У меня был вид очень спешащего человека. Таких в эти утренние часы в торговых залах было немало, и мою манеру движения отличало лишь то, что время от времени я неподвижно застывал у зеркальных витрин, мгновенно запоминая лица проходящих мимо людей и сравнивая их с теми, кто окружал меня во время предыдущей остановки. Хотя повторявшихся личностей не удалось отметить, я все еще не был уверен, что мне удалось избавиться от наблюдения. Следовало провести завершающий бросок, называющийся на нашем профессиональном сленге «обратным прыжком».
Всем своим видом показывая, насколько я устал от беготни по эскалаторам, я расположился в небольшом кафе у самого выхода, которое приметил заранее, как только оказался в торговом зале. Оно подходило для «прыжка», поскольку от стойки до остановки аэробуса было не больше тридцати метров.
Крохотные вагончики общественного транспорта, передвигавшиеся на магнитной подушке, как нельзя лучше подходили для моих целей хотя бы потому, что невозможно было угадать заранее, машина какого именно маршрута подойдет к остановке.
Маршрутов было не меньше сорока, и за те несколько секунд, что оставались у пассажиров, после того как они могли увидеть на табло номер маршрута и название конечной станции, далеко не все успевали сообразить, подходит ли им этот вагон. На посадочной площадке почти каждый раз возникала толчея. Одни люди рвались к вагончику, другие, наоборот, стремились отойти от него на безопасное расстояние.
Я заказал кофе и пиццу, а затем вольготно расположился в кресле, явно приготовившись к долгому ожиданию заказа. На лице у меня появилось хорошо заметное для посторонних наблюдателей скучное выражение никуда уже не торопившегося человека. Я почти задремал. Но как только заметил сквозь прикрытые веки подходивший вагончик аэробуса, неожиданно швырнул деньги на стойку и бросился к выходу.
Меня попытались остановить, когда до вагончика оставалось всего несколько метров. Двое парней в синтетических куртках неожиданно оказались рядом. Они должны были обладать великолепной реакцией, для того чтобы успеть проделать этот фокус.
– И куда это мы так спешим? – спросил один из них, делая подсечку. Я не оперативник, но занятия фон-ху мое хобби, весьма поощряемое начальством.
Тот, кто делал подсечку, упал на край платформы, едва не свалившись вниз, второй опоздал на какую-то долю мгновения, да так и не успел довести до конца свой удар, натолкнувшись на мой защитный блок. Он отшатнулся назад, и я успел вскочить в аэробус, когда двери уже захлопывались. Это было как раз то, что нужно.
Теперь следовало проделать последнюю, завершающую стадию операции и проверить, не пропустил ли я кого-нибудь из своих преследователей внутрь машины, пока был занят схваткой с теми двумя.
Провожаемый изумленными взглядами пассажиров, которым не каждый день доводилось видеть подобную посадку, я, протиснувшись сквозь узкий проход к водителю, сказал:
– Извините, я, кажется, перепутал маршрут и сел не на тот кар. Не могли бы вы меня высадить на ближайшей станции?
– Моя первая остановка на Раменштрассе. Раньше ничего нет.
– В таком случае, сделайте для меня исключение, я опаздываю.
Хрустящая банкнота в двадцать кредосов придала моей просьбе необходимую весомость, и спустя несколько минут я уже сидел в аэротакси, летевшем в прямо противоположном направлении.
За окном мелькнула веранда кафе, которое я так неожиданно покинул десять минут назад, и, заметив среди пассажиров, ожидавших очередной вагончик, пару знакомых лиц, я злорадно усмехнулся.
Несколько раз поменяв такси, я закончил машиной с автопилотом, у которого в конце стер память о последнем маршруте. В результате я оказался на окраине китайского сектора Барнуда.
Где-то здесь обитал мой таинственный доброжелатель со своей обезьянкой, но не его я искал, понимая, что в этом огромном человеческом муравейнике найти его будет так же трудно, как и меня самого, если только сотрудники мэрии не ухитрились прицепить мне жучок. Я был предельно внимателен, однако это все равно необходимо было проверить.
Выбрав тихую улочку, которую еще не успели заполнить толпы спешивших на работу горожан, я прошел вдоль длинного ряда передвижных продовольственных лавочек на колесах. В каждой из них что-то жарилось и варилось. Длинные связки неизвестных мне овощей, приправ и подозрительных с виду насекомых, которых заворачивали в хорошо прожаренное тесто, напомнили мне, что за всей этой утренней суетой я не позавтракал, если не считать той пиццы, которую оплатил, но так и не успел съесть.
Было довольно рискованно заказывать еду в китайской передвижной харчевне, но я подумал, что ежедневно тысячи людей пользуются услугами таких лавочек, и никто из них еще не умер.
По крайней мере здесь нет следящих телеметрических глаз, которыми оборудованы все приличные кафе в этом городе. Они не только следили за тем, чтобы посетители аккуратно оплачивали свои заказы, но и фиксировали наблюдения на мнемокристаллах.
Выбрав в тележке китайца что-то, внешне похожее на тонкую прозрачную лапшу, которая и на самом деле оказалась рисовой лапшой, я уселся в глубокой тени навеса за маленьким пластиковым столиком и, пока готовилось заказанное блюдо, принялся тщательно исследовать свою одежду, не пропуская даже носков и ботинок. Трудно предположить, что кто-то ухитрится незаметно сунуть жучок тебе в ботинки – но подобную проверку следовало делать тщательно и методично.
В конце концов я обнаружил целых два жучка. Один под воротником пиджака, а второй в рукаве. Это означало, что мое местонахождение известно и позавтракать мне опять не удастся. Уничтожив жучки, я расплатился с огорченным китайским поваром, которого не смогла утешить даже двойная плата за его невостребованные труды, и вновь нырнул в толпу.
В плотном человеческом потоке у меня возникает довольно странное и порой весьма обманчивое чувство безопасности – почти безмятежности. Не знаю толком, с чем это связано, – возможно, с тем, что каждый из этих людей занят своими собственными мыслями и почти не замечает окружающих.
Я пытался разобраться, почему мои противники так сильно заинтересовались мной. Если бы дело заключалось лишь в том, что я им мешаю, они бы меня уничтожили еще в космопорту, да и позже, в мэрии, у них были для этого все возможности.
Нет, дело не в этом. Скорее всего они надеются с моей помощью задержать отправку военного корабля Федерации, не зря Л. Брове так интересовалась датами отправки.
Интересно все же, работает она на «Феникс» или на Зидре существует какая-то третья сила? Жучки окончательно убедили меня в том, что от мэрии нужно держаться подальше. Скорее всего их прицепил мистер Зеленски – у него для этого было больше возможностей и времени. В кабинете Л. Брове нас все время разделял стол, она это сделать не могла.
Хотелось бы мне знать, докладывал ли ей Зеленски о проделанной работе? Давала ли она ему подобное поручение? В конце концов это не имело большого значения. Мне лишь хотелось выяснить: почему я стараюсь оправдать эту женщину и почему мне приятно думать о ней? Неужели все дело в том, что перелет был слишком длинным, а она оказалась первой женщиной, с которой мне довелось контактировать на этой планете?
Но ведь я могу выбрать любую из этой толпы… Я знал, что благодаря постоянным тренировкам и усилиям лучших косметологов нашего отдела моя внешность производит на женщин достаточно сильное впечатление – что поделать, мужское обаяние одна из частей нашей работы. И притом совсем не маловажная часть.
Вместо того чтобы бессмысленно скитаться по городу в ожидании вечера, я мог бы приятно провести время вот с этой китаянкой, например, застывшей у витрины с драгоценностями. Что ей там так понравилось, ожерелье из жемчуга? Я мог бы купить ей целых два и при этом не потратить ни копейки из собственного кармана. Мой шеф не скупится на подобные мелкие расходы, если сотрудник хорошо справляется с заданием.
Но я не задержался у витрины, хотя, надо признать, среди метисок с примесью китайской крови встречаются удивительно красивые женщины, и эта была как раз такой. Мне нужна была Брове, и это открытие настолько удивило меня, что я замедлил шаг, стараясь разобраться в собственных чувствах.
Что ей придало такую прелесть в моих глазах? Неужели лишь связанная с ней опасность? Этого явно было недостаточно.
Существовала другая причина, заключавшаяся в ней самой. Какая-то скрытая женская привлекательность, незаметная с первого взгляда. Тем не менее встречаться с Брове в ближайшее время мне скорее всего не придется.
Про нее следовало забыть, выбросить из головы вместе с любым другим посторонним мусором, мешавшим выполнению задания. Вот только не все так просто, и мысли, несмотря на запрет, то и дело возвращались к этой женщине, возможно, как раз потому, что я запретил себе думать о ней.
Постепенно приближался вечер, и толпы на улицах Барнуда поредели.
На всех трех уровнях городских магистралей зажглись фонари, сделав город почти нереальным. С трудом их свет пробивался сквозь облака голубоватого смога, усиленного не уменьшившейся к вечеру жарой. В этой ядовитой, душной атмосфере люди не обращали друг на друга никакого внимания, а спешили как можно скорее добраться до места назначения. Это обстоятельство играло мне на руку, но, с другой стороны, вдыхая городской смог почти полный день, я чувствовал, что голова у меня раскалывается от боли.
Мне негде было укрыться. Приходилось все время передвигаться, терпеть и ждать, пока сгустится темнота. Лишь поздним вечером я решился, наконец, выйти из аэробуса на его последней остановке и погрузился в мрачные темные окраины Барнуда.


Глава 4

Свою вторую в Барнуде ночь я вновь провел на постоялом дворе. К счастью, здесь еще не перевелись эти странные убогие заведения, готовые за мизерную плату приютить любого бездомного, не спрашивая у него документов.
На рассвете следующего дня на улицах Барнуда появился совершенно другой человек. Я бы не сказал, что провел в крохотной каморке комфортабельную ночь, но она полностью принадлежала мне. На постоялом дворе не было электронных глаз, и этого оказалось достаточным, чтобы я смог изменить свою внешность.
Теперь я стал блондином с широкими скулами и прибавил в росте несколько сантиметров за счет увеличенной толщины подошвы специальных ботинок, в которых это изменение было тщательно замаскировано. Отрастил усы и сменил отпечатки пальцев.
Не спрашивайте, как мне это удалось, у агентов моего класса есть свои профессиональные тайны. Сделать это было нелегко без набора специальных приспособлений и инструментов, по-прежнему дожидавшегося меня в капсуле.
Догадаться, что в городе под этой личиной вновь появился агент федеральной службы безопасности, мог теперь только хороший телепат. К счастью для меня, на этой планете телепатов не было.
Все прочие сложности, правда, оставались, и их было больше чем достаточно. У меня по-прежнему не было постоянного пристанища и не было ни одного человека во всем этом огромном городе, на которого я мог бы полностью положиться. Барнуд не любит пришельцев. Он чувствует чужих и выдавливает их, изгоняет как постороннее тело. Я лишь скользил по его поверхности, не имея возможности соприкоснуться ни с одной из загадок, переполнявших этот город.
Так будет продолжаться до тех пор, пока я не придумаю способа расколоть его внешне непроницаемую оболочку.
Прежде всего мне необходимо проникнуть в «Феникс». В любое его учреждение. Такая большая фирма не могла обойтись без использования дешевой рабочей силы, которую представляли собой прибывающие с Земли эмигранты, и мне следовало воспользоваться этой лазейкой. По опыту предыдущих расследований я знал, что на первом этапе, пока у меня еще не было налаженных связей и людей, следовало действовать самым простым путем – официальным.
Найти бюро «Феникса» по найму рабочей силы не составило особого труда. Объявления о найме встречались в Барнуде на каждом углу. Бюро еще не открылось, но у входа уже толпились несколько подозрительных личностей, основательно заросших, в потрепанной одежде, с лихорадочным блеском в глазах. Судя по их рефлексам, блеск был вызван не голодом, а остатками вчерашних возлияний или, того хуже, – наркотиками. Чего они ждут здесь? Для чего «Фениксу» эти жалкие оборванцы?
Я знал, что к горным комбайнам класса «Дельта» допускают только настоящих специалистов. Мой внешний вид после ночи, проведенной в забегаловке постоялого двора, мало чем отличался от толпившихся у дверей людей, но все же шансов получить работу у меня было гораздо больше.
Я проверил в нагрудных карманах два пакета различных документов. Если судить по ним, то Крамов провел на Барнуде без малого год и уже успел сменить нескольких работодателей. Я знал, что эти документы не выдержат серьезной проверки, но не слишком об этом беспокоился. Во-первых, нелегальные эмигранты сплошь и рядом пользовались фальшивыми документами, во-вторых, я не претендовал на высокие должности квалифицированного персонала.
Впрочем, мой второй пакет документов мог бы выдержать любую проверку, но его я собирался использовать лишь в крайнем случае, поскольку это был мой последний спасательный круг.
Судя по объявлению, вывешенному на дверях, контора должна была открыться минут через двадцать. Меня удивило и насторожило гнетущее молчание очереди. Обычно в таких местах люди отводят душу друг перед другом. Ругают администрацию, рассказывают о своих неудачах или успехах. Здесь этого не было, претенденты на работу в «Фениксе» прятали друг от друга глаза, словно их объединяла некая постыдная тайна, словно они стояли в очереди в бордель или на прием к наркологу. Возможно, из-за этого гнетущего молчания ожидание показалось мне слишком долгим. Но наконец автоматическая дверь отъехала в сторону, и голос в динамике над нашими головами произнес:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52