Вы же знаете, как она с нею носится.
- Мне все равно, как она с нею носится, - возразила мисс Хонивуд, нажимая на рукоятку насоса и выпуская струю темной жидкости.
- Но я ж просто хотел посмотреть внутрь, на портреты глянуть. Это личное дело, сами понимаете. - Говоривший подчеркнул эту мысль, приложив ладонь к груди. - Я решил, она уснула. Подумал, что гляну на картинки, покуда она дремлет у огня. Я и понятия не имел, что она проснется и подымет шум!
- Говорю вам, Джек, мне это безразлично. Совершенно очевидно, что вам нельзя доверять, и нечего ходить вокруг да около. Бедная старушка от страха одной ногой в могиле; ей почудилось, что ее грабят. Грабят - и где? В моем почтенном заведении! Бедная старушка, у нее ничего-то в мире не осталось, кроме поблекших воспоминаний и крохотной безделушки, от которой, - здесь хозяйка "Пеликана" бросила на собеседника многозначительный взгляд, посторонним лучше держать руки подальше.
- Как-то раз мне почти удалось разглядеть, что там, пока она любовалась на портретики - ну, как это у нее водится, - храбро продолжал Рябой. - Я стоял у ней за спиной, вон там; и мне показалось, я узнал лицо того парня. Я ее бог знает сколько раз просил: "Салли, могу я глянуть в этот ваш маленький медальончик, всего лишь на минутку?" А она всегда отвечала мне: "Нет, сэр" - как и всем остальным, и замыкалась, будто моллюск. Мне только надо было проверить, узнаю ли я это лицо, вот и все. Я же повторяю, это личное дело, сами понимаете!
- Меня не интересуют ваши личные дела, как вы их называете, так что и не приставайте ко мне с ними, - отвечала мисс Хонивуд. - Человека судят по поступкам. Ваш поступок говорит сам за себя. Так тому и быть. Разговор окончен.
- Мисс Молл, если бы вы взглянули на вещи с моей точки зрения...
- Меня не интересует ваша точка зрения, Джек, вот так себе на носу и зарубите. Что ясно, то ясно. Есть только белое и черное, для меня серых тонов не существует. Я не из тех сероцветных соглашателей, которые скользят по жизни, чуть что жертвуя принципами. Лично я компромиссов не признаю. Я человек черно-белый. Разговор окон...
- Но мисс Молл...
Было известно, что в крайней досаде мисс Хонивуд имела привычку выражать свое неодобрение, притрагиваясь вытянутыми пальцами обеих рук с обеих сторон к оправе очков и направляя стекла на того, кто вызвал ее недовольство, что подразумевало, будто в любой момент из ее глаз могут вырваться желтые молнии, дабы отправить обидчика на тот свет.
- Разговор, - повторила раздосадованная мисс Молл, энергично поправляя очки и нацеливая стекла на собеседника, - окончен.
Доведя до собеседника свою мысль без применения сильнодействующих средств, мисс Хонивуд вернулась к обязанностям за стойкой. Рябой, осознав тщетность дальнейших уговоров, пожал плечами, поднес к губам кружку и смешался с толпой.
В уютном закутке сбоку от огромного очага, между стеной и декоративной ширмой, стоял стол. Стена была обшита тяжелыми панелями темного дуба и оклеена обоями в узкую красно-золотую полоску. На уровне глаз полоски убегали под раму картины, на которой изображалась с поворотом в три четверти корова на лугу, увековеченная художником в момент пережевывания жвачки; сей трогательный портрет явственно был предназначен служить здоровой буколической приправой к трапезам.
Нынче вечером этот уютный уголок занимали двое уже немолодых джентльменов: один с мягкой темно-русой бородкой, кареглазый и в вишневом жилете, второй - академического вида, бодрый и чисто выбритый, с седоватой шевелюрой, коротко подстриженной и стоящей торчком наподобие щетины на щетке. Удобно расположившись в мягких креслах, поднося ко рту то трубку, то стаканы, эти двое ученых мужей коротали вечер за чтением последних известий; путеводными звездами в научных изысканиях им служили огонь в очаге и водруженные на стол свечи.
Одна из свечей почти догорела, и джентльмен со щетинистой шевелюрой аккуратно потушил огарок большим и указательным пальцем. Затем он извлек из кармана коробок спичек, зажег новую свечу и, задув спичку, бросил огарок в огонь. Его компаньон, не обращая внимания на деятельность соседа, продолжал водить взглядом по колонкам, то и дело вынимая изо рта трубку, чтобы поковырять в зубах серебряной зубочисткой.
Мимо пролетел мальчик-прислуга. Джентльмен академического вида поднял руку, пытаясь привлечь его внимание, но результата это действие не возымело. Мгновением позже мальчик пронесся обратно, уже из кухни, однако и вторая попытка оказалась безуспешной. Третья - тоже. Будучи не в силах достичь цели обычным путем, джентльмен академического вида воззвал к своему сидящему напротив собрату. Увы, укрытый за газетой как за неприступной стеной, тот остался глух к призывам компаньона.
Так случилось, что за этой маленькой пантомимой наблюдала со своего места за стойкой мисс Хонивуд. Передав бразды правления пивным краном кому-то из подчиненных, сия высокая и угловатая дама направила свои стопы прямо в уголок у очага и осведомилась о нуждах академического вида джентльмена. На его замечание, что занятой мальчик-слуга носится туда-сюда "как на пожаре", мисс Хонивуд выразила надежду, что джентльмен не имел в виду пожар у нее в доме, но также добавила, что сравнение она уяснила.
В следующую же секунду из кухни вырвался белый смерч.
- И где это вы пропадаете, Джордж Гусик? - вопросила мисс Молл, ловко ухватив за ухо пролетавшего мимо мальчугана. Несмотря на весьма профессионального вида фартук и закатанные до локтя рукава рубахи, жертва хлопающая огромными ушами, со страдальческим выражением лица - напоминала школьника, которому устроила реприманд его туго накрахмаленная классная наставница.
- Больно, мисс!
- Профессор просит чай и все к нему полагающееся, Джордж Гусик, нараспев произнесла мисс Хонивуд, складывая руки на груди и выпрямляясь в полный рост. - Или не видишь, что он зовет тебя? Ну так что же ты застыл на месте, Джордж? Принеси джентльменам чай и все прочее. И побыстрее!
Понуждаемый этим кротким укором - а также, вероятно, болью, которую причиняли костлявые пальцы, ущемившие его ухо, - мальчик исчез на кухне.
В немногих словах принеся извинения профессору, хозяйка "Пеликана" возвратилась на свое место за стойкой. Профессор снова взглянул на коллегу, сидящего напротив, и обнаружил, что тот, по-прежнему поглощенный газетой, явно не заметил разыгравшейся сценки.
Вернувшийся через несколько минут с чайными принадлежностями усердный мистер Гусик едва не был сбит с ног странной фигурой, которая, ударяясь обо всех встречных, прокладывала себе путь.
Это был костлявый субъект неопределенного возраста с пропылившейся бородой, одетый в неопрятные лохмотья, с нечистой кожей и маленькими, похожими на орехи глазками - как у лесного зверька, непривычного к свету. Его мышиного цвета волосы от природы вились самым фантастическим образом и распределялись по черепу так густо, что смахивали на руно; благодаря этому эффекту, равно как и слабым глазам, подвижному рту и выступающему вперед носу, голова субъекта до странности напоминала овечью. Подобно губам и языку, тело его также находилось в непрестанном движении: длинные руки извивались и подергивались самым неестественным образом.
- Поберегись! Поберегись, говорю! - заорал мальчишка в белом, проворно уворачиваясь, чтобы не пролить ни капли горячей воды, - и помчался дальше, прямиком к угловому столику.
- Сам пошел вон! - парировал странный субъект, суетливо размахивая руками в воздухе. Тихо хихикая себе под нос, он возвел глаза к потолку и весьма изящным движением расправил и отряхнул свой оборванный старый плащ. А затем проворно засеменил в дальний угол комнаты, где коренастый коротышка в клетчатом жилете медитировал над креветками и огромной оловянной кружкой с грогом. На столе перед посетителем сжался странный безволосый зверек, какая-то разновидность грызуна; сторонний наблюдатель с легкостью принял бы его за смятую шляпу.
Овцеголов - ибо среди прочих прозвищ расхлябанного субъекта было и такое - с нескрываемой радостью протянул сидящему грязную руку. Джентльмен в клетчатом жилете крепко ее пожал.
- Чарльз, да это, никак, вы? - воскликнул мистер Хокем. - Как поживаете, старина? Где были, что видели? Что поделывали столько времени? Уж уделите минутку-другую старому другу, сударь!
- Минутку-другую, - эхом откликнулся странный субъект, энергично закивав. - Минутку-другую. Есть у Чарли минутка-другая. - С этими словами он извлек из-под лохмотьев огромные серебряные часы, висящие на темной ленте, и с хитрющим видом вручил их погонщику мастодонтов.
Мистер Хокем вслух подивился величине часов и отменной полировке, а также похвалил их антикварный вид и витиеватые инициалы, выгравированные на крышке. Слова его дышали чистосердечной радостью и энтузиазмом - щадя чувства Овцеголова, свои подозрения касательно принадлежности часов и того способа, которым помянутая "луковица" могла попасть в руки обнищавшего мистера Чарльза Эрхарта, он оставил на потом.
Сверкающее сокровище вновь перешло из рук в руки. С видом не менее хитрым Овцеголов поднес часы к уху, словно пытаясь определить, стоят они или идут. А затем запрокинул голову и разразился диким хохотом.
- Да, часы - штучка что надо, - объявил мистер Хокем, отхлебывая грог. - Замечательная вещь, Чарльз, просто замечательная. Не иначе как по наследству вам досталась; я ведь не ошибся, нет?
Ответом ему был очередной взрыв безумного смеха; о смысле его оставалось только гадать.
- Вы за эти часики держитесь, Чарльз, - посоветовал мистер Хокем. Храните свое добро, как зеницу ока. Никому их не доверяйте, ни единой живой душе. В конце концов, Чарльз, в целом мире никому до вас дела нет, кроме вас самих, и никуда-то от этого не деться.
- Э, Чарли знает что к чему, - откликнулся Овцеголов и, по обыкновению дернувшись раз-другой, уселся на табурет рядом с другом.
- Вы, Чарльз, человек честный. Я всегда это говорил, сами знаете. Вот, хлебните-ка малость, сударь. - И, подкрепляя слова делом, мистер Хокем плеснул грога в чистую кружку и пододвинул ее приятелю.
Нимало не колеблясь, Овцеголов осушил ее одним глотком, ухмыляясь от уха до уха. Похожие на орехи глазки мигнули - напиток оказался не из слабых.
Мистер Хокем, от души рассмеявшись, добродушно похлопал собеседника по спине.
- Мой племянник Бластер все спрашивает, куда вы подевались, Чарльз, да что поделываете. Сами знаете, давненько вы к нам в гости не заглядывали. Сейчас у нас визитеров - раз-два и обчелся; пассажиры-то все к каретам переметнулись, а вскорости обратно кинутся, принимая в рассуждение ну хоть котов, и парня вроде вас нам очень недостает. Там ведь в некотором роде одиноко, на вырубках-то, зато живешь недурно и дело того стоит, уж я в этом убедился. Так вот, о чем бишь я... Мой племянник Бластер сказал мне - а он клянется памятью своей дорогой покойной матушки, что все это чистая правда, - когда он с первым светом выходит из дому задать животным корма, а они обступают его, как это у них водится, чудится ему, будто они спрашивают: "Где же Чарльз? Где же Чарльз? Бластер, ты Чарльза не видел?" Вы себе такое представляете? Я - да. Я, сударь, Бластеру верю, я ведь всю свою жизнь животинами занимаюсь и ни на минуту не усомнюсь: говорит он чистую правду и ничего, кроме правды. Так вот, чтобы нам уж не тревожиться, не будете ли вы так любезны объяснить свое отсутствие, сударь? - Последние слова мистер Хокем проговорил с напускной строгостью, одергивая и расправляя клетчатый жилет.
- Чарли, он очень-очень занят, мистер Хэтч, - с достоинством отозвался Овцеголов, сопровождая слова глубоким, исполненным жалости к себе вздохом и тихонько почмокивая губами и языком.
- Занят? Чем же занят, а, Чарльз?
- Очень занят.
- Да, но чем?
- Очень занят. Очень-очень занят. Нынче Чарли ох как некогда. Чарли пока ничего больше не скажет. Вы только Бластеру про Чарли не говорите. Не говорите Бластеру, как Чарли занят. Бластеру незачем знать.
Не успел мистер Хокем выяснить, что тот имеет в виду, как невнятный гул пронзил голос мисс Хонивуд, тут же подчинив себе внимание посетителей. Не терпящим возражений тоном мисс Молл изрекла:
- Повторю еще раз, дорогие друзья: мистера Роберта Найтингейла я в своем заведении видеть не желаю. Если кто-либо из вас однажды обнаружит мистера Роберта Найтингейла в этом доме - или на подступах к этому дому, надеюсь, вы поставите его в известность, что в "Пеликане" ему не рады.
В зале заволновались. Прошла минута, может, все две. Наконец некий усатый субъект, стоявший в толпе, неохотно стянул с головы мягкую фетровую шляпу, открывшись тем самым для всеобщего обозрения. Это был дюжий, угрюмый головорез, неряшливый и явно не в ладах с личной гигиеной.
- Мистер Роберт Найтингейл, - возвестила мисс Хонивуд, устремляя пронзительный взгляд на объект своего неодобрения. - Я вижу, Боб, вы здесь. Не рассчитывайте, что вам удастся спрятаться среди достойных людей. В моем заведении вы - нежеланный гость. И вы об этом отлично знаете, верно, Боб?
- Уж больно вы со мной суровы, мисс Молл, больно уж суровы, проворчал здоровяк, изображая почтительность, однако в его словах отчетливо слышалась нотка сарказма.
- Вы, Боб, отлично знаете, с какой стати я с вами сурова. Вы знаете, почему в моем заведении вы - нежеланный гость. Все честные люди здесь, в "Пеликане", знают, что вы такое натворили и почему вам здесь не рады. Для меня существует только черное и белое, Боб, извольте запомнить. А вот серый цвет я не жалую. Так что идите-ка восвояси, - заключила мисс Молл, воинственно складывая руки на груди и словно готовясь защищать свои владения до последнего, - ибо здесь вам не место.
- С другими вы, как со мной, небось, не обходитесь, - отозвался Боб Найтингейл, недобро сощурившись. - Со мной вы обходитесь иначе, мисс. Дурно вы со мной обходитесь. Так, как если бы я был одним из этих преступных элементов. Так я вам скажу, мисс Нахалка, - внезапно вспылил он, - я не из таковских, нет!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24