– Прошу заходить по одному. Заранее приготовьте документы, экономьте наше и свое время.
Очередь двинулась. Дверь больше не закрывалась, и было видно, как вошедший человек опустил пакет с документами в узкую щель около стойки, закрытой непрозрачным стеклом.
Передо мной стоял рыжий парень в поношенной куртке, с раскосыми, прищуренными глазами. Казалось, он едва сдерживает негодование, и я решил попытаться вызвать его на откровенность.
– Похоже, у них здесь нет служащих. Скорее всего нашу судьбу решает машина.
– Официально это запрещено. Но это не имеет значения. Каждый из тех, кто сюда приходит, получает работу.
– Так просто?
– Конечно, просто. Так же просто, как сдать свою кровь.
– Прости, друг, но я первый раз решил поискать работу в «Фениксе», здесь что-то не так?
– Говори тише, кроме динамика, здесь есть и уши, – он понизил голос почти до шепота. – Я не знаю ни одного человека, который бы вернулся из рудников «Феникса» с заработанными деньгами. Люди без следа исчезают, говорят, они возвращаются на Землю, но чтобы заработать на билет, нужно не меньше года. Мой друг поступил на работу в «Феникс» три месяца назад, и с тех пор я не могу с ним связаться.
– Если это так серьезно, зачем же ты здесь?
– Я решил выяснить, что с ним произошло, во что бы то ни стало. А эти… – Он презрительно кивнул на уже заметно уменьшившуюся очередь. – Сюда приходят только те, кому уже нечего терять. Они знают, что в «Фениксе» вместо зарплаты выдают «голубой гром».
«Голубой гром» – один из самых сильных местных наркотиков, о котором нашему отделу не было известно почти ничего, потому что земным биологам так и не удалось исследовать препарат. Он полностью разлагался уже через месяц даже в замороженных контейнерах. И встречался только здесь, на Зидре. Вторая часть моего задания состояла как раз в том, чтобы выяснить, откуда берется «голубой гром». Наши биологи утверждали, что его невозможно синтезировать. Услышав это название, я весь превратился в слух.
Но подошла очередь Криста, так звали моего нового знакомого. Никто из вошедших в здание не появился на улице. После сдачи документов и короткой беседы у стойки они все исчезали за дверьми, в глубине конторы.
– Если удастся, дождись меня после регистрации. Попробуем держаться вместе.
Крист кивнул и мрачно ответил:
– Если получится.
Вскоре он исчез за внутренними дверьми, а пару минут спустя я и сам оказался у стойки. После секундного раздумья я опустил в щель не тот первый пакет с малонадежными документами, который собирался использовать в самом начале, а второй, более серьезный. Это было одним из моих правил, доверять внезапной подсказке интуиции, и хотя задействовать последний резервный пакет надежных документов мне очень не хотелось, дальнейшее развитие событий показало, что я поступил совершенно правильно.
– Сколько времени вы налетали в «Эрлайне»?
Голос из-за стойки доносился через динамик, и было невозможно определить, разговаривает со мной компьютер или человек. Абсолютно непрозрачное стекло, плотно примыкавшее к стойке, скрывало от посетителей все, что происходило внутри. К счастью, существовали довольно простые способы отличить реакцию компьютера от человеческой, и для этого необязательно было видеть того, кто со мной говорил.
– В документах все указано.
– Отвечайте на вопрос.
– Я ответил.
– Ваш ответ не несет в себе достаточной информации.
Все стало ясно. Человек отреагировал бы совершенно иначе.
– Я налетал в «Эрлайне» пятьсот часов. Но какое это имеет значение? Вы что, собираетесь предложить мне работу пилота? У вас есть планетарные корабли?
– Пройдите в левую дверь.
Это было что-то новенькое. Все предыдущие безработные ушли через правую. Но меня вовсе не обрадовало особое отношение к моей персоне.
– Зачем? Я хочу остаться со своим другом. Вы его только что зарегистрировали.
– Мистер Градов, вам нужна работа?
– Разумеется, но вначале я хотел бы узнать, что именно вы предлагаете. Я не собираюсь устраиваться на любую подвернувшуюся работу. Специалисты моего класса на улице не валяются!
– Те, кто хочет работать в нашей компании, должны во всем подчиняться администрации. Позже вам скажут, какая работа подходит для вас лучше всего. А сейчас пройдите в правую дверь.
– А как же насчет друга?
– Забудьте о нем. Вы сможете общаться только с сотрудниками своего собственного сектора.
«Как же, – подумал я, – так я тебя и послушаюсь, проклятая машина…» Спорить с компьютером было бессмысленно. Он действовал лишь в рамках заложенной в него программы, а в случае если бы ситуация вышла за эти рамки, меня бы направили на прием к клерку компании. Я не хотел привлекать к себе внимания и все же не торопился выполнить распоряжение машины, понимая, что из этой двери обратного пути может и не быть.
Конечно, в этот момент у меня еще была возможность вернуться на улицу и начать все сначала. Но в другой конторе процедура могла повториться, а после этого посещения у них наверняка останется моя фотография, а документы вызовут излишнее внимание службы безопасности. Если я собирался поближе познакомиться с «Фениксом», удобнее всего было начинать именно отсюда, с первого посещения бюро найма. Случайные люди редко вызывают подозрение. Все же я решил проверить, есть ли у меня какой-то выбор.
– Я передумал. Верните мои документы.
– Это невозможно. Вы уже зарегистрированы. Пройдите в правую дверь, иначе к вам будет применена сила.
Неожиданно у входной двери, ведущей на улицу, с грохотом опустились металлические пуленепробиваемые жалюзи. Такие же щиты появились на окнах, и я оказался внутри наглухо запертой бронированной ловушки. У меня все еще оставалась возможность вырваться, наверняка предстоит какая-то транспортировка, а по дороге всякое случается… Но это означало полностью раскрыть себя, вновь скрываться от погони, менять личность и документы… Второй раз эксперимент с наймом может не удаться. Уже сейчас своим необычным поведением я наверняка вызвал подозрение и повышенный интерес к своей персоне со стороны службы безопасности «Феникса». Нужно было или прорываться с боем на улицу, или немедленно сменить тактику.
Вероятно, своим неожиданным отказом от найма я заставил эту чертову машину включить сигнал тревоги, и вскоре здесь появятся боевики «Феникса», только этого мне сейчас и не хватало. У меня все еще не было оружия, и никакого серьезного сопротивления я им оказать не мог, да и не хотел. Я здесь оказался вовсе не для того, чтобы устраивать заварушку. Решение, наконец, было принято, и я сам удивился искренней дрожи, появившейся в моем голосе:
– Простите меня, я не собираюсь отказываться от регистрации, я только хотел узнать, когда я смогу получить обратно свои документы?
– Вам их вернут после истечения срока контракта. Пройдите в левую дверь.
Теперь оставалось только молча повиноваться этому электронному чурбану. Скрипнув зубами от негодования и сдержав рвущиеся наружу эмоции, я пошел, куда мне было приказано.
За дверью открылся длинный узкий коридор, и, судя по щелчку автоматического замка у меня за спиной, мне здесь не слишком доверяли. И правильно делали. У меня просто руки чесались свернуть шею электронному наемщику и разнести вдребезги всю эту контору. Жаль, что длительные занятия аутотренингом не позволили эмоциям возобладать над холодным расчетом.
В конце коридора была еще одна дверь, которая любезно распахнулась при моем приближении и сразу же закрылась, как только я через нее прошел.
Неожиданно я оказался в небольшой металлической каморке и слишком поздно понял, для чего она предназначалась. Только когда у меня за спиной раздался характерный свист форсунок с усыпляющим газом, я рванулся обратно, но было уже слишком поздно.
Не знаю, сколько прошло времени, пока я был без сознания. Обычно «ленивый» газ, который я определил по специфическому запаху, прежде чем потерял сознание, отключает человека часа на два.
Проснулся я в большом и совершенно непонятном помещении, чем-то похожем на заводской цех и оранжерею одновременно. Вдоль стен зала шли длинные параллельные ленты транспортеров, между которыми размещались ящики с гидропонной инопланетной растительностью совершенно незнакомого мне вида.
От кустов с каплевидными толстыми листьями шел одуряющий аромат, напоминавший десятикратно усиленный запах земной лаванды. Запах не был бы неприятен, если бы не его совершенно оглушавшая человека интенсивность.
Я лежал на ленте транспортера, медленно двигавшейся между пахнувших лавандой кустов, и был совершенно беспомощен, потому что мои руки и ноги оказались намертво прикованы к ленте специальными зажимами. Я не мог даже как следует осмотреться. Обзор был ограничен тем пространством, которое я видел, немного приподняв голову над лентой транспортера.
Я был обнажен по пояс, куртка исчезла, однако в кармане брюк я по-прежнему ощущал тяжесть предметов, с которыми никогда не расставался и назначение которых не смог бы определить ни один посторонний человек. А это означало, что, если мне удастся освободить руки, я еще сумею постоять за себя.
Но где я? Что все это значит? Это нужно было выяснить, прежде чем что-то предпринимать.
Я не мог рассмотреть ничего, кроме однообразной панорамы кустов. Транспортер двигался медленно, то и дело останавливаясь, и невозможно было определить, что меня ждало в конце пути. Справа и слева поскрипывали ленты других транспортеров, оттуда доносились не слишком обнадеживающие звуки. Глухие человеческие стоны и бессвязные бормотания… Но это не были стоны боли, такие звуки издают люди, находящиеся в состоянии глубокого наркотического опьянения. Возможно, это был результат действия одурманивавшего запаха, распространявшегося от «лавандовых» кустов. Пока я еще сопротивлялся его воздействию, но понимал, что это не может продолжаться слишком долго. Рано или поздно я потеряю контроль над собственным сознанием и превращусь в беспомощную куклу в руках своих тюремщиков.
Необходимо было предпринять что-то немедленно, пока я еще владел своим телом и сознанием. Я чувствовал, что времени у меня оставалось минут пять, не больше.
Неожиданно запах резко уменьшился, я попал под мощную струю расположенного у потолка вентилятора. Транспортер в очередной раз остановился. Однако в этом месте в отличие от предыдущих гидропонные заросли «лавандовых» кустов расступились, освободив место небольшому столу, уставленному приборами. За ним сидела миловидная женщина в белом медицинском халате.
Я оказался перед ней настолько неожиданно, что растерялся и потерял несколько драгоценных секунд, прежде чем решил, как себя вести.
Не обращая на меня ни малейшего внимания, словно я был каким-то шимпанзе или коровой на бойне, она протянула руку и, не вставая из-за стола, приложила к моей обнаженной груди датчик медицинского прибора.
– Что все это значит? Можете вы мне объяснить, что здесь происходит?
– Не волнуйтесь, мистер Градов, все в порядке. Вы просто проходите обязательный медицинский контроль. Его проходят все, кто поступает на работу в нашу компанию.
– В наручниках?!
– Таков порядок.
Со скучающим видом она продолжала делать свое дело, переключала датчики, отщелкивала на терминале какую-то информацию… И тогда впервые я ощутил настоящий страх, страх оттого, что она не испытывала никаких эмоций, обращаясь со мной, как с животным. За этим ее скучающим видом скрывалась рутинная повседневность работы. Таких, как я, побывало здесь уже десятки или сотни. Все они задавали одинаковые вопросы, на которые ей надоело отвечать, и все они заканчивали одинаково, в конце ленты этого транспортера…
Механизм вновь включился, лента дернулась и медленно понесла меня прочь от нее, к моей собственной судьбе. Я не отрывал взгляда от лица этой юной женщины, пока заросли «лавандовых» кустов не скрыли ее от меня. Наводя порядок на своем столе, подготавливая приборы для очередной жертвы, она больше не посмотрела в мою сторону ни разу. Я перестал для нее существовать с той самой минуты, как закончилось обследование и транспортер включился вновь.
Видимо, в ее глазах я уже не представлял ни малейшей человеческой ценности. То, что ждало меня в конце ленты, было настолько окончательным, что ни мой внешний вид, ни человеческое достоинство, ни мои мужские качества – ничто уже не имело значения.
Волна холодного ужаса, которая зародилась во время медицинского обследования, теперь полностью овладела мной. Причина ее была в полной беспомощности и неизвестности того, что меня ожидало. Но понимание причины само по себе означало возможность сопротивления. Я знал, что страх лишь ухудшает мое и без того безнадежное положение, и потому сделал все необходимое, чтобы вернуть контроль над собственной психикой. «То, что порождает этот страх, находиться внутри тебя. Дай возможность своему страху развиться, дай ему наполнить всего тебя, а затем пусть он умрет, пусть рассеется внутри твоего сознания, очистив его, приготовив к борьбе…»
Хорошая формула. Нечто вроде заклинания, которому меня научил один тибетский монах. Но воздействие этих слов на психику целиком зависит от того, до какой степени удастся сосредоточиться на своем подсознании, отключив все внешние раздражители. Увы, мне это не удалось.
Транспортер вновь остановился, и на этот раз, похоже, окончательно. Здесь его гибкая лента заканчивалась, исчезая в щели на полу. Это означало, что дальше он уже последует без меня. Человеческое тело не могло пройти сквозь узкую щель. Путь окончен. Именно здесь должно произойти то, ради чего я оказался в том зале.
Все было напрасно. Мое сопротивление, бегство из машины мэрии, скитания по ночному Барнуду, сама Земля, задание, с которым меня сюда прислали, – все вдруг потеряло значение перед лицом однозначного факта. Я находился в конце пути. В конце любого пути.
В этом месте заросли кустов изменились, они стали гуще и выше, а их багряный цвет – интенсивнее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52