Причем холодной.
Невеселое начало.
Я проснулся серым утром и обнаружил бодрствующего пана Владимира, который до сих пор не снял доспехи. Он сидел у еле тлевшего костра со спящей Анастасией под боком.
— Ты что, не спал всю ночь? — спросил я.
— Кому-то пришлось бы этим заниматься. Здесь, на холмах, водятся дикие волки и медведи. Или еще что похуже. Я подумал, что вам предстоит тяжелый день… объяснять всем крестьянам их обязанности… Я ничем не смог бы вам помочь.
— О, спасибо, — смутился я. Я даже не подумал о безопасности.
Леса Польши двадцатого века — в основном приветливые местечки, а сама природа рассматривается как дар Божий. Большинство людей только по телевизору видят лес вместе с прелестными животными, занимающимися своими прелестными делами, пока диктор пытается заставить их выглядеть как можно более антропоморфными. Мы сидим в домах, оснащенных кондиционерами, рядом с которыми на несколько миль вокруг не сыщешь ни одного волка, медведя или ядовитой змеи. Мы гуляем по тщательно культивируемым садам и восхищаемся природой! Или выходим на улицу и проводим время на «дикой природе», ставим палатки в прекрасно подготовленных для этого местах, где есть специальные лесничие, следящие, чтобы не случилось беды.
О, все говорят о своей любви к природе, но наверняка запели бы по-другому, если бы голодные волки начали осаждать ворота их домов!
В тринадцатом же веке природа была врагом.
Природа — это волки, дикие кабаны и медведи, которые моментально убьют вас, если вы дадите им такой шанс. Природа — это холодный ветер, который превратит вас в ледышку зимой; ослепляющий зной, иссушающий вас летом; ядовитые растения и змеи, которые положат конец вашей жизни, если вы допустите неосторожность. Природа — это голод и жажда, с которыми можно бороться только непрекращающимися совместными усилиями человечества. Это просто царство дьявола.
— Ваша благодарность принята. Прикажите кому-нибудь разбудить меня, когда приготовят еду…
С этими словами пан Владимир растянулся прямо на земле и через минуту мирно захрапел, так и не сняв доспехов.
Криком я поднял всех и заставил работать, поручив Янине и Наталье выдавать инструменты.
— Это мои инструменты, — кричал я, — и они останутся моими! Однако я собираюсь раздать их некоторым из вас, и вы будете нести ответственность за них. Если потеряете, их стоимость вычтут из вашей зарплаты. Все понятно?
Судя по виду людей, они воспринимали мои слова всерьез.
Потом я начал определять задания. Одних мастеров послал за водой из старой шахты. Других — за дровами, и еще четырех человек отправил копать отхожие места. Кристину сделал ответственной за кухню, а Яшу — за строительство временных жилищ, предупредив, что если у нас не будет достаточно хижин к ночи, плотникам придется опять спать на улице.
Каменщики занялись сооружением печи для изготовления хлеба, и я сообщил, что если она не будет достаточно большой, то они не получат еды. Вскоре все бегали и выглядели очень занятыми.
Я нашел удобное местечко и уселся. Каждые десять секунд кто-нибудь подбегал с вопросом, который он, по идее, должен сам решать, но думаю, это и составляет издержки должности управляющего.
Я иногда выбирал «методом тыка» один из альтернативных вариантов. Дело в том, что когда подчиненный подходит к тебе за решением, он уже обдумал все «за» и «против» своего вопроса и пришел к выводу, что они примерно одинаковы. Если бы один или другой путь оказался очевидно лучшим, он бы почувствовал обязанность самому принять решение. А так как один вариант имеет примерно столько же шансов оказаться верным, сколько и второй, то метод тыка подходит не хуже любого другого. По крайней мере работа не останавливается. И в конечном счете тебя называют мудрецом.
Помня о переменчивом настроении графа Ламберта, я не рискнул посылать ему большие котлы, которые испортил, вырабатывая спирт. Я увез их с собой, а для ткацкой фабрики заказал новые.
Кристина приспособила их для кухни. К десяти завтрак был готов. Он состоял только из одной каши — переваренной размазни, однако питательной и утоляющей голод. А для питья имелась вода. Я подумал, что надо купить несколько молочных коров и приказать плотникам после постройки хижин сразу заняться сооружением пивоварни.
Последнее прошло без возражений.
Я забыл послать Владимиру еды, но Анастасия, конечно, об этом помнила. Юноша приподнялся, поел и захрапел снова. Приземленный парень, но честный и полезный — в определенных рамках.
Следующий прием пищи пришелся на шесть часов. Опять каша с грибами и дикими овощами. Никто не жаловался на плохую еду, что меня устраивало полностью. Несмотря на мое значительное богатство, я сомневался в своей способности прокормить шестьсот человек. Если мне придется придерживаться стандартов Ламберта, то точно ничего не получится.
Только через несколько недель я обнаружил, что люди находят питание замечательным! В первый раз в жизни у них было достаточно еды!
Запомнить имена такого количества людей не представлялось возможным, поэтому после ужина я подозвал к себе Наталью. У нее замечательный почерк, и к тому же эта девушка — одна из тех по природе аккуратных людей, из которых получаются прекрасные клерки и секретари.
— Наталья, у меня есть специальная работа для тебя. Мне нужны сведения обо всех моих людях. Заведи отдельный лист на каждого мужчину, запиши его имя, имена его родителей, бабушек и дедушек и так далее, сколько он вспомнит. Потом рядом поставь имя его жены, имена ее предков и имена их детей. Я хочу знать возраст каждого, где и когда они родились и женились, время, когда мы наняли их. И пиши помельче, мы будем добавлять информацию по ходу дела.
— Зачем вам нужно записывать все эти вещи? Если вы не знаете, почему бы просто не спросить их?
— Потому что у меня нет времени, и я все равно не запомню большую часть сведений.
— Да зачем же вообще запоминать все?
— Во-первых, для выдачи платы за работу. Откуда я буду знать, сколько должен каждому из них?
— Платите им каждый вечер, или каждую неделю, и не надо будет насиловать свою память.
— Это будет занимать слишком много времени. Им придется стоять в очереди несколько часов в день. Кроме того, я говорю о постоянных записях. Очень важно знать все о своих людях.
— Мы не можем знать все. Только Бог в небесах знает все.
Я попытался уговаривать ее и так и эдак и постоянно сталкивался с той же несокрушимой логикой. Но добиться своего можно не только с помощью логики.
— Наталья, пожалуйста, сделай это для меня.
— О, конечно, пан Конрад! Вы же знаете, для вас я сделаю все, что угодно.
Итак, Наталья стала нашим хранителем информационной базы и со временем моим личным секретарем, но она не поколебалась в своем убеждении, что ее занятие — всего лишь пустая трата пергамента. Но у нас появились записи, постоянные записи — очень важная вещь. Не так ли?
К ночи лагерь приобрел видимость упорядоченного поселения. У меня образовалась собственная палатка, сделанная из согнутых сосновых лап. Была еще одна для Владимира, и третья — для оставшихся в одиночестве дам. Я приказал сделать два отхожих места, и они предположили, что одно предназначалось для благородных, а второе — для крестьян, а не для мужчин и женщин. Но об этом спорить не приходилось.
Все остальные получили хотя бы место под крышей. Вне всякого сомнения, меня удовлетворяли наши успехи, особенно если принять во внимание, что начинали мы с кучкой оборванных и грязных людей, не спавших много ночей.
Утром я отправился с Явальдой и одним из крестьян к пану Мешко покупать продукты. Приобрел яйца, зерно, овощи и обговорил, что мои люди будут приходить три раза в неделю за провиантом. Я также стал обладателем молочной коровы, единственной выставленной на продажу, что оказалось ошибкой.
Темнота опустилась прежде, чем мы сумели загнать это глупое животное в лагерь. Более того, пришлось остановиться и выдоить молоко на землю, потому что у нас не оказалось подходящего ведра, а использовать мой шлем я не позволил. Нам еще повезло, что Явальда знала, как доить корову, потому что мы, мужчины, понятия об этом не имели. Я даже не представлял, почему животное мычало и отказывалось двигаться с места.
Прелести сельской жизни.
К концу следующего дня была построена настоящая, хоть и немного неопрятная, деревня. Кузнец вполне обустроился и уже делал обода для бочек в пивоварне, а каменщики обтесывали огромные жернова, которые будут таскать два мула. Плотники занимались строительством ульев. Появилось по хижине для каждой семьи, и все необходимые подсобные помещения для хранения продуктов, приготовления пищи и ее приема. У нас в трапезной даже стояли столы и скамьи, сделанные из распиленных бревен, и достаточно новых плошек, ложек и мисок. Удивительно, сколько могут успеть сделать шесть сотен человек, если их правильно организовать.
Повсюду, конечно, оставались щепки и стружка — в количестве, достаточном для того, чтобы выложить дорожки: впрочем, именно для этого мы их и приспособили.
На следующий день — то есть в воскресенье — появился деревенский священник от пана Мешко и отслужил мессу под сводами трапезной.
Анна внимательно слушала мессу, потом подошла поближе. Каждый раз она проявляла все больше и больше интереса к службе и через несколько недель уже лежала, сидела или стояла на коленях рядом с верующими.
Священника это явно смущало, но он не знал, как поднять вопрос о лошади, посещающей церковь.
Это меня вполне устраивало, потому как я и сам не знал, что ему ответить.
ИНТЕРЛЮДИЯ ПЕРВАЯ
Я нажал на «стоп».
— Том, эта лошадь — одно из твоих изобретений?
— Она — разумное создание, произведенное средствами биоинженерии в моих лабораториях, если ты это имел в виду.
— Тогда с какой стати такой закоренелый атеист, как ты, создает набожное животное?
— Во-первых, Анна не есть животное в том смысле, в каком ты используешь это слово. Она разумна. Во-вторых, не я ее создавал. Такое дело требует большой команды специалистов и очень много времени. И в-третьих, для меня это такой же большой сюрприз, как и для тебя.
— Да неужели?
— Лошади вообще очень прямолинейны. Они воспринимают любое высказывание авторитетного лица, как абсолютную правду. Никто и не предполагал, что им будут намеренно лгать.
— Том, ты старый язычник!
— Я еще к тому же твой начальник и отец. Так что заткнись.
Он нажал на «старт».
ГЛАВА 6

Из дневника Конрада Шварца
Я не подумал о том, чтобы заплатить кому-либо, поэтому ни у кого не оказалось денег. Чаша для пожертвований вернулась обратно пустая. Чтобы как-то скрыть всеобщее смущение, я дал священнику денег. Возник прецедент: Конрад платит священнику.
Теперь мы могли вернуться к настоящей работе, то есть к постройке постоянных домов и разработке долины. Я поручил каменщикам и рудокопам заняться расширением старой шахты. Средневековые рудокопы делали стволы шахт такими узкими, что в них едва можно было пролезть ползком. Мне понадобилась довольно большая нора — чтобы в ней смогли работать люди и поместились насосы.
Прежде я позволял плотникам строить все, что им заблагорассудится, так как жилища задумывались как временные. Но по поводу постоянных домов у меня имелись определенные идеи.
Долина представляла собой ровную площадку диаметром в километр, окруженную пологими склонами, которые кверху становились крутыми. Единственный выход находился между двумя утесами, расстояние между которыми составляло около двухсот ярдов. Очевидным решением было построить замок в середине долины и оборонительную стену между скалами, высотой примерно в шесть этажей. Все это придется делать из дерева, что могло защитить от диких зверей и воров, но не от монголов. Однако утесы возвышались более чем на двести метров, а уровень грунта значительно опускался вниз там, где они расходились. Мы могли бы начать строиться сейчас в самой низине, а затем возвести стену, или несколько стен, более высоких и из камня.
Я знал, что у нас есть уголь и известняк, что означало следующее: мы можем создать известковый раствор даже при существующих технологиях. Более того, я не сомневался, что нам удастся при помощи глины и песка при очень высоких температурах изготовить цемент — а значит, и бетон!
Достаточное количество бетона остановит кого угодно.
Долина заросла огромными деревьями. О, ничего подобного вы не найдете на западном побережье Америки: каждое второе из них имело более двух ярдов в обхвате. По понятным причинам, в то время в Польше росло великое множество таких деревьев.
Свалить такого монстра только с помощью топоров очень трудно. К тому же когда дерево окажется на земле, его сложно будет передвинуть с места на место без помощи машин. Типичной для того времени маленькой группе лесорубов такая задача не под силу.
И потом, что прикажете с ним делать? Средневековые поляки делали доски, распиливая бревна и идеально подгоняя друг к другу получившиеся куски дерева. Такие шутки не пройдут с бревном, которое обгоняет по размеру ваш рост.
Многие века они срубали маленькие деревца, а гигантов оставляли в покое.
Я приказал изготовить дюжину стальных продольных и поперечных пил: некоторые из них должны были иметь по четыре ярда в ширину. Древесины у нас оказалось много, но вот скреплять ее оказалось нечем. Гвозди стоили абсурдно дорого. Однако чем больше части, тем меньше потребуется гвоздей. По моим планам, полы, двери и ставни предстояло сделать из цельных кусков дерева в ярд шириной, а внешние стены — шириной в ярд и толщиной в пол-ярда, не считая оставленной на бревнах коры. Хорошая теплоизоляция и защита от всего, кроме огня.
Постепенно я начинал жалеть, что настоял на таком плане. Не имея никакого опыта строительства, я и не представлял, насколько может сжаться большой кусок зеленого дерева. Каждую зиму стены приходилось конопатить, и не думаю, чтобы хоть одна дверь оставалась в правильном положении.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34