Вместо этого она начала открывать оковы на его ногах, поясе, шее и наконец, когда он сильнее сжал цепь, обвивающую горло танзира, она открыла оковы на его руках.Он сбросил цепи. Выскользнул из них как змея выскальзывает из старой кожи. Тяжелое железо упало на пол и несколько плиток треснули.С железом он стряхнул с себя и плен. Она всматривалась в него, пока не мелькнуло что-то от человека, которого она когда-то знала. Слабый намек на прошлое, но ей хватило и этого. Она робко улыбнулась.– Тигр?
Я прижал Аладара к ближайшей стене и сжал кинжал, который сунула мне в руки Дел. Коснувшись острием его плотного, скрытого под тканью живота, я оскалил зубы.– Один коготь остался, танзир. Чувствуешь?Он смотрел на меня, посерев от испуга, но не сдавался. Он был слишком горд для этого.Я покосился на Дел. Говорить я почти разучился – три месяца молчания, не считая криков во сне, отучили меня двигать языком – но Дел меня понимала.– Мечи и ножи. Одежду. Все остальное. Я жду.Она убежала, оставив меня с Аладаром. Мои силы были на исходе. Я все еще слышал звон цепей, хотя они валялись в стороне. Но звон не умолкал ни на секунду. Цепи звенели непрерывно.Я жадно втянул в себя воздух и снова оскалился на Аладара.– Десятилетний мальчик. Пять лет назад. В бараках Омара. Джамайл. Похож на нее, – говорить что-то еще я не рискнул. Он не должен был почувствовать как меня трясло. Аладару ничего не стоило освободиться. Шахта вытянула из меня силу, гибкость, реакцию. Осталась только ненависть.Дикая убивающая ненависть.– Ты считаешь, что я знаю каждого раба в Джуле? – поинтересовался он.Это был довод. Но у меня был свой, и он прижимался к его животу.– Что с ним случилось?– Он чула! – зашипел Аладар. – Я покупаю их и продаю… и не слежу за каждым.Маленький кинжал нельзя было и в шутку назвать настоящим оружием, но сталь была очень острой. Она легко разрезала ткань, и я решил, что кожу она разрежет так же без проблем.– Я пропорю тебе живот, танзир. И выпущу кишки, чтобы ты мог ими удавиться.Очевидно он поверил мне. И правильно: я бы это сделал.– У меня был такой мальчик, – признался Аладар. – Я отдал его три года назад.– Кому?– Вашни, – Аладар говорил уверенно. Он еще больше побледнел.– Я подарил его вождю.Аиды.– Ты торгуешь с Вашни?Никто не вел дел с Вашни. Аладар мог и соврать.Он тяжело сглотнул.– Мне нужно было договориться с этим племенем. Мне нужны были горы, шахты, золотоносная руда, а там… там жили Вашни. Я не мог прогнать их, и я… послал им много подарков. Там были чулы, и среди них Северный мальчик. Ему было двенадцать.Возраст подходил.– Где они? – прохрипел я.– Карие глаза Аладара стали черными от гнева и ненависти.– Езжай на Юг к предгорью. Вашни найдут тебя, даже если ты этого не захочешь.Теперь я ему верил.– Имя мальчика?– Я не знаю, – рявкнул Аладар. – Ты хочешь, чтобы я знал имя каждого чулы?– Тигр, – позвала Дел.Я немного повернул голову и увидел, что она снова надела свою тунику и перевязь. Серебряная рукоять поднималась из-за левого плеча. Она держала черный бурнус, сандалии и Разящего, с ножом и перевязью. Через другую руку был перекинут белый бурнус.Дел бросила все в кучу и вытащила из ножен меч.– Одевайся, – мягко сказала она, – я присмотрю за ним.Я отошел. Дел успела заглянуть мне в лицо, когда я повернулся спиной к танзиру. Что-то в ее глазах подсказало мне, что держался я не так хорошо, как надеялся. Кинжал скользнул в мокрой от пота ладони.Дел прошла мимо меня к Аладару. Я осторожно наклонился, поднял черный бурнус и трясущимся руками прорезал дырку в шве левого плеча для рукояти Разящего. Шов разошелся. Острие меча скользнуло по пальцам, но я даже не почувствовал этого. Руки слишком загрубели.Только когда я нацепил перевязь, я с ужасом понял, что влез в нее не расстегивая пряжек. Придется делать новые дырки, чтобы перевязь стала меньше, но с этим можно было и подождать.Я с трудом надел сандалии и перекрутил завязки немыслимыми узлами. Через голову я надел бурнус, радуясь, что могу прикрыть грязную, покрытую рубцами кожу. И тут же волна слабости прошла через все тело, едва не повалив меня на пол.Я повернулся к Дел. Она не сводила с меня глаз. Я чувствовал как к лицу приливает кровь и пот покрывает все тело. Я держал Разящего в руках, но не поднимал его, чтобы убрать в ножны. Дел медленно повернулась к Аладару и воткнула ему в живот мерцающий радужными рунами клинок.– Не… – окрик застрял у меня в горле. – Аиды, женщина, я должен был убить его.Дел не ответила.– Баска… ты слышишь?Она молчала.Я открыл рот, но тут же закрыл его. Сказать было нечего. Я тупо смотрел как Дел вытаскивала клинок. Тело, обвисшее у стены, медленно соскользнуло на пол. Сквозь золото одежд и малиновую отделку проступила кровь.Дел повернулась ко мне и наконец ответила.– Я сделала это за тебя, – голос звучал тихо и искренне. – За то, что он сделал с тобой.Я не мог ее понять. Я видел как двигались мышцы под бледной кожей и понял, что у нее сошел загар. Она снова стала баской с Севера, которую я впервые увидел в кантине.И очень опасной женщиной.Мое горло с трудом пропускало звуки.– Дел… я сам за себя убиваю.Она посмотрела мне в глаза.– Не в этот раз, Тигр.Что-то дернулось у меня в груди. Судорога. Или спазмы.– Так ты убила ан-кайдина? Так напоила клинок кровью?Она дернулась как от удара. Ее лицо совсем побледнело. Неужели я настолько шокировал ее своим вопросом? Дел ведь знала, что я был посвящен во все, что случилось с ее мастером меча. Не знал я только всех причин.Или мой обвинительный тон вызвал у нее такую реакцию?– Это за тебя, – повторила она.– Неужели? – проворчал я. – А может за Дел?Она посмотрела на меч. Кровь стекала по клинку. Она заполняла руны, а капли собирались в лужицу на мозаичном полу.Ее губы изогнулись, но она не улыбнулась.Дел боролась с чувствами, которых я не понимал.– За нас обоих, – она сказала это так тихо, что я не был уверен, правильно ли разобрал слова.Три месяца врозь. Мы уже ничего не должны были друг другу. Остались позади отношения наемника и нанимателя. Все это ушло в прошлое. Теперь и Дел, и я могли идти своими дорогами.– Джамайл у Вашни, – сказал я. – Их племя живет в горах.– Я слышала.– Поедешь к ним?Губы сжались.– Да.Я кивнул.Больше я ни на что не был способен.Дел подняла с пола белый бурнус, вернула меч в ножны за левое плечо – я знал, что она вычистит его позже – и вышла из комнаты.Но перед этим она избавила тело Аладара от тяжести украшенного драгоценностями кошелька.Люблю практичных женщин. 22 Дел затащила меня в гостиницу, пользующуюся самой дурной славой в самой подозрительной части города. Мы были странной парой, и даже в этой гостинице нас провожали удивленными взглядами, пока мы поднимались по узкой лестнице на второй этаж, в крошечную комнату, которую сняла Дел. Дел приказала притащить бочку и много горячей воды. Служанка заворчала, что это не входит в ее обязанности, но Дел со всего размаху влепила ей пощечину. На темно-желтой щеке девушки заалел отпечаток ладони, а Дел, не смущаясь, пообещала хорошо заплатить золотом если Южанка поторопится, и служанка вылетела из комнаты.Я сидел на краю старой скрипящей кровати и тупо смотрел на Дел, вспоминая как спокойно она вонзила клинок в живот Аладара. За меня, сказала она. Но я уже давно привык сам убивать за себя и не мог представить, зачем было кому-то брать на себя мои обязанности. Что такого было во мне, что толкнуло Дел пойти на убийство.Нет. Скорее она убила за брата, и за все, что сама испытала во дворце Аладара.– Ты почувствуешь себя лучше, когда смоешь грязь, – сказала Дел.Бурнус скрывал мое тело, но я видел пальцы и мозолистые ладони. Ногти потрескались, обломались и сходили слоями. Медный загар побледнел, а из-за многочисленных порезов и мелких кусочков породы, въевшихся в кожу, цвет кожи почти не поддавался определению. Через всю левую руку шел едва заживший неровный шрам: из дрожащих рук умирающего человека, прикованного рядом со мной, вылетело зубило.Я вытянул руки и посмотрел на ладони. Когда-то они были мозолистыми от постоянных упражнений с мечом. Три месяца я не брал в руки золотую рукоять Разящего – слишком долгий срок для танцора.Дверь распахнулась с отчаянным скрипом. Дел отскочила в сторону, приготовившись выхватить меч, но Северному клинку не пришлось покидать ножны. Вошла служанка, а за ней невысокий толстяк. Он вкатил деревянную бочку, поставил ее в центре комнаты и ушел. Южанка начала таскать ведрами горячую воду.Дел ждала, пока бочка не наполнилась, и жестом отпустила служанку. Та кинула на меня сердитый взгляд, но сделала как было предложено. Она вышла, за ней последовала Дел.Я посмотрел на сандалии и подергал завязки. Кое-как справившись с ними, расцарапав при этом кожу, я сбросил бурнус и набедренную повязку. Потом снял перевязь и меч и забрался в горячую воду, не обращая внимания на то, что все порезы, кровоподтеки и царапины тут же напомнили о себе.Я опускался в бочку пока вода не покрыла меня до подбородка. Тогда я осторожно прилег щекой на край бочки и весь отдался теплую Мне было не до мыла, я просто отмокал. А потом заснул.…звон железа… удары молота о зубило и зубила о камень… стоны и крики спящих людей… всхлипывания умирающих…Я судорожно дернулся и проснулся. Несколько секунд я не мог понять, где нахожусь, и только солнечный свет, проходивший в комнату через щели в забитых ставнями окнах успокоил меня. Комната, не шахта. Нет горящих факелов. Нет больше темноты. Нет железа.К моей спине прикоснулась рука. Она втирала мыло в кожу пока я весь не покрылся желто-коричневой пеной. Дел мягко придержала мою голову, когда я попытался приподняться.– Нет. Я все сделаю. Расслабься.Но я не мог. Я напряженно сидел в бочке, пока она терла грязную кожу коричневым мылом. Сильными пальцами Дел разминала сведенные мышцы, массировала спину, плечи.– Расслабься, – тихо повторила она.Но я не мог.– Что этот ублюдок делал с тобой?Я почувствовал, что она пожала плечами.– Не имеет значения. Он мертв.– Баска, – я потянулся и взял ее за руку, – расскажи.– А ты мне расскажешь?Я снова оказался в шахте. Весь мир был заполнен темнотой и отчаянием. Пустота заползала во все уголки моего мозга.– Нет, – все мои силы ушли на это слово. Я не мог рассказать ей.– Побрить тебя? – спросила она, меняя тему. – И волосы надо подстричь.Я кивнул, вымыл волосы и бороду и снова кивнул.Дел отвернулась, пока я заканчивал мыться, полоскался и добирался до кровати, оставляя на полу мокрую дорожку. На кровати уже лежала новая набедренная повязка и коричневый бурнус. Я вытерся, надел набедренную повязку и сказал Дел, что она может повернуться.Она взглянула на меня и в голубых глазах мелькнуло сожаление.– Ты похудел.– Ты тоже, – я сел. – Избавь меня от этого крысиного гнезда, баска. Может меня снова будут принимать за человека.Она подстригла мне волосы, осторожно отрезала бороду. Я рассматривал ее лицо, пока она занималась моим. Кожа плотнее обтягивала кости. Три месяца Аладар держал ее взаперти – золотистый загар поблек, и если бы не побелевшие под солнцем Пенджи волосы, она была бы той же баской, которую я встретил в маленькой кантине крошечного городишка на окраине Пенджи.Но теперь я знал кто она. Не ведьма, не волшебница, хотя некоторое могли бы назвать ее так из-за яватмы и ее таинственной силы. Дел была обычной женщиной, привыкшей делать то, что нужно. Не рассуждая, возможно это или нет.Она улыбнулась. Я почувствовал, как мягкие пальцы легонько коснулись следов песчаного тигра на моем лице.– Песчаный Тигр, – сказала она и в эти слова вложила столько чувства, что больше ничего не требовалось.– Голодная?Она кивнула. Я надел бурнус, взял Разящего и мы спустились вниз.Во все, что готовили в этой гостинице добавляли перец. Не терплю его в таких количествах, но после шахты я не привередничал. Я старался только не забывать, что не должен есть намного больше той порции, к которой привык за последние месяцы. Желудок начал возмущаться, и я перешел на акиви.Дел смотрела на меня молча, потом потянулась и накрыла ладонью мою чашку.– Хватит, – сказала она мягко, но настойчиво.– Я могу пить сколько захочу.– Тигр… – она замялась. – Тебе будет плохо.– Мне будет хорошо, – поправил я, – когда я опьянею. Именно к этому я и стремлюсь.Она пытливо заглянула мне в глаза.– Зачем?Я не сомневался, то она знала зачем, но согласился объяснить.– Акиви поможет забыть.– Ты не сможешь забыть это, Тигр, как не смог забыть дни с Салсет, – она покачала головой. – В моей жизни были события, о которых я хотела бы забыть, но я не могу, и мне приходится жить с ними. Они постоянно во мне, и я привыкла к ним и расставила их по местам. Они же не должны постоянно портить мне жизнь.– Значит ты забыла о кровном долге? – я не мог ничего с собой поделать, акиви будил во мне враждебность. Я посмотрел на ее побледневшее лицо. – Как ты живешь с этим, баска?– Что ты знаешь о кровном долге, Песчаный Тигр?Я пожал плечами под коричневым шелком.– Почти ничего. Но я вспоминаю, что чувствовал чула когда своим неистовым желанием вызвал тигра из мечты, и сколько невинных жизней оборвалось из-за этого, – я вздохнул. – А есть еще другая история, об истойя, убившей ан-кайдина ради кровного клинка, – я покосился на рукоять, поднимавшуюся над ее левым плечом. – Клинок нужно было напоить кровью умелого бойца, чтобы истойя могла отомстить.– В мире есть вещи, по сравнению с которыми все остальное кажется ерундой, – спокойно сказала она.– Это эгоизм, – я отпил еще акиви. – Я видел, что ты сделала с Аладаром и теперь знаю, что ты можешь, чтобы отомстить. Убить, если считаешь нужным, – я помолчал. – Это одержимость, баска. Ты не согласна?Дел слабо улыбнулась.– Возможно, – слово было твердым как клинок Северного меча.Я поставил на стол недопитую чашку.– Я иду спать.Дел осталась. Больше она не произнесла ни слова.
В конце туннеля возникла темная фигура. Застывший свет бил ей в спину, отбрасывая резкие тени. Кто-то в черном бурнусе. В руках он держал Северный меч с серебряной рукоятью и рунами на клинке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33