29 июня он отплыл в сопровождении шестнадцати испанских линейных кораблей. 7 июля, как раз когда Кейт прибыл на Менорку после бесполезного крейсерства близ Тулона, союзники прошли Гибралтар. По интересному совпадению обстоятельств, граф Сент-Винсент, видевший, как Брюи входил в пролив из Атлантики, теперь прибыл в Гибралтар на фрегате еще вовремя для того, чтобы слышать, как корабли Брюи стреляли из орудий при выходе из Средиземного моря обратно в Атлантический океан. Союзники вошли в Кадис 11 июля, на другой день после того, как Кейт отплыл в погоню за ними с Менорки. 21 июля, все еще в числе сорока кораблей, они отплыли из Кадиса, а 30-го Кейт со своей эскадрой из тридцати одного судна прошел через пролив после краткой остановки в Гибралтаре. Британцы сильно торопились и, несмотря на то, что союзники имели перед ними большое преимущество во времени, подошли к Бресту только сутками позже их, а именно 11 августа. Затем лорд Кейт ушел в Торбей. Вести о соединении французского и испанского флотов и о выходе их из Средиземного моря в Атлантический океан получены были в Англии уже раньше и снова вызвали те опасения о возможности вторжения союзников на территорию островного королевства, которые постоянно тревожили население последнего в эту эпоху. Прибытие сильной эскадры Кейта восстановило спокойствие. Но несмотря на то, что в совокупности с флотом Канала в Торбее теперь собралось уже пятьдесят шесть линейных кораблей, прошло некоторое время, прежде чем правительство решилось расстаться хотя бы с одним из них, ввиду присутствия в Бресте столь же многочисленного противника. Кейт не возвращался в Средиземное море до декабря месяца, и без него главное начальство там было вверено Нельсону.
Истинная цель описанного крейсерства французов, которое вследствие плохой подготовки к своему делу офицеров и матросов было предприятием столько же рискованным по замыслу, сколько и бесплодным по результатам, не выяснена в точности и до сих пор. Это, вероятно, следует приписать тому факту, что Директория и сама-то неясно представляла себе, что мог сделать ее флот, а также и тому, что Брюи, вследствие близкого знакомства со взглядами правительства, имел почти неограниченные полномочия. Можно однако думать, что первой целью французов, как по значению, так и в порядке действий, было соединение с испанцами в Кадисе, но этому воспрепятствовали эскадра Кейта и недоверие Брюи к искусству французских судовых командиров. Затем Брюи мог бы воспользоваться открывавшейся вследствие разброски Средиземноморских сил Англии благоприятной возможностью для наступательных действий, но он пренебрег ею ради того, чтобы идти в Тулон, куда направился, по-видимому, без колебаний. «Брестской эскадре предстояла игра у Мальты и Сицилии с такой выгодной для нее ставкой, – писал Сент-Винсент первому лорду Адмиралтейства, – что я дрожал за участь наших кораблей там и за последний из этих островов. Ваши соображения о том, что операции ее сосредоточатся на Генуэзском побережье, оказались более верными». Фактически это было так, но с военной точки зрения замечания Сент-Винсента были достаточно обоснованы, и действия французов можно объяснить только их недоверием к своему флоту или же традиционной политикой, которой следовали все правительства Франции, – республиканское, королевское и императорское – в силу которой возможность попытки уничтожения неприятельских кораблей приносилась в жертву «конечным целям». Невероятным кажется предположение, чтобы в задачу Брюи входила выручка Бонапарта в Египте или доставка туда подкреплений, хотя Сент-Винсент и Нельсон допускали его, и последний сообразовался с ним в своих действиях. Впрочем, Тьер находит, что крейсерство Брюи нельзя объяснить какими-либо другими задачами, но однако не подтверждает этого фактически. Директория не особенно благоволила к этому генералу и не спешила отправлять к нему войска или сколько-нибудь значительные припасы. Уничтожение же разбросанных отрядов Нельсона, а также вполне возможное снабжение блокированной Мальты всем необходимым представляли цель, весьма достойную риска, на достижение которой притом можно было рассчитывать с большой вероятностью. Заслуживает внимания факт, что Нельсон впервые узнал о приближении Брюи 12 мая, когда был в Палермо, а 14-го числа французский адмирал уже вошел в Тулон. Между тем расстояние от Гибралтара до Тулона всего на сто пятьдесят миль менее, чем от Гибралтара до Палермо. Нельсон не мог бы успеть вовремя собрать свои корабли для того, чтобы противопоставить противнику их соединенную силу; да даже если бы он и мог сделать это, то все-таки под его флагом не собралось бы более десяти или двенадцати кораблей против двадцати четырех неприятельских. В конце концов предприятие Брюи, хотя и смелое по замыслу и энергичное по выполнению, имело только тот результат, что вместе с возвращением во Францию Брестской эскадры пришли туда и шестнадцать испанских кораблей как бы в залог продления союза с Испанией, становившегося шатким под влиянием неудачных для Директории событий 1799 года. Весьма возможно, что в достижении этого и состояла главная цель Директории. Если это так, то плавание Брюи имело скорее политический, чем военный характер, и в таком случае все это крейсерство, – которое могло бы иметь результатом противопоставление сосредоточенных сил силам разбросанным, – остается для нас только внушительным примером того, что могло быть сделано, но сделано не было. «Вы, – писал Нельсон Сент-Винсенту спустя четыре года, – знаете, что Брюи мог сделать, если бы он только исполнил свой долг». «Крейсерство адмирала Брюи, – говорит капитан Шевалье, – было хорошо задумано, но не удалось, как вследствие слабости наших союзников, так и вследствие неопытности наших офицеров и команд… Единственным результатом этой кампании было то, что испанскую эскадру привели в Брест в залог очень шаткого в то время союза. Нельзя иметь никаких иллюзий относительно степени производительности действий нашего флота у побережья Италии. Отряд фрегатов сделал бы столько же».
Образ действий британских адмиралов в Средиземном море, поставленных не по своей вине в столь невыгодное положение, стоит обсуждения. Разброс сил британцев, вполне целесообразный и отвечавший наличным условиям до прибытия эскадры адмирала Брюи, потребовал после этого прибытия замены его сосредоточением сил и, следовательно, оставления британскими кораблями некоторых позиций. Первым шагом Сент-Винсента было приказать Нельсону сосредоточить свои силы в соседстве с Сицилией; сам же он в то же время отозвал от Кадиса эскадру Кейта для соединения ее с кораблями Дакворта у Менорки. По исполнении этого силы британцев сгруппировались бы в две эскадры: одна, из двадцати линейных кораблей, – на западе у Менорки, а другая, из пятнадцати или шестнадцати кораблей – у западной оконечности Сицилии, в расстоянии четырехсот миль от первой, с целью закрыть проход к Мальте и Александрии. Меньшая из этих эскадр, по-видимому, подвергалась большей опасности; но независимо от того, что она значительно превосходила французскую эскадру по своей боевой силе, следует помнить еще, что Сент-Винсент сейчас же по прибытии на Менорку узнал, что встреча с французами не грозит Нельсону непосредственно, так как те уже прошли мимо него и направились в Тулон. Поэтому, крейсируя близ мыса Сан-Себастьян для предупреждения соединения французов с испанцами, Сент-Винсент не терял ни на минуту связи с Меноркой, отстоявшей только на сто миль от него. В то же время он был сам не дальше от Нельсона, чем французы в Тулоне, пошли ли бы они оттуда по западную или по восточную сторону Корсики – безразлично. Находясь всего в ста двадцати милях от Тулона и в таком положении, что попутный для французов ветер был бы в то же время попутным и для его разведчиков, Сент-Винсент мог надеяться догнать противника, если недостаточно вовремя для того, чтобы спасти Нельсона, то во всяком случае достаточно своевременно для того, чтобы застигнуть французов, пока они не успели бы еще оправиться после сражения настолько, чтобы выдержать затем бой и с ним. Несомненно, он рассуждал так же, как впоследствии Нельсон в своем письме к министерству перед Трафальгарской битвой: «Я совсем не боюсь предсказать, что если бы восемнадцать кораблей Кальдера столкнулись в настоящей схватке с двадцатью семью или двадцатью восемью кораблями противника после того, как последний основательно разбил наш флот, то в этом году он уже не мог бы более вредить нам». За исключением Мальты, которая не могла бы и в течение одного только месяца прокормить двадцатитысячный экипаж французских кораблей, да которая и в остальных отношениях лишена была всяких ресурсов, французам некуда было бы укрыться, и таким образом флот их погиб бы для республики. Если бы Сент-Винсент крейсировал близ Картахены, где стояла испанская эскадра, то такая позиция его была бы выгоднее для успеха задержки там этой эскадры; но при этом он не прикрывал бы ни Менорки, ни Нельсона от атаки французов, так как и эскадра последнего, и упомянутый остров были ближе к Тулону, чем к Картахене. Кроме того, так как Картахена на триста миль дальше от Тулона, чем мыс Сан-Себастьян, то британским разведочным судам пришлось бы пройти все это лишнее расстояние до встречи со своим адмиралом у Картахены, который здесь был бы дальше, чем в случае крейсерства у упомянутого мыса, от пунктов, где сосредоточивались его главные интересы. Как только Сент-Винсент узнал, что французы пошли на восток от Тулона, он, не стесняясь уже никакими соображениями относительно испанцев, послал Нельсону подкрепление из четырех кораблей, увеличив таким образом численность его эскадры до шестнадцати британских против двадцати четырех французских, нападения которых опасался.
Именно в течение недели, последовавшей за посылкой упомянутого отряда к Нельсону, Сент-Винсент покинул флот, а Кейт сделал то ошибочное движение, которое подверглось столь строгому осуждению. Автор настоящего труда, по сопоставлении всех имевшихся в его распоряжении источников, полагает, что Кейт сделал этот шаг совершенно независимо от специальных приказаний Сент-Винсента, согласно которым будто бы поступал. Он действовал отчасти на основании общих приказаний, полученных им до передачи ему графом командования, а отчасти согласно собственным взглядам на обстановку. Последние, по-видимому, не сходились со взглядами Сент-Винсента, старавшегося всего более о том, чтобы разбить неприятельский флот; у Кейта же преобладало опасение потерять Менорку. Это-то опасение и побудило его уклониться от исполнения приказания крейсировать близ бухты Розас, точно так же, как заставило его немного позднее в двух случаях приказать Нельсону отрядить для ее защиты часть своих кораблей, что последний отказался исполнить – с сомнительным, однако, правом на это. Положение Менорки в рассматриваемом случае весьма наглядно иллюстрирует затруднительное положение флота в том случае, когда безопасность порта, имеющего серьезное значение, опирается всецело на него. Здесь поражение французского флота и защита Менорки являлись двумя, по-видимому, различными целями, одну из которых преследовал Сент-Винсент, а другую – его помощник. Первый видел наилучшую для острова защиту в поражении неприятельского флота, Кейт же подчинял последнюю цель первой. Со взглядом Сент-Винсента согласовались также и простые, но определенные воззрения Нельсона на морскую стратегию: «Я нахожу, что лучшей защитой владений его Сицилийского величества была бы постановка моей эскадры лицом к лицу с французской». Кейт, с другой стороны, в письме, написанном немного позднее, почти патетически высказывает свои затруднения, являвшиеся следствием его менее правильного стратегического взгляда. «Чрезвычайно досадно, что я не могу найти нигде этих бродяг и что я так связан в своих движениях этим беззащитным островом». Целесообразно, чтобы каждый порт был в состоянии держаться против неприятеля совершенно не зависимо от флота большее или меньшее время, смотря по степени его значения. Тогда флот будет иметь возможность развить всю свою силу и воспользоваться своей подвижностью без всяких соображений о нуждах порта; пока последний в безопасности, он может уйти куда угодно. Флот составляет лучшую береговую оборону не потому, что он исключает безусловно необходимость укреплений, а потому, что поражение неприятельского флота надежнее всех других способов обороны.
После тщетной погони за адмиралом Брюи, лорд Кейт привел свой флот в Торбей 17 августа. 18-го числа того же месяца граф Сент-Винсент сошел на берег в Портсмуте, формально оставив, таким образом, пост главнокомандующего Средиземноморскими силами, который он занимал в течение трех лет и девяти месяцев. Через четыре дня после этого, 22 августа 1799 года, Бонапарт тайно сел на фрегат в Александрии для возвращения во Францию.
После Сирийской кампании французская армия снова вошла в Каир 14 июня. 11 июля сэр Сидней Смит с двумя кораблями стал на якорь в Абукирской бухте в сопровождении турецкого флота (или сопровождая его), состоявшего из тридцати линейных кораблей и сотни других судов – фрегатов и транспортов. На транспортах было, по одним сведениям, десять тысяч, а по другим – тридцать тысяч солдат. 15-го числа Бонапарт, находившийся в Каире, узнал, что атака с моря в течение благоприятного времени года, которой он опасался, состоялась. Он сейчас же приказал Дезе очистить Верхний Египет для обеспечения Каира и быстро стянул к Александрии отряды, расположенные в Нижнем Египте. Это сосредоточение войск было закончено 19-го числа, но к тому времени турки уже высадились на берег и штурмовали форт Абукир, который и пал 16-го числа. 25-го французы атаковали противника на Абукирском полуострове, и те же самые места, которые были свидетелями уничтожения эскадры Брюэса год назад, увидели теперь полное поражение магометанской армии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114