Вернувшись, удивленно сообщил:
— Там какие-то люди в форме, они извиняются за столь поздний визит и настоятельно просят вас проехать с ними.
Мысленно выругавшись, Карел спустился на первый этаж и увидел там двух буддийских монахов в черной форме СС.
Монахи учтиво поклонились, после чего отсалютовали штурмбаннфюреру по-нацистски.
— Сахиб Хорст, — произнес один из них с сильным акцентом, — простите за внезапное вторжение, но далай-лама Воталхе хочет с вами поговорить до своего отъезда в Мюнхен. Завтра утром он улетает, и у вас уже не будет возможности пообщаться.
«Странно, — подумал майор, — глава „Зеленых братьев“ настойчиво желает пообщаться, но ведь я еще не принял окончательного решения по поводу участия в тибетской экспедиции. Что ж, должно быть, это будет весьма любопытная встреча».
Еще Карел подумал, что его вполне могут раскрыть. По слухам, далай-лама обладал некими сверхчеловеческими способностями, чем снискал Уважение самого Гитлера...
Тибетский монах Воталхе появился в Берлине в начале двадцатых годов. Тогда он еще был простым монахом, но так лишь казалось со стороны. Те, кто знал этого человека поближе, понимали, что имеют дело с одним из «тайных посвященных».
В узких кругах он сразу же получил прозвище «Человек в зеленых перчатках». Эти самые перчатки были неотъемлемым атрибутом Воталхе. Говорили, что он никогда их не снимал.
Еще многие понимали, что перчатки — знак принадлежности к высшей касте Лхасы и с этим человеком следует считаться.
По национальности Воталхе был индус, что в принципе не имело особого значения.
Появившись в Берлине, он сразу же переходит к активным действиям, на удивление точно предсказывая события, например, количество нацистских депутатов, прошедших на выборах в рейхстаг. Причем все так называемые предсказания тибетского гостя печатались в периодической прессе.
Неплохой ход.
На него тут же обращают внимание высшие нацистские круги.
Проходит полгода, и вот уже Воталхе регулярно принимает у себя сам Гитлер, не устоявший перед обаянием ясновидящего монаха. Мудрец предсказывает фюреру колоссальные победы, но при этом ловко умалчивает о конце.
За несколько лет до прихода нацистов к власти, еще в 1926 году, в Берлине и Мюнхене поселяется небольшая колония тибетцев, впоследствии превратившаяся в тайное оккультное общество «Зеленых братьев».
Гости с Востока действительно предвидели многое.
Позднее, когда нацисты наконец пришли к власти, Гитлер и Гиммлер не делают ни одного серьезного политического или военного шага, не проконсультировавшись прежде с тибетским другом.
Советская нейроразведка давно уже присматривалась к экзотическому советнику Третьего рейха, но подобраться близко не удавалось.
Защита тибетцев была значительно сильнее оккультных приемов «Анненэрбе», а их пси-энергия по сей день оставалась абсолютно непробиваемой не только для легкого поверхностного зондирования.
После того как погибло несколько нейроразведчиков, тибетцев решили оставить в покое.
Но одно удалось установить точно. Воталхе владел некими ключами, открывающими дверь в царство Агарти. Эта дверь якобы находилась в Гималаях и являлась астральным окном связи с внеземными силами.
Шестнадцатый отдел подозревал, что тибетцы имеют свою «Лестницу Иакова» удобный коридор между соседними мирами. В их лице перед православной Россией вставал действительно могучий противник, но время открытой схватки пока что не пришло...
— Хорошо, — ответил Карел, — я только отдам некоторые распоряжения слугам.
Монахи остались в холле, а майор вернулся на второй этаж и проинструктировал Ульриха по поводу машины:
— Как только ремонтники привезут ее сюда, поставь автомобиль в гараж и проверь заднее левое колесо, прежде чем платить...
— Не беспокойтесь, герр Хорст, я за всем прослежу.
Снова спустившись на первый этаж, штурмбаннфюрер позволил монахам проводить себя к машине, великолепному белому «роллс-ройсу». Сразу было видно, далай-ламе не чужда традиционная восточная роскошь.
Через четверть часа машина затормозила у особняка главы «Зеленых братьев».
Воталхе лично вышел встретить ночного гостя, чем заранее подчеркнул его значимость.
«Интересно, раскроет он меня или нет? — с азартом бывалого разведчика подумал Карел. — Или ему будет выгоднее промолчать? Что ж, вполне в восточном духе. Бойся гнева терпеливого человека... »
Далай-лама был облачен отнюдь не в эсэсовскую форму, а просторный белоснежный балахон.
Он провел штурмбаннфюрера в залитую светом приемную, предложив удобное кресло, сам же Воталхе уселся на ярко-оранжевую циновку на небольшом возвышении.
Возраст тибетца было сложно определить, на вид где-то около пятидесяти, но с таким же успехом ему могло быть и за семь десятков. На Востоке мудрецы умели прятаться за ширмой вечности, однако даже это не спасало их от неминуемой смерти, уравнивающей в конечном счете всех.
— Еще раз извинюсь за внезапное беспокойство, сахиб Хорст, но дело слишком важно для меня. — Голос Воталхе был мягок и приятен, и, главное, ни малейшего акцента, словно тибетец с младых ногтей говорил на немецком. — До меня дошли слухи, что вы включены в состав новой экспедиции в Гималаи?
— Ну, этот вопрос еще окончательно не решен, — замялся Карел, несколько неуютно чувствуя себя в этом роскошном дворце.
— И все же, скорее всего, вы уже приняли решение.
— Да, если руководство не передумает, я буду участвовать в экспедиции.
— Оно не передумает.
«Так-так, — подумал майор, — далай-лама уже осведомлен, или, быть может, он воспользовался своим даром ясновидения? Я бы многое отдал за то, чтобы узнать, что он рассмотрел в грядущем. Чем закончится для штурмбаннфюрера Хорста экспедиция на Тибет».
— Насколько мне известно, вы — профессиональный антрополог, специалист по расовой теории.
— Да, это так, — подтвердил Карел, размышляя, не самое ли время выпустить настоящего Дитера Хорста, ибо разговор мог зайти в опасную область.
— И какие же вы проводите исследования?
Что ж, пока можно и сымпровизировать.
— Одно время я делал замер черепов казненных красных комиссаров. Выезжал на оккупированные советские территории. Мною проделан колоссальный труд...
В принципе майор говорил сейчас чистую правду, ибо был подробно знаком как с биографией штурмбаннфюрера, так и с его исследованиями.
— Скажите, к каким же выводам вы пришли? — продолжал свои неспешные расспросы далай-лама, не то из вежливости, не то из чистого любопытства. А может быть, что-то проверяя?
— Выводы неутешительны, — нехотя признался штурмбаннфюрер. — Результаты моих исследований вызвали сильное недовольство рейхсфюрера Гиммлера. Мне запретили публиковать мои научные дневники.
— Но почему, сахиб Хорст? Что же вы такое выяснили, работая на оккупированных восточноевропейских территориях?
— Замеры черепов русских делались по давно отработанным нами методикам. Согласно исследованиям, оказалось, что процент арийского населения в Советской России существенно выше, чем в самой Германии, — со скрытым злорадством ответил Карел. — Также на меня возложили исследование уровня нравственности русского народа. Материала было предостаточно. Несколько месяцев я сводил воедино результаты медицинских обследований славянских женщин, вывезенных в Германию. Более девяноста процентов обследованных лиц женского пола от пятнадцати до двадцати лет — девственницы. Теперь вы понимаете, почему мои дальнейшие разработки этих вопросов запретили?
Далай-лама задумчиво смотрел куда-то поверх головы штурмбаннфюрера.
Внезапно по его смуглому лицу пробежала едва уловимая тень печали, и он медленно продекламировал:
Когда постыла мне мирская суета,
и я на склонах Латши Кханг искал уединенья,
тогда Земля и небо сговорились
и бурю-вестника послали мне в союз.
Воды и воздуха стихии, с грядою мрачных туч
вступив в боренье,
Луну и Солнце поглотили...
Стихотворение можно было понимать двояко. Но Карел решил, что Воталхе весьма поэтично предсказал скорый крах Третьего рейха.
Очень хотелось, чтобы это было правдой, однако следить за мыслями тибетского мудреца — пустая трата времени. Читать меж строк майор никогда не умел.
— Мои слова удивили вас? — чуть погодя, поинтересовался далай-лама.
— Скорее встревожили.
— Что ж, похоже, я не ошибся в вас. Вы тот самый человек, который сможет все изменить... Вы вообще в курсе, что искали последние две экспедиции?
— Меня еще не успели подробно ввести в курс дела.
— Они искали Титарапари, легендарный Проклятый Вавилон, — пояснил Воталхе. — Страшное место, там расположен вход в Шамбалу. Я отговаривал руководство от этой затеи, но меня не послушали. Впрочем, как всегда.
— Вы считаете, что мифическая Шамбала действительно существует? — осторожно спросил Карел.
Далай-лама загадочно улыбнулся.
— Я открою вам маленькую тайну, но вы, скорее всего, сейчас мне не поверите. Что ж, время и только время убедит вас в этом. Шамбала не просто существует, МЫ ВСЕ В НЕЙ ЖИВЕМ...
Совершенно потрясенный майор смотрел на улыбающегося мудреца, с трудом осознавая смысл произнесенных слов.
Кто он? Кто скрывается под личиной тибетского мудреца? Друг или враг?
— Вот видите, вы мне не верите... — с глубокой скорбью вздохнул Воталхе. — Никто никогда не верит...
... Издавна существовала завораживающая сказка о том, что 30 — 40 веков назад в районе пустыни Гоби процветала великая цивилизация, но во время некой природной катастрофы погибли почти все ее представители.
А те немногие, кому удалось уцелеть, ушли в гималайские пещеры и там разделились на две группы. Одни назвали свою страну Агарти, и она стала центром мирового добра. Здесь древние мудрецы предавались созерцанию и старались не вмешиваться в земные дела. Вторые основали страну Шамбалу — центр могущества и насилия, управляющий миром, хранилище разрушительных неведомых сил, доступных лишь посвященным...
12
Большая черная птица описала круг над западной частью Берлина и медленно стала снижаться.
Нужную улицу она отыскала без труда, отлично зная карту столицы Тысячелетнего рейха.
Один из стоящих у газетного киоска эсэсовцев с интересом взглянул на небо, заметив промелькнувший черный силуэт.
— Эй, Йозеф, что ты там увидел? Английский бомбардировщик?
Эсэсовец обернулся, хмуро поглядев на улыбающегося приятеля:
— Это был тотенфогель.
Приятель помрачнел:
— Опять кого-то из наших убили. Ведь фюрер обещал, что с фронтов будут отозваны все живые...
— Тише, болван, не так громко, — зашипел Йозеф, оглядываясь на идущего по противоположной стороне улицы офицера. — А откуда «бессмертные» берутся, ты подумал?
— Так ведь...
— Вот тебе и «так ведь», если русские не убьют, так заградительные отряды постараются...
Тем временем черная птица искала нужный дом, зорко вглядываясь в здания внизу.
Вот она еще больше снизилась, подлетела к окну пятого этажа и, зависнув в воздухе, заскребла когтями по стеклу.
В комнате появилась бледная хрупкая женщина. Руки у нее дрожали, и открыть закрытое на зиму окно она смогла не сразу. Наконец шпингалеты поддались, и в комнату ворвался колкий морозный ветер.
Птица запрыгнула на подоконник и, угрожающе расставив крылья, пронзительно закричала.
Женщина испуганно отпрянула в сторону, и тут началось превращение.
Выросшая прямо из пола черная воронка полностью поглотила бьющую крыльями птицу.
Пространство у окна на несколько секунд искривилось, и вот уже посреди комнаты стоит высокий смуглый солдат в черной эсэсовской форме тотенфогеля.
— Вестник смерти, шарфюрер Вульф Хофман, — четко представился он и, раскрыв планшет, быстро пробежал глазами заполненный бланк. — Вы, Мари Шветцер, жена лейтенанта Пауля Шветцера?
Мари кивнула.
— С великим прискорбием уполномочен сообщить, что ваш муж погиб двадцать четвертого января на восточногерманской границе. Погиб во имя Третьего рейха при выполнении секретного задания. За свои заслуги перед Отечеством он посмертно награжден рыцарским Железным крестом с дубовыми ветвями и мечами. Примите мои искренние соболезнования. Германия лишилась очередного героя, но его смерть не была напрасной, фюрер не забывает своих верных солдат.
С этими словами тотенфогель торжественно вручил вздрагивающей от глухих рыданий женщине коробочку с орденом и черный матовый конверт с похоронкой.
Затем солдат щелкнул каблуками и, подойдя к окну, снова обернулся черной птицей, но Мари уже не видела этого.
Положив коробочку с наградой и конверт на комод, она, зябко ежась, вернулась в гостиную, закрыла окно, все еще не осознавая, что то, чего она больше всего боялась, сегодня произошло.
Пауль больше не вернется. Никогда.
И, главное, ведь не было никаких знамений, ничто не предвещало случившейся беды.
С самого начала войны она мысленно готовила себя к тому, что однажды он не придет, навсегда оставшись за порогом их маленькой квартиры. Пыталась представить себе, как будет жить без него, но не могла.
А ведь смерть на поле боя — это так естественно. Каждый солдат Третьего рейха мечтал умереть во имя Родины и фюрера. Но Мари, как ни силилась, этого не понимала. Как же можно стремиться умереть, даже во имя чего-то важного, когда живым ты можешь сделать намного больше, чем находясь там, где наверняка ничего нет?
Присев на край кровати, она бездумно рассматривала черное птичье перо у батареи.
Вестник смерти оставил напоминание о своем недавнем присутствии.
Лучше бы она вообще не подходила к окну, ведь сразу стало ясно: Пауль мертв.
Вестник смерти вполне мог не застать Мари дома, но тогда бы он прилетал снова и снова, пока не выполнил бы свой долг.
Это Мари знала наверняка.
Она так и не притронулась ни к награде, ни к конверту, словно ворвавшееся в ее дом горе не существовало, пока она не извлечет на свет проклятую похоронку.
Мари плохо помнила, как настал вечер; кажется, она все так же неподвижно сидела на кровати, завороженно глядя на оставшееся после птицы перо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34