— Я поищу его для вас, пан Конрад. Не буду ничего обещать, но постараюсь.
— Спасибо, Борис. Скажите, а что случилось с янтарем, который вы забрали у Швайбургера?
— Я продал его по приличной цене каравану крестоносцев…
Когда мы приехали в Три Стены, мне пришлось потратить несколько часов на то, чтобы поизображать из себя управляющего. Начальник рудокопов объявил, что они нашли глину в шахте. Этого можно было ожидать, так как глину всегда находят рядом с углем. И все-таки я воспринял новости как добрые, потому что теперь мы точно знали, что сможем сделать настоящие кирпичи и глиняные дымоходы.
Потом явился пристыженный пан Владимир, и рассказал мне о втором туннеле и «липких скалах». Мне пришлось дважды прослушать путаную историю, прежде чем я сообразил, о чем он толкует. Зато когда ситуация прояснилась, мне оставалось только радоваться.
Я сменил одежду на рабочий костюм и пошел к туннелю, обнаруженному мальчишками. Собралась толпа людей, которые вообще-то должны были работать в данную минуту, но я рассудил, что пусть лучше посмотрят на то, что изменит их жизнь.
Я прополз внутрь чуть не на животе — таким узким оказался проход. Исходя из расположения и изгибания его кверху, я бы допустил, что туннель вырыли для осушения верхней шахты. Если бы мне удалось точно измерить угол наклона и длину шахты, мы могли узнать расстояние, которое придется пройти, выкачивая воду, чтобы добраться до угля.
Однако больше всего меня занимало, что же остановило предыдущих рудокопов. Когда я достиг тупика, сомнений не осталось. Ножи и шлем пана Владимира держались на намагниченной рудоносной жиле. Я знаю только один камень-магнит — магнетит, или магнитный железняк. Это почти самая лучшая руда в мире.
Наши предшественники прорыли туннель, а потом испугались того, что не в силах понять средневековый рудокоп. Возможно, именно поэтому долину забросили пятьдесят лет назад.
Пришлось потрудиться, прежде чем ножи и шлем отстали от рудоносной жилы, но мне показалось важным вынести их на поверхность. Пан Владимир обрадовался возвращению доспехов, но с того самого дня его шлем намагнитился и собирал на себя железные частички, наподобие мальчишки, что коллекционирует разную ерунду.
— Вы нашли Пещерного Призрака? — спросил грязный мальчонка, когда я возвращал ему нож.
— Нет, но я нашел сокровище, которое он охранял!
Мои слова породили шум в толпе, поэтому я взобрался на гору, чтобы меня было лучше слышно.
— Там находится некий вид магнитной руды, который имеет свойство притягивать железо и сталь. Он называется магнетит. У нас целая жила в этой шахте. Она природного происхождения, так что бояться нечего. Это хорошая руда, с ее помощью мы сможем изготовить железо и сталь. Вы понимаете, что в нашей маленькой долине Бог предусмотрел все основные минералы, нужные человеку? У нас есть уголь, руда, глина и известняк! Мы можем сделать известковый раствор, и кирпичи, и бетон! Железо и сталь! У нас есть даже песчаник, чтобы выкладывать им очаги и изготавливать жернова! Говорю вам — что бы ни произошло, успех нашей долины предопределен!
Моя речь прошла на «ура», хотя люди пока не осознавали, сколько им придется потрудиться для собственного блага.
ИНТЕРЛЮДИЯ ТРЕТЬЯ
Я нажал на кнопку «стоп».
— Том, я не могу поверить, чтобы так много минералов собралось в одном месте. Твои проделки?
— Нет. Кроме известняка, часто встречающегося в Карпатах, все остальное представляло собой небольшие залежи. Ни один из рудников не принес бы прибыли в двадцатом веке — то есть в том случае, если запасы велики, а транспорт дешев. Незначительные залежи различных руд — обычное дело для Европы. Конраду просто повезло, что минералы оказались так близко друг от друга. В любом случае прекрати вмешиваться.
Он нажал на «старт».
ГЛАВА 16
Мы с паном Владимиром только закончили еще одну трехчасовую утомительную тренировку, в течение которой я пытался научиться попадать копьем в столб с мишенью — старым фанерным щитом с небольшим отверстием посредине. Клей здесь использовали далеко не того качества, как в двадцатом веке, поэтому тонкие полоски дерева уже начинали расслаиваться. Пластинки стояли друг к другу скорее под углом в шестьдесят, чем в положенные девяносто градусов.
Щит крепился к одному концу креста, установленного на движущемся основании. На другом конце висел тяжеленный мешок с песком. Вы атакуете пугало на полном скаку и пытаетесь угодить копьем в дырку. Если промажете, как это обычно случалось со мной, то наверняка ударите в щит, крест повернется, и мешок с песком стукнет вас прямо по затылку. Результатом скорее всего будет стремительное падение с лошади.
Пан Владимир, однако, посчитал подобное устройство недостойным мужчины. Он собирался заменить мешок с песком здоровенным булыжником.
Я был просто не в состоянии освоить копье. После двух недель постоянных тренировок, получив массу ушибов и неприятных впечатлений, я не продвинулся в обучении ни на йоту.
— Я начинаю терять надежду, пан Конрад. Боюсь, вы никогда не обучитесь хорошо владеть копьем… Однако все не настолько плохо. Смерть приходит к каждому — рано или поздно. Ваша по крайней мере посетит вас в славной битве, в окружении друзей. Мы устроим вам грандиозные похороны, и я лично буду зажигать за вас свечку в церкви на Рождество и Пасху.
И он не шутил.
Делу вовсе не помогало то, что сам пан Владимир ни разу не промазал мимо нужной дырки своим копьем. Предполагалось, что он станет обучать меня своему искусству, но на самом деле он просто не понимал, как кто-нибудь может промазать мимо такой легкой мишени. Он попадал в отверстие даже сбоку! То есть поворачивал чучело под прямым углом к обычной позиции, скакал к цели галопом, а потом, пролетая мимо в трех ярдах, выбрасывал копье вбок, и оно неизменно поражало цель.
Становилось очевидно, что если я хочу одержать победу в предстоящей схватке, мне понадобится что-то особенное — специальное оружие, или нестандартная тактика, или посторонняя помощь. Желательно, конечно, все вместе. И сразу.
— Пан Владимир, давайте заново вспомним правила. Вы говорили, что существует правило «вооружи себя сам». Что, если я принесу с собой пушку?
— Что такое пушка, пан Конрад?
— Это трудновато объяснить… Ну, ладно. Что, если я, как и Тадеуш, стану лучником?
— Лук — не рыцарское оружие. Ни один истинный опоясанный рыцарь не станет использовать его в честном поединке. Лук — для женщин и крестьян.
— Почему это? Довольно странное предубеждение.
— Если бы лук использовали в сражениях, как бы мы узнали, кто кого убил? Какая уж тут слава — выйти на поле и тотчас пасть от стрелы? Лучшие воины начнут погибать наравне с худшими! Какая ужасная ситуация! Нет. Настоящий рыцарь никогда не возьмет в руки лук или требушет, или что-то подобное.
— Значит, тяжелая артиллерия вне игры?
— Конечно, пан Конрад.
— Думаю, о пушках тогда не может быть и речи. Хотя, наверное, мне и не удалось бы за такое короткое время изготовить порох… А как насчет брони? Я заметил, что рыцари никогда не защищают железом своих лошадей.
— В этом нет никакого смысла. Атаковать коня противника означает обречь себя на проигрыш. Во время поединка четверо арбалетчиков будут пристально наблюдать за его ходом, чтобы мгновенно убить любого, нарушившего правила.
— Об этом я не подумал. Как насчет оружия? Я могу драться своим мечом, вместо того, тяжелого, что используете вы, ребята, не так ли?
— Ваш собственный меч подойдет, так же как и ножи, булавы, топоры, молоты, вообще все, что не предполагает метание в противника. Оружие должно оставаться в вашей руке.
— А кольчуга? Мне обязательно надевать ее?
— Необязательно, но вы будете последним дураком, если станете сражаться в одной рубашке. Вам также следовало бы заказать броню.
— Броню?
— Да, я как раз собирался вам сказать о ней, но времени еще достаточно. Это что-то вроде кожаной рубахи с вшитыми в нее железными полосами. Ее носят или под кольчугой, или поверх нее. Вам также понадобится большой шлем. Его надевают поверх обычного и не снимают первые несколько раундов, пока не сломаются копья. Потом, если дело дойдет до сражения на мечах, можно верхний шлем снять, чтобы лучше видеть.
— Значит, в какой броне я бы ни явился, все будет считаться законным?
— Абсолютно законным. Но надеюсь, вы не планируете надеть нечто чертовски тяжелое. Если ваши движения замедлятся, это будет стоить вам удара в глазную прорезь в шлеме.
— Я собираюсь сделать броню, и притом легкую, как кольчуга.
Кузнец, которого я нанял, годился для общего ремонта железных инструментов, но мне требовался настоящий мастер. Я знал только одного подходящего человека — кузнец Ламберта, Илья. Грубый, неотесанный, буйный мужик. Однако он в совершенстве знал свое дело.
Через час я уже скакал в Окойтц.
Илья всем сердцем желал переехать в Три Стены. Похоже, он не очень ладил с новой женой, которой его наградил граф Ламберт.
— Ты ведь понимаешь, что работа временная, — объяснил я. — Я не собираюсь навечно разлучать тебя с семьей.
— По вашей комнате не носится четверо детей, когда вы пытаетесь отдохнуть. Чужих детей к тому же.
— Если ты не хотел жены с ее детьми, зачем женился?
— Таково было желание графа Ламберта. Можете сами с ним поспорить на этот счет, если вам жить надоело.
— Ну уж, извини. Это совершенно не моя проблема. Граф Ламберт с радостью одолжил мне своего кузнеца, оговорив, однако, что мне следовало найти кого-то на его место. Сезон сбора урожая в самом разгаре, и любой, кто в состоянии починить поломавшиеся инструменты, считается жизненно необходимым человеком.
Я посадил Илью позади себя на круп Анны, и мы добрались в Цешин до темноты. Там я дал Илье мешочек с деньгами и приказал нанять себе четырех помощников плюс одного кузнеца для графа Ламберта.
Он также обязался приобрести железа весом со взрослого мужчину и необходимые инструменты и доставить все в Три Стены в течение двух дней, вместе с тонной древесного угля.
Я представил кузнеца корчмарю и братьям Краковским и наказал оказывать ему посильную помощь.
В Три Стены я подоспел к рассвету, то есть как раз к началу очередной тренировки, после проведения которой похромал к своей хижине и начал вырезать небольшие листы пергамента.
У нас с девушками ушло три дня на все про все, но в конце концов мы смастерили макет полного комплекта доспехов, какие можно увидеть в музее. Все детали состояли из пергамента — с пуговицами, нашитыми в местах для заклепок.
К тому времени, как прибыл Илья с помощниками, мы подготовили ему образцы для работы. Он посчитал мою идею сумасшествием, так же как и все остальные мои задумки. Я позволил ему ругаться сколько угодно, только бы мои доспехи были готовы к сроку.
Если хорошенько подумать, лезвие — это средство концентрации энергии. Меч собирает всю силу ваших рук и скапливает ее на микроскопической площади острия. Именно поэтому тупое лезвие режет хуже. У него площадь больше.
Меч концентрирует энергию не только в пространстве, но и во времени. Чтобы размахнуться им, нужно несколько секунд, но вся энергия замаха выливается в миллисекундах столкновения: сила мгновенного удара увеличивается в сотни раз. Именно поэтому легче срубить дерево, ударяя по нему топором, а не вдавливая инструмент в древесину.
Броня — средство распределения энергии. Подкладка под сталью сжимается, растягивая энергию удара на более продолжительное время. Чем толще подкладка, тем больше времени, тем меньше чувствует удар человек.
Броня также распределяет энергию удара в пространстве. Если лезвие не может рассечь сталь, ему приходится просто давить на нее. Чем больше пластины брони, тем шире площадь, тем меньше чувствует удар плоть. Что до кольчуги, то поверхность под каждым соединением слишком мала, и хотя она в сравнении с голой кожей кажется хорошей защитой, сплошной железной пластине она и в подметки не годится.
Конечно, существуют определенные ограничения толщины подкладки и величины пластин. Вам ведь придется еще как-то двигаться.
Однако я собирался надеть панцирь, который на двести лет превзойдет кольчугу противника, и одно это могло изменить исход битвы. В сражении высокой считается та технология, которая превышает возможности вашего оппонента.
Одновременно с тренировками и изготовлением оружия в Трех Стенах не прекращалась обычная работа. Уже намечались будущие контуры замка, церкви, корчмы, амбара, ледохранилища, бани (двойной, по типу сауны) и фабрики. Теперь я мечтал о коксовальной печи и домне.
С домной придется немного подождать, но мне хотелось знать, сможем ли мы превратить уголь в кокс. Далеко не все виды угля применяются при изготовлении кокса в средневековой печи. Построить же современную коксовальную печь при всем желании мне не удастся.
Пещеру, найденную мальчишками, я собирался расширить, чтобы добывать оттуда железную руду с помощью бронзовых лопат и киркомотыг, которые уже заказал.
И мы все еще не добыли каменный уголь. Каменщики, в конце концов, настолько расстроились, что соорудили огромный костер и побросали в него весь известняковый щебень, что остался после изготовления блоков. Целую неделю подкармливали они огонь деревом и щебнем, а когда костер погас, получили гашеную известь, окись кальция. Добавь песок и воду — и получишь известковый раствор.
Когда я поинтересовался, почему они с самого начала не рассказали, как с помощью костра получают известь, они мне ответили, что я не спрашивал. Тем же вечером за ужином я произнес речь о том, как важно держать меня в курсе подобного рода вещей. Но не думаю, чтобы они слишком глубоко это восприняли. Один из работников прояснил ситуацию: они столько раз видели, как я сооружал какие-то безумные приспособления, что если мне подскажут еще парочку подобных идей, времени на нормальную работу не останется вовсе.
Когда-нибудь я научу их доверять мне.
Вскоре постройки стали принимать нормальную форму, и люди воочию увидели результаты своей работы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34