– Я этого не делал.
– Я знаю. Более того, по моему заданию ИКГБ вышло на след истинных убийц. Помните, я вам говорил, в этом деле замешаны китайские спецслужбы? Итак, след мы взяли, но заметен он был слишком искусно и кроваво. У нас нет доказательств и нет свидетелей. А вот у Интерпола есть: искусно подстроенная китайской тайной службой провокация. Сейчас, когда всплыло на поверхность, что вы после смерти Лоры Онасис скупили контрольный пакет акций ее компании, эта утка выглядит особо убедительно. Думаю, сейчас об этом трещат все информационные агентства Запада.
– Что же, умный ход, – усмехнулся я. – Так вот он, второй сюрприз, приготовленный Гоюном.
– Сюрприз? – нахмурился государь. – Вы уверены, что это работа Гоюна?
– Стиль, во всяком случае, похож. Впрочем, кто бы ни был автором интриги, ход действительно удачный. Сейчас, когда мы добились решительного перелома в войне с Поднебесной, для Пекина моя компрометация как никогда кстати. Северная Америка и Европа все еще не знают, кого поддерживать: нас или Китай. Общественное мнение разделено. Часть осуждает Китай, но не меньше людей желают поражения «международному полицейскому – империалистической России». Среди политиков тоже нет единства. Кого-то прельстили наши новые политические инициативы. А кто-то считает, что в случае победы Китая их страны смогут усилить свое политическое влияние. Если сейчас удастся доказать или хотя бы намекнуть, что Россия не гнушается убийствами и подлогом, чаша весов склонится в сторону Поднебесной. Нас выставят подлым агрессором и международным гангстером, а я как раз лучшая кандидатура на роль черта: родственник императорской семьи, ведущий предприниматель с подмоченной репутацией, теперь еще и член Государственного совета. Нетрудно понять, что все свои козни я строил с высочайшего одобрения. Браво, Гоюн. Очень тонкий ход. Тем более умный, что сделан он был, еще когда сегодняшним противостоянием и не пахло. Что ж, этот человек действительно мыслил на годы вперед.
– Ну вот, вы и сами сказали все, что я хотел сказать вам, – развел руками император. – Могу лишь добавить, что, несмотря на значительные успехи наших войск численное превосходство противника со счетов не скинешь. Они просто заваливают нас трупами и при самом благоприятном стечении обстоятельств продержатся еще не менее полугода. А если на сторону Китая встанут Северная Америка с Европой, война примет совсем скверный оборот.
– И все это означает, что мне надо ехать в Лондон и предстать там перед судом по делу об убийстве Лоры Онасис, – заключил я.
– В иное время мы бы ни за что не выдали вас, – извиняющимся тоном произнес император. – Мы и сейчас откажем Лондону, если вы не захотите ехать. Но я прошу вас, ради своего отечества, согласиться на выдачу. Если вы откажетесь сейчас, для всего мира это будет верным подтверждением вашей вины. Конечно, со временем мы докажем вашу непричастность к этому убийству, подключим лучших сыщиков и дипломатов, но вопрос о судьбе России решается буквально сегодня. Если мы не объявим о том, что вы готовы предстать перед судом, Китай может уже в ближайшее время получить масштабную военную и финансовую поддержку с Запада. Я уж не говорю о росте международной напряженности и политической изоляции Евразийского союза.
– То есть план Гоюна снова вступит в силу, – подытожил я. – Конечно, ваше величество, я поеду в Лондон. Я дал вам слово укреплять связи с Западом, и я его сдержу.
– Должен предупредить, что судебное разбирательство может быть не столь беспристрастным, как в Российской империи.
– Я знаю, ваше величество. Западную Фемиду слишком часто ангажируют политики. Надеюсь, что наши войска поддержат меня. Сдается мне, что чем более успешны будут наши армия и флот, тем благосклоннее окажутся английские присяжные.
– Вас будут защищать лучшие адвокаты империи и Европы, – пообещал государь.
– Благодарю, ваше величество, – улыбнулся я. – Впрочем, будем откровенны, политическая игра требует сдать меня Западу ради укрепления отношений и успеха в войне. Это бывает. Политика, в конце концов, шахматная партия, где все мы – фигуры на доске. Жертвовать конем или даже ферзем при необходимости – обычное дело. Вот почему я так долго отказывался идти в правительство прежде. Да и принимая ваше приглашение, прекрасно понимал, чем это может закончиться. Моя карьера окончена. И тем, что это произошло так мягко, я обязан исключительно вам.
– Полноте, князь. Я уверен, что вы будете с успехом оправданы и вернетесь в Петербург. Я буду рад снова видеть вас в Государственном совете или на министерском посту.
– Увольте, ваше величество. К этому моменту в моем присутствии решительно не будет нужды. Что я должен был сделать, уже сделал. Мой последний бой состоится в Лондоне. Впрочем, даже если он будет проигран, Россия останется победительницей. Ведь самим фактом немедленной выдачи она открестится от преступления. Мой долг стране будет оплачен. Ну а если мне суждено будет покинуть Британию свободным человеком, то я очень прошу отпустить меня на покой. Тем более что даже после оправдательного приговора ни в политике, ни в бизнесе не будешь чувствовать себя совершенно спокойно. Увы, но наш мир таков, что для большинства людей действует презумпция виновности. Обыватели почему-то считают, что во главе общественного прогресса должны стоять люди, никогда не грешившие в жизни. Как будто это возможно. Хотим мы этого или нет, но с подобным заблуждением приходится считаться. Не стоит компрометировать ни Государственный совет, ни корпорацию Юсуповых присутствием человека, некогда обвиненного в убийстве. Все что мог для семьи и для страны я уже сделал, пора и о душе подумать. Уедем с женой куда-нибудь в уединенный уголок, на Таити или под Самару. Скорее даже на Таити, подальше от столиц и политических амбиций. Будем наслаждаться спокойной жизнью, читать, купаться, философствовать. Чем не блестящее завершение карьеры предпринимателя и политика?
– Возможно, – пожал плечами государь. – Сейчас нам надо отстоять вашу невиновность на суде.
– Отстоим, не сомневайтесь. Правда, дело наверняка затянется, в этом я уверен. Так что вход нашей победоносной армии в Пекин я, наверное, буду наблюдать по трансляции Би-Би-Си. Впрочем, это мелочи в сравнении с отвратительным лондонским смогом и зимним холодом в плохо отапливаемых помещениях. Хотя, если задуматься, и эта неустроенность – фактически ничто рядом теми невзгодами, которым подвергаются сейчас наши ребята на Маньчжурском фронте. Видите, ваше величество, все относительно. Оказывается, моя жертва не так уж велика. Так что спокойно звоните Васильчикову и просите его известить Интерпол о том, что я прибуду в Лондон не позже понедельника.
– Нет, князь, – государь положил мне руку на плечо, – это я благодарю вас. Я в вас не ошибся и первым пожму вам руку в Петербурге, когда вы вернетесь.

Эпилог
Прилетевший с океана ветерок принес долгожданную прохладу и заставил листья пальм колыхаться и шелестеть, и этот звук действовал еще более успокаивающе, чем отдаленный шум прибоя. Я потянулся на лежаке из банановых листьев, вскользь посмотрел на лазурную гладь океана и раскрыл правую ладонь. Тут же в ней оказался холодный коктейль со льдом. Я улыбнулся подавшей мне его полуобнаженной красавице, всю верхнюю часть костюма которой составляла гирлянда из ярких таитянских цветов.
– Ты предусмотрительна, Мария.
– Я же знаю, чего захочет мой котик после полуденного сна, – игриво улыбнулась девушка.
– Ты думаешь, этим ограничится?
– Нет, конечно. Поэтому я и здесь.
Ко мне подошли две смуглые полуобнаженные таитянки. Одна из них надела мне на шею свежую цветочную гирлянду.
– Но Мария здесь не единственная, господин. Может быть, и нам найдется место в вашем сердце?
– Не беспокойтесь, девушки, – я неспешно потягивал коктейль, разглядывая их соблазнительные формы, – сегодня такой день, что никто не будет обделен.
– Что же сегодня за день? – кокетливо спросила Мария.
Ответить я не успел.
– А вы здесь неплохо устроились, князь, – прозвучал слева от меня надтреснутый мужской голос.
Девушки взвизгнули и отскочили в сторону, почему-то прикрывая обнаженные груди. Я мельком взглянул на посетителя. Он был одет как обычный турист, в цветастую рубашку навыпуск, длинные шорты до колен и сандалии, а в руках держал широкополую соломенную шляпу.
– Присаживайтесь, Гоюн. Вы, наверное, хотели поговорить?
– И поговорить тоже, – он опустился на соседний лежак.
– Хотите коктейль?
– Нет, спасибо.
Жестом я велел девушкам удалиться. Гоюн проводил их долгим взглядом.
– Хороши, – протянул он. – Особенно вон та, с цветком в волосах.
– Нет ничего невозможного в этом мире, – улыбнулся я.
– В газетах, публиковавших интервью, было написано, что вы ушли от мира, – напомнил Гоюн.
– Разве не так? – удивился я.
– Во всяком случае, мирские утехи вам по-прежнему не чужды.
– Конечно. Стоит ли отказываться от удовольствий, если они не мешают работе?
– Работе? Чем же вы заняты?
– Самопознанием. Самая увлекательная работа на свете. Ради нее стоит покинуть мир.
– Ах вот оно что! А вы, кажется, совсем не удивились моему появлению, – мне показалось, что в голосе Гоюна проскочила нотка обиды. – И даже не спрашиваете, как я прошел мимо охраны.
– Нет ничего невозможного в этом мире, – повторил я.
– И то верно, – согласился Гоюн. – Вы, конечно, понимаете, что погиб один из двойников, которыми я обзавелся, вступая в эту игру. Такие, как вы и я, не очень любят подставляться.
– С чего это вы меня в свою компанию записали?
– У нас много общего, князь. Вот ваше затворничество, например: не уход ли это с линии огня? Всяко лучше попивать коктейль на Таити, в окружении полуголых красавиц, чем мыкаться при дворе правителя.
– Разумеется.
– Разумеется! – фыркнул Гоюн. – Какой правитель позволит пророку оставаться при дворе надолго? И какой император будет терпеть рядом с собой человека, который принудил его к нежеланным решениям? Ведь вы заставили императора отказаться и от авторитарной власти, и от имперской политики. Лучше удалиться в добровольную опалу, чем дожидаться государевой, не так ли? – глаза Гоюна впились в меня с отчаянной силой.
– Все мы не без греха, – отмахнулся я. – Кстати, а ведь император Поднебесной тоже неспроста решился на самоубийственную войну. Кто-то на него надавил, а, Гоюн?
– Да, вы были сильным противником, – мечтательно произнес Гоюн. – Помню наш поединок в день объявления войны. Вы хорошо сопротивлялись. Я и после искал с вами встречи, но вы словно отгородились стеной.
– Я сделал с помощью этой силы то, что должен был сделать, и не собирался ею злоупотреблять, – ответил я. – С того дня я ограничил свою роль службой верноподданного Государя Всероссийского.
– Хотели остаться обычным человеком? А зря, – причмокнул Гоюн. – Поверьте, не получится. Я пытался. Вы зависли между двумя мирами: земной переросли, и он вас отторг, а в высший не идете, боитесь. А я так думаю, если есть возможность перевернуть здесь все вверх дном, почему бы не поразвлечься?
– Я ничего не боюсь. Но я не желаю никому вреда. И уж тем более мне не пришло бы в голову нести в мир хаос только для того, чтобы стать значительнее и богаче.
– Значительнее и богаче – тоже неплохо, – лучезарно улыбнулся он. – Если уж оказались в этой песочнице, то и играть надо по ее правилам. Кроме того, почему вы решили, что я хотел только богатства и власти? Может, я хотел заставить людей мыслить, работать, совершенствоваться. Вы же знали об этом.
– Знал. Но я не считаю, что мы вправе вторгаться в чужие судьбы.
– Мы – это кто? Люди? Возможно. Но вы-то, в отличие от людей, видите на сотню лет вперед. И почему, как высшее существо, вы не имеете права наставлять низших? Ведь воспитывают же люди неразумных детей? Тогда почему пророк не может воспитывать непросветленного? Какая разница?
– И чего вы добились своим воспитанием? Китай, ваша родина, лежит в руинах, секта «Небесного предела» и ваше учение везде запрещены, сами вы в бегах.
– Это как сказать. Да, Поднебесная проиграла. Но в поражениях – корни наших будущих побед. Бюрократическая машина, душившая страну, разломана, сословные границы размыты. Скоро из праха всего этого восстанет новый Китай, и этот Китай пойдет вперед семимильными шагами. Россия выиграла войну, но она отказалась от имперской идеи. Скоро в Северной Америке и Западной Европе сформируется еще два мощных центра силы, не менее значимых, чем ЕАС, и их конкуренция изрядно послужит развитию человечества. Ну и, наконец, я создал нового пророка. Думаете, открылось бы вам сокрытое, не лиши я вас собственности и не пропусти через плен в своем имении? Человек учится взлетать, только когда оказывается окружен непреодолимыми препятствиями. А ведь их кто-то должен создать. По-моему, получилось неплохо.
– Но ведь вы не это хотели.
– Какая разница, если все равно получилось недурно! Вы, если уж на то пошло, тоже видели свой путь иначе, но обстоятельства вносят коррективы. Вот вы хотели уединиться со своей возлюбленной, а она покинула вас. Подумать только, просидела в Лондоне все семь месяцев судебного разбирательства, а потом ушла с маленьким ребенком на руках! Но, князь, в этом она оказалась мудрее вас. Какой смысл для вас был жить с человеком, который вас не понимает? Вы-то хотели открыть ей душу, а она не смогла бы принять этот дар. Подумайте, какая была бы для вас трагедия. Сейчас вы пытаетесь забыться с милыми таитянскими девочками. Но вам и в голову не приходит раскрываться перед ними, потому что знаете им цену. Вы получаете от окружающих ровно то, что хотите, стало быть, вы счастливый человек. Несчастна ли Юлия? Конечно, ей тяжело без вас. Но с другой стороны, из бедной провинциалки она превратилась в одну из самых состоятельных женщин империи. На руках у нее подрастает наследник многомиллиардного состояния. Конечно, неполная семья – это трагично.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41