– парировал я.
– Эта операция была проведена с целью освободить вас, князь, – напомнил Шебаршин.
– Возможно. Но в любом случае она явилась нарушением государственного суверенитета Поднебесной империи.
– У нас были веские основания полагать, что власти Поднебесной тайно поощряли ваше похищение, – не унимался глава ИКГБ. – Если бы мы действовали по дипломатическим каналам, вас могли бы перепрятать или даже убить.
– Возможно, но вы ведь даже не потрудились доказать связь Запретного города с моими похитителями. И сейчас это поставило нас на грань войны с Китаем, – закончив фразу, я почувствовал, что начинаю горячиться.
– Так чего же вы хотите? – резко спросил Шебаршин.
– Только того, чтобы моя страна уважала чужой суверенитет. Тогда, возможно, и другие страны будут уважать ее.
– Нас и так никто не осмелится не уважать, – усмехнулся Нессельроде. – Силу не уважать нельзя.
– Силу боятся, уважают достоинство, – возразил я. – В пренебрежении чужими правами достоинства нет.
– Все это красивые слова, – процедил Шебаршин. – Мы спасали вашу жизнь, князь.
– Мы потеряли в операции десятки жизней наших солдат и создали угрозу войны, в которой могут погибнуть сотни тысяч. Я уж не говорю о тех потерях, которые понесет Китай в столкновении с нами. Я, безусловно, благодарен за операцию по своему освобождению, но, право слово, не уверен, что моя свобода действительно стоила таких жертв.
– Речь шла и идет не только о вашей жизни! – пророкотал Шебаршин. – Престиж России дорогого стоит!
– Скажите это матерям и женам погибших в Китае солдат! – почти выкрикнул я. – Знаете, куда они пошлют вас с вашим престижем?!
– Тихо, господа! – голос императора прозвучал подобно раскатам грома. – Мы собрались здесь не для того чтобы ссориться, а для того чтобы найти выход из сложного положения. Сейчас я попрошу каждого из вас вкратце изложить свои идеи, после чего приступим к разработке программы действий. Начнем с вас, генерал, – кивнул он Шебаршину.
– Я считаю сложившуюся ситуацию следствием того, что мы в последнее время расслабились и утратили бдительность, – заявил тот. – Это позволило нашим врагам тайно приступить к созданию антироссийской коалиции. В значительной степени здесь присутствует вина нашего МИДа, который проглядел активность противника. Я считаю, – с напором повторил Шебаршин, – что если мы имеем опасного врага, то в первую очередь должны уничтожить его. Поэтому я поддержу любые, даже самые жесткие меры по отношению к Поднебесной империи. Они нарываются на военный конфликт – они должны его получить. Генерал, – повернулся он к Нессельроде, – каковы по оценкам Генерального штаба наши перспективы в войне с Китаем?
– Через месяц-полтора будем в Пекине, – благостно улыбнулся Нессельроде. – Армия у них многочисленная, но в двадцать первом веке это не означает ровным счетом ничего. Их вооруженные силы превосходят нас в численности в двадцать раз, но мы более чем значительно превосходим их по уровню техники. Кроме того, у них всеобщая воинская повинность, а у нас уже сорок лет как профессиональная армия. Ну много ли призывники с гражданки навоюют против наших чудо-богатырей? Так что исход войны, считаю, предрешен.
– Кстати, Япония нас поддержит, – вставил реплику Васильчиков. – Они давно опасаются китайской угрозы и будут рады помочь нам разделаться с Поднебесной. Если войны избежать не удастся, мы уж постараемся, будьте уверены. Морские базы и аэродромы станут к нашим услугам. Да и у самураев авиация недурная.
Мысленно я поздравил Шебаршина с маленькой победой. Одной обвинительной репликой сделать человека своим союзником не каждому под силу.
– С Японией все достаточно ясно, – недовольно пророкотал Вольский. – А союзники Китая в Европе? А Североамериканские государства? Их тоже бомбить? Я согласен с князем Юсуповым: выглядеть перед всем миром агрессорами нам сейчас совсем не выгодно. Кроме того, не забывайте, что мы и без того по уши в экономических проблемах. Рост цен на зерновые угрожает стабильности во всем Евразийском союзе, а высокие цены на морские перевозки не позволят покупать зерно в Америке.
– Зерно из Америки?! – воскликнул Васильчиков. – Да где это видано, чтобы Россия закупала зерно?
– А вы видите другой способ сбить цены? – повысил голос Вольский.
– Я вижу, – неожиданно объявил Нессельроде. – Ввиду военного времени, мы сможем ввести фиксированные цены на зерно и принудительно изъять все излишки. Это нанесет еще один удар по нашим врагам. Ведь никто из присутствующих не отрицает, что снижение цен и массовая закупка урожая в этом году были предприняты с единственной целью – нанести удар по России.
«Осмелел ястреб, – подумал я, разглядывая Нессельроде. – Или волк, или... шакал? Такая публика обычно в стае хорохорится, а в одиночку смирная. Но вот формируется-то сейчас именно стая».
– Вы еще продразверстку объявите, – огрызнулся на генерала Вольский.
– Действительно, господа, – вступил в разговор император, – давайте говорить о реальных вещах. Замораживание цен и конфискации – это и впрямь экстренные меры, допустимые в чрезвычайных ситуациях. Но они никогда не проводились безболезненно. Любые эксперименты по государственному вмешательству в экономику и регулированию, которые проводились в двадцатом веке в разных странах, давали неизменно негативный результат. Я уж не говорю о печальном опыте большевиков в нашем отечестве. Экономика – настолько сложный и саморегулируемый организм, что вторгаться в него со скальпелем без крайней необходимости в высшей степени опасно. Пока я такой необходимости не вижу. Вернемся к насущным вопросам. Мне показалось, что Леонид Владимирович еще не закончил свой доклад. Продолжайте, генерал.
– Благодарю, ваше величество, – отозвался Шебаршин. – Собственно, относительно Китая я сказал все. Поднебесная выступила нашим врагом и должна быть примерно наказана в назидание всем остальным. Что касается государств Западной Европы, то я уже имел честь доложить свои соображения на этот счет: мы должны принять их в ЕАС на упрощенных условиях. Сейчас это единственный способ разрушить создаваемую антирусскую коалицию. Мы должны содействовать импорту их продукции в обмен на рубли, которые осядут мертвым грузом в западных банках и кубышках частных лиц. Это позволит нам не только «перекупить» Запад, но и повысить уровень жизни здесь, в империи. Тем легче народ переживет некоторое подорожание пищевых продуктов. Оно будет просто компенсировано дешевыми промышленными товарами из Западной Европы. Последние семь лет темпы роста уровня жизни в империи замедлились. Возможно, с этим частично связано недовольство части населения, ставшее причиной популярности секты Гоюна. В результате новой экономической политики мы дадим народу резкое повышение уровня жизни уже в ближайшие годы. Это укрепит трон, вернет стабильность в империю, нанесет удар по позициям наших врагов. Что же касается закупок хлеба, то ближайшие год или два они неизбежны, но и из этой ситуации мы можем извлечь выгоду. Закупим хлеб только у Южной Конфедерации. Это поспособствует ее экономическому росту и... усилению амбиций. Как следствие, Атланта откажется от идеи равноправного союза с Вашингтоном и Лос-Анджелесом и захочет доминировать над ними. Это окончательно похоронит любую возможность возрождения единого государства на территории бывших США.
– Правильно, – растекся в улыбке Нессельроде. – Слова не мальчика, но мужа!
– Интересно, как сей муж собирается устранять те диспропорции в экономике, которые повлечет за собой реализация этого плана? – проворчал Вольский.
– По оценкам нашего департамента экономической безопасности, Россия вполне сможет выдерживать подобные диспропорции двадцать, тридцать, а возможно, и сорок лет, – снисходительно ответил Шебаршин. – Более того, благодаря этим «диспропорциям» население империи существенно повысит свой уровень жизни за счет европейских товаров, приобретаемых на необеспеченные бумажки. В качестве дополнительного ресурса мы можем привлечь дешевую рабочую силу из стран Ближнего Востока, Центральной Азии и Индокитая. Облегчим получение вида на жительство и даже гражданства – и эмигранты потекут сюда рекой. Культурный и образовательный уровень в этих странах весьма низкий, зато эти люди за мизерную зарплату будут выполнять самую грязную и неквалифицированную работу. Хватит с них счастья жить в стабильной стране и перспективы на российское гражданство для детей. Держать их в узде нашей правоохранительной системе вполне по силам, зато бюджеты городов сэкономят приличные деньги на зарплаты муниципальных работников, а промышленность получит дешевую рабочую силу. Повысится эффективность, появятся свободные средства.
– Логика есть, – проворчал Вольский. – За расширение притока эмигрантов и упрощение процедуры выдачи гражданства мы давно ратуем. Зарплаты в империи так возросли, что скоро космический корабль дешевле столичных дворников будет стоить. Я уж не говорю про то, что в промышленности мы вынуждены сейчас чернорабочему платить столько же, сколько еще двадцать лет назад платили дипломированному инженеру. Эмиграция снимет эту проблему. Но она не снимет проблему выпуска в обращение необеспеченных денег. Пройдет двадцать, тридцать, даже сорок лет. А что потом? Накопленная за границей денежная масса обрушится на наш рынок и уничтожит нашу валютную систему. Да, сейчас рост уровня жизни продолжится. Но это будет не следствием повышения производительности труда, как раньше. Это будет экономика мыльного пузыря. А мыльный пузырь, как известно, имеет привычку лопаться, а сколько ему понадобится для этого времени: двадцать, тридцать или сорок лет – вопрос уже несущественный. Кроме того, не забудьте о наших союзниках в Восточной Европе. Промышленность Польши, Венгрии, Греции, даже Пруссии не выдержит конкуренции с западными производителями, если мы снимем таможенные барьеры и обеспечим приток капитала в Западную Европу. Пожалуй, только Чехии с ее транзитом капиталов и банками ничего не грозит. Да и она может почувствовать себя не так уверенно, если вслед за Францией и Италией к Евразийскому банковскому союзу присоединится Швейцария.
– И черт с ними, – отмахнулся Шебаршин. – Меня в первую очередь интересует Россия. Если за ее благополучие должны будут заплатить поляки, венгры и пруссаки, пусть платят. Главное, чтобы это были не мы. Или вы можете предложить что-то лучшее?
Вольский отвел глаза и промолчал.
– Какие еще соображения, господа? – требовательно спросил император.
В комнате воцарилась тишина. Император многозначительно посмотрел на Васильчикова.
– Вообще-то, – промямлил тот, – подводить своих старых союзников...
– Можно подумать, они поступили бы с нами иначе! – воинственно воскликнул Шебаршин. – Каждое государство заботится лишь о своих интересах. Так было во все времена. Если из-за своих былых ошибок и неудач они оказались на обочине, то пусть и расплачиваются за это.
– Тоже верно, – смущенно улыбнулся Васильчиков. – По крайней мере, если нет другого способа, то я за.
– Ваше мнение? – государь строго посмотрел на Вольского.
– Это безумие, – отчаянно замотал головой тот. – Мы закладываем бомбу замедленного действия.
– Разумный и рачительный политик сможет своевременно обезвредить ее, – примирительно улыбнулся Шебаршин. – Главное сейчас – это сохранить за Россией лидирующие позиции в мире. Сейчас это главная задача, на решение которой должны быть брошены все силы. Впоследствии, регулируя налоговую систему, реформируя ЕАС и проводя сбалансированную внешнюю политику, Россия сможет устранить те диспропорции, которые вас пугают. По крайней мере, мы сможем справиться с наиболее серьезной и реальной опасностью. Той, которая существует в настоящее время. О грядущих опасностях пусть думают будущие поколения. Впрочем, государь, кажется, спрашивал вашего мнения. Почему бы вам не предложить иную, лучшую программу, которая с тем же успехом сможет предотвратить наступающий кризис, но не будет иметь столь негативных последствий, я буду рад выслушать ее.
– Хотел бы я предложить, – развел руками Вольский, – да не могу. По отдельности все выглядит не слишком фатально, но когда и там проблемы, и тут не слава богу, и все одновременно...
Шебаршин торжествующе обвел взглядом собрание.
– Ваше мнение, генерал? – повернулся император к Нессельроде.
– Никаких возражений! – объявил тот. – Четкая, ясная, толковая программа. Я «за».
– А вы что скажете, князь? – взгляд государя остановился на мне.
– Хорошая программа, – широко улыбнулся я в ответ.
На лицах присутствующих застыло недоумение. Кажется, никто не ожидал от меня поддержки Шебаршина, включая самого председателя Имперского Комитета Государственной Безопасности. Краем глаза я заметил, как на лице государя мелькнула тень разочарования.
– Хорошая программа, – повторил я, – если жить под девизом: «После нас хоть потоп». Неплохая, если считать, что предательство союзника – норма политики. И я уже не говорю о том, что она вполне приемлема, если мы считаем допустимым развращать свой народ.
– Однако, князь, – Шебаршин сокрушенно покачал головой, – откуда взялись столь высокопарные обвинения? Я уж не говорю о том, что, критикуя чью-то программу, всегда полезно предложить лучшую.
– Разумеется, генерал, – я постарался улыбнуться Шебаршину как можно шире и радушнее. – Я не буду повторять возражения, уже высказанные господином Вольским. Я также не стану разглагольствовать о высоких материях и морали. С вашего позволения, я лишь опишу реальные последствия программы генерала Шебаршина. И, разумеется, предложу свой путь выхода из сложившегося кризиса.
– Сделайте такое одолжение, – обронил государь.
– Начать с того, что дисбаланс, о котором говорил господин Вольский, не будет предотвращен. Во всяком случае, я не верю в это.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41