Задержка с постройкой лодок Вальтера объяснялась еще и тем, что главное командование ВМС продолжало сомневаться в пригодности этих лодок для боевых действий. По просьбе Вальтера я неоднократно просил ускорить передачу новой подводной лодки в производство. Последний раз я говорил об этом 18 января 1942 года. Сведения об усовершенствовании противником средств надводного обнаружения заставили меня 24 июня 1942 года вновь обратиться к главнокомандующему ВМС с письменным предложением: „Независимо от того, продолжится война в России или нет, исход войны, которую мы ведем против англо-саксов, будет решаться на море. Это ставит перед германскими ВМС задачу огромной важности, при решении которой нам придется взять на себя величайшую ответственность. Соотношение наших сил и сил англо-саксов на море сейчас таково, что мы не в состоянии использовать для борьбы с противником такие же надводные силы, какие имеет он. Поэтому наступательные действия мы можем вести только подводными лодками. В связи с этим необходимо снова и снова проверять, отвечают ли еще наши подводные лодки этому высокому требованию и не сумел ли уже противник найти такие средства защиты, которые снижают эффективность подводных лодок сейчас или могут снизить ее в будущем. Такая проверка особенно уместна сейчас, когда в слабообороняемых районах наши подводные лодки добиваются больших успехов. Эти успехи могут, однако, привести к тому, что нам не удастся определить действительное соотношение ударной силы лодок и эффективности ПЛО противника. Чтобы этого не случилось, следует тщательно проанализировать боевые возможности лодок, выявить их технические недостатки и порождаемую ими тактическую слабость подводных лодок, а также найти необходимые способы устранения этих недостатков. Германские подводные лодки в отношении конструкции и механизмов являются, в общем, лучшими из всех подводных лодок. Они оборудованы двигателями для надводного и подводного хода. Планы дальнейшего строительства подводных лодок уже разработаны, и изменить их по чисто техническим причинам нельзя. Не представляется возможным внести сейчас в основную конструкцию лодок и их двигателей какие-либо серьезные технические изменения. Война показала, что германские подводные лодки обладают большим запасом прочности, что их скорость вполне достаточна для использования их не только позиционно, но и маневренно. Но это имеет и свои недостатки. Если противнику удастся построить большое число судов с повышенной скоростью хода, то соответственно возрастет и скорость конвоев. В этом случае подводные лодки, возможно, не смогут своевременно выходить в точку залпа. Преимущество окажется на стороне противника и в том случае, если он, имея средства надводного поиска, сумеет обнаружить лодку, находясь за пределами ее видимости, и сможет загнать ее под воду, прежде чем она сблизится с конвоем и начнет торпедную атаку. На практике это знаменует конец маневренной подводной войны, и тогда наши подводные лодки можно будет использовать только позиционно и притом с наименьшим успехом в тех районах, где противник организовал сильную противолодочную оборону. Эту опасность легко устранить, создав подводную лодку, обладающую достаточно высокой скоростью подводного хода: не появляясь над водой, она могла бы сближаться с любым замеченным кораблем или судном противника и выходить в атаку. Опасность, грозящую маневренной подводной войне, можно ликвидировать с помощью вальтеровской подводной лодки. Появление лодки Вальтера сразу дало бы большое преимущество нашим силам перед ПЛО противника, рассчитанное на отражение атак лодок, которые мы имеем сейчас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67