На следующий же день, 13 февраля, он посылает приказание в Тулон от имени Директории не только остановить предписанную им ранее отправку кораблей в Брест, но и разослать посыльные суда по всем направлениям для того, чтобы отозвать в Тулон все военные корабли, крейсировавшие в Средиземном море. Возвратившись в Париж, Бонапарт послал правительству письмо, с изложением всего, что следовало бы сделать к апрелю, чтобы осуществление попытки экспедиции в Англию могло быть когда-либо возможным. Это письмо заключает длинный ряд таких требований, исполнить которые мог бы только разве он сам, отдавшись при том всей душой этому делу. В заключение он говорит, что существуют только три способа нанести поражение Англии: во-первых – прямое вторжение в ее пределы; во-вторых – нападение на Ганновер и Гамбург – континентальные центры ее торговли, и, наконец, в-третьих – экспедиция в Левант.
5 марта Бонапарт представил правительству другую записку, содержащую разъяснение приготовлений, необходимых для экспедиции с целью завоевания Египта и Мальты. В тот же день Директория издала ряд декретов, утверждавших комиссию по организации береговой обороны Средиземного моря, под прикрытием которой должны были совершаться упомянутые приготовления; при этом указывались и неотложные меры.
Судам, стоявшим в Тулоне, предписывалось приготовиться к выходу в море 4 апреля. Адмиралу Брюэсу, не имевшему возможности идти в Брест за недостатком провизии, 12 февраля было приказано отправиться в Тулон. Он прибыл туда со своей эскадрой 2 апреля и был назначен начальником морской части экспедиции, состоявшей из тринадцати линейных кораблей с несколькими судами меньших размеров. Все приготовления совершались с величайшей энергией, но все-таки сильно запоздали вследствие крайнего недостатка морских припасов, провизии и денег. Еще большее затруднение представлялось в нехватке матросов. Выгоды службы на приватирах привлекли почти всех матросов республики, и большое число их попало в британские тюрьмы – печальный результат столь восхвалявшейся крейсерской войны. Истинная цель всей этой деятельности по-прежнему прикрывалась ложным предлогом вторжения в Англию, и сам Бонапарт, чтобы обмануть общественное мнение, оставался до последнего момента в Париже. По настойчивому требованию Директории испанский флот в Кадисе должен был сделать вид, что собирается скоро выйти в море с целью удержать корабли Сент-Винсента у этого порта и поддержать легко возникавшие опасения британцев, что Франция готовится к вторжению в Ирландию. Однако столь обширные мероприятия не могли не возбудить толков и подозрений. Действительные намерения Директории держались в столь непроницаемом секрете, что после того, как экспедиция уже отплыла из Тулона, командир этого порта писал морскому министру: «Я знаю о назначении эскадры не более чем знал бы, если бы она не принадлежала республике». Невозможно было скрыть очевидный факт, что Марсель, Генуя, Чивитавеккья и Корсика деятельно и поспешно готовились к большой морской экспедиции, каково бы ни было ее назначение. Ясно было поэтому, что Франция готова была на время подставить себя на море под удары Великобритании, и правительство последней решило не упускать такого случая.
В течение 1797 года ни одна британская эскадра и – за редким исключением одного или двух отдельных крейсеров – даже ни одно британское военное судно в отдельности не входили в Средиземное море. Стоянка почти всех испанских кораблей в Кадисе и большинства французских – в Бресте, как казалось, с целью вторжения в Ирландию или Англию, вызывала сосредоточение британского флота перед этими двумя портами. Это было или непосредственно, как, например, это осуществлялось эскадрой Сент-Винсента перед Кадисом, или, как это было сделано по отношению к эскадре Канала и что менее достигало цели, распределением отдельных отрядов судов не под Брестом, а на различных станциях, в надежде, что они в случае необходимости успеют вовремя собраться к упомянутому порту. Великобритания после ухода Сент-Винсента из Средиземного моря находилась в положении державы, борющейся за свое существование – так, по крайней мере, считала она сама – и вынужденной ограничить район своих действий вследствие уменьшения сил от постепенного перехода ее союзников к ее врагам. Вдобавок голландский флот в Текселе занял угрожавшее по отношению к ней положение, что вызывало необходимость держать сильную эскадру в Северном море. Наконец, ко всем затруднениям в этот несчастный для нее год прибавились еще бунты во флоте, доходившие до больших размеров. Хотя они и успокаивались то мирным путем, то суровыми мерами и силой, но то настроение команды, тот дух, который был причиной их, продолжали существовать. При таких обстоятельствах Бонапарт в 1797 году не встретил препятствия к выполнению своих планов о господстве на Средиземном море, к обеспечению за собой которого он приготовлялся вдобавок в такой тайне, что намерения его не были раскрыты неприятелем. Адмирал Брюэс ушел из Тулона в Адриатическое море, оставался там в течение нескольких месяцев и затем спокойно возвратился назад. Все менее серьезные крейсерства, а также и другие передвижения французских судов совершались беспрепятственно. Значение Корфу для выполнения планов Бонапарта до самого конца года не было разгадано британцами; намерение овладеть Мальтой, серьезно преследовавшееся адмиралом Брюэсом по внушению Бонапарта, также не было обнаружено. Толки об армии, предназначавшейся для действий против Англии, в связи с позициями, занимавшимися союзными флотами, удерживали британцев все на тех же станциях. К концу 1797 года некоторые обстоятельства, однако, облегчили положение Англии. В октябре адмирал Дункан нанес у Текселя такое решительное и полное поражение голландскому флоту, что на долгое время лишил его возможности принимать участие в военных действиях. Из пятнадцати сражавшихся с его эскадрой кораблей девять были им взяты. Если в Англии не знали печального состояния стоявшего в Бресте французского флота так точно, как оно известно было Бонапарту, то все-таки его слабость была наконец достаточно понята. В течение лета и зимы 1797 года Францией не было сделано никаких попыток к возобновлению экспедиции в Ирландию, а когда с наступлением весны 1798 года суда эскадры Канала получили возможность держаться в море соединенно, то британское правительство сочло вполне безопасным отделить часть сил ее в Средиземное море.
Сэр Горацио Нельсон отплыл из Англии 10 апреля и присоединился к стоявшему у Кадиса британскому флоту 30-го. Лорд Сент-Винсент радостно приветствовал его и немедленно послал с тремя линейными кораблями в Средиземное море наблюдать за грозными военными приготовлениями французов и, если возможно, узнать об их назначении. Нельсон отплыл для исполнения этого поручения 9 мая, накануне того дня, как Бонапарт уехал из Парижа. Задержанный по не зависевшим от него причинам в Гибралтаре, он подошел к Тулону только 17-го числа и захватил французский корвет, только что вышедший из порта; от него он получил подробные сведения о морских силах неприятеля, но о назначении их не узнал ничего. В ночь на 20-е число при сильном шторме корабль его потерял мачты и с трудом избежал постановки на мель. С большими усилиями он был отбуксирован к островам Сан-Пьетро, у южной оконечности Сардинии, где 23-го числа стал на якорь. 19-го Бонапарт отплыл с Марсельской и Тулонской дивизиями экспедиции. На пути к нему должны были присоединиться отряды из Генуи, Корсики и Чивитавеккьи; в общей сложности с ним была армия численностью от тридцати до тридцати пяти тысяч человек.
В тот самый день, как Нельсон расстался с Сент-Винсентом, 2 мая, Адмиралтейство писало последнему, что чрезвычайно важно послать двенадцать линейных кораблей в Средиземное море для противодействия военным приготовлениям французов, и что для замены этих судов посланы уже восемь кораблей из Англии. Частное письмо от первого лорда Адмиралтейства, посланное с этой же почтой, уполномочивало Сент-Винсента в случае необходимости располагать для этой цели всеми своими силами. Но при этом выражалась надежда, что достаточно будет и одного отряда. В последнем случае, при предоставлении адмиралу окончательного выбора командира, все-таки указывалось на Нельсона, как на человека, во всех отношениях отвечавшего требованиям предстоявшей задачи, хотя и бывшего моложе по службе двух других подначальных Джервису адмиралов. Последний пришел к тому же решению еще ранее. С получением же письма он немедленно отделил девять кораблей, составлявших прибрежную блокирующую эскадру, и приготовил их к отплытию сейчас же по прибытии ожидавшегося подкрепления. Соединение этого подкрепления с главной дивизией флота Сент-Винсента состоялось 24 мая вне вида порта, и ночью капитан Трубридж отплыл с упомянутой прибрежной эскадрой, причем места кораблей ее были заняты другими, одинаковой с ними окраски, чтобы в Кадисе не могло возникнуть подозрения о происшедшей замене. 7 июня Трубридж присоединился к Нельсону, и так как по пути в состав его эскадры вошли еще два корабля, то силы Нельсона возросли теперь уже до тринадцати 74-пушечных кораблей и одного 50-пушечного. Однако по весьма странной и печальной случайности фрегаты, бывшие сначала с Нельсоном, разошлись с ним в ту ночь, когда корабль его потерял мачты, и затем так и не нашли его. Трубридж привел с собой только один небольшой бриг, а так как разброс линейных кораблей нельзя было допустить, то недостаток разведочных судов серьезно вредил Нельсону во время последовавшей затем почти восьминедельной долгой и утомительной погони за неприятелем.
По выходе из Тулона Бонапарт направился Генуэзским заливом, где в ночь на 20 мая вытерпел тот же шторм, в котором корабль Нельсона потерял мачты. На следующий день к нему присоединился отряд из Генуи. Корсиканский отряд встретился с ним у южной оконечности Корсики, в то время как он держал курс на юг вдоль восточного берега этого острова и Сардинии. Отряд из Чивитавеккьи не показывался. Здесь французы в первый раз услыхали, что Нельсон находится в Средиземном море с тремя кораблями и ожидает еще десять. Бонапарт затем продолжал следовать к Мальте, которой достиг 9 июня; там он нашел отряд из Чивитавеккьи и таким образом собрал под своей командой все свои силы. Острову немедленно было предложено сдаться, и 12-го числа он, после слабых попыток сопротивления, должен был принять это предложение и сдаться на капитуляцию. 13-го французская экспедиция с ее караваном в числе четырехсот судов вошла в порт Ла-Валетта. Здесь Бонапарт оставался сколько было необходимо для того, чтобы временно обеспечить за собой вновь приобретенный остров. Затем, оставив там гарнизон из четырех тысяч человек и известив Директорию, что туда необходимо послать по меньшей мере еще четырехтысячный отряд с обильными припасами всего необходимого, 19 июня отплыл для следования уже прямо в Египет.
Эскадра Нельсона после соединения его с Трубриждем штилела в течение нескольких дней; затем с возможной поспешностью обошла северную оконечность Корсики и оттуда направилась к югу между Италией и островами. Только 14 июня близ Чивитавеккьи Нельсон получил правдоподобное известие о том, что десять дней назад французов видели у SW оконечности Сицилии и что тогда они шли на восток. До сих пор об их назначении не было известно ничего достоверного, а у Нельсона не было легких судов для разведочной службы. Сент-Винсент, передавая в своих инструкциях взгляды правительства, говорил, что неприятель «по-видимому, имеет целью атаковать Неаполь или Сицилию, или высадить войска где-либо в Испании для вторжения в Португалию, или же пройти через Гибралтар для следования в Ирландию». Все это показывает трудность преследования неприятеля в море и необходимость стеречь его с надлежащими силами близ порта, из которого он должен выйти для своих операций. По какой-то ошибке – конечно, впрочем, не Нельсона или Сент-Винсента – британская эскадра опоздала на целые две недели войти в Средиземное море. Она опоздала бы еще более, если бы средства французских портов позволяли удовлетворить настоятельным требованиям Бонапарта об ускорении снаряжения экспедиции; но шпоры мало полезны для истощенной лошади.
Однако курс на восток, при свежем NW ветре, указывал на то, что ни Испания, ни Атлантический океан не были местом назначения французской экспедиции, и Нельсон сразу решил, что она направилась к Мальте, с целью сделать этот остров базой операций против Сицилии. «Будь я, – говорил он, – флагманом флота, сопровождающего армию, предназначенную для вторжения в Сицилию, я бы сказал генералу: если можете, то завладейте Мальтой; это обеспечит не только безопасность флота и транспортов, но и ваше отступление, если бы оно оказалось необходимым. Мальта лежит на прямом пути в Сицилию». Остановившись на короткое время для сообщения с Неаполем, Нельсон 17 июня услыхал, что французы высадились на Мальте, и поспешил туда, но уже близ Мессины получил известие о ее сдаче. Это было 20-го числа, на другой день после отплытия оттуда Бонапарта в Египет; 22-го числа, на параллели мыса Пассаро – юго-восточной оконечности Сицилии, Нельсон встретил одно судно, сообщившее ему об этом отплытии и высказавшее мнение, что цель последнего – вторжение в Сицилию. Еще в Неаполе между тем ему говорили, что французы не имеют намерения напасть на какую-либо часть Неаполитанского королевства. Оставаясь в полной неизвестности и не имея фрегатов для разведок, он, взвесив все обстоятельства, заключил, что местом назначения неприятеля был Египет, и, воспользовавшись попутным ветром, под всеми парусами направился в Александрию. 28-го он пришел на вид этого порта и послал шлюпку на берег; там его уверили, что никаких французских судов поблизости не видели.
Такая неудача, преследовавшая человека, одаренного столь громадной энергией и сообразительностью, была следствием, во-первых, того, что в эскадре Нельсона не было мелких разведочных судов, а во-вторых, хитрости Бонапарта, хотя несложной, но на море совершенно достаточной, а именно – избрания им такого пути, который не прямо вел его к цели.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114