Боги, так значит он действительно хотел от нее избавиться. Меня это вполне устраивало.– Кстати, за то, что она еще здесь, можешь сказать мне спасибо, Тигр. Ее еще кое-кто искал.Я резко развернулся на пороге.– Еще кое-кто?– Мужчина. Как зовут – не сказал. Высокий, темноволосый, похож на тебя. Акцент Северный, но говорит хорошо, – Мун пожал плечами. – Он сказал, что разыскивает девушку с Севера… которая носит меч.Я нахмурился.– А почему ты ее не выдал?Вконец разобиженный Мун гордо выпрямился.– Она передала мне твои слова. Не выполнить просьбу друга значит обесчестить себя.– Прости меня, – попросил я и добавил как бы невзначай: – Он еще здесь?– Переночевал и уехал. Он ничего о ней не узнал.Я хмыкнул и пошел к красному хиорту.Мун не преувеличил. Он действительно скрутил блондинку как жертвенного козла – запястья были прикручены к лодыжкам так, что она сложилась пополам. Но это была еще не самая неудобная поза, в которой Мун оставлял своих пленниц.Она была в сознании. Не скажу, что одобряю методы Муна (и его занятие, если уж быть откровенным), зато он ее не упустил. А ведь мог продать этому «кое-кому», который искал ее.– Песчаный Тигр просит придержать товар, – тихонько сказал я и она повернула голову, пытаясь меня разглядеть. Восхитительные волосы рассыпались по плечам и по ковру, на котором она лежала. Осмун сорвал с нее белый бурнус (наверное чтобы увидеть, от чего он отказывался) и на ней осталась только короткая, подпоясанная туника из мягкой кожи. Туника едва доходила до середины бедер, руки были обнажены и я понял, что блондинка была гораздо сильнее, чем мне показалось вначале. Она попыталась приподняться и под бледной кожей напряглись сильные, тренированные мышцы. Глядя на них, я поверил, что меч действительно принадлежал ей, хотя это и казалось неправдоподобным. Такие руки могли держать оружие.– Так это тебе я обязана всем этим? – поинтересовалась она.Солнечные лучи проходили сквозь тонкую малиновую ткань хиорта. Странное освещение придавало ее коже жутковатый красный оттенок, а ковер казался засохшим кровавым пятном.– Так это мне ты обязана всем этим, – охотно согласился я, – потому что иначе ты была бы уже у нового хозяина, – я вытащил нож, наклонился и перерезал веревки. Она попыталась разогнуться и сморщилась от боли. Я положил ее меч на ковер, опустился рядом и начал массировать ее плечи. Под нежной кожей чувствовались тугие мышцы.– У тебя мой меч! – она удивилась настолько, что на мои руки не обратила внимания.Я уже хотел провести массаж чуть поюжнее плеч, но передумал. Может за несколько дней плена у нее и затекли руки и ноги, но если я не ошибся в оценке ее реакции, после такой выходки у меня были бы большие неприятности. Не стоило портить с ней отношения в самом начале знакомства.– Если это действительно твой меч, – усомнился я.– Мой, – она вырвалась из кольца моих рук и вскочила, едва сдерживая стон. Мягкая кожаная туника оставляла открытыми стройные ноги. У горла туника была расшита странными руническими символами. Узор был такого же цвета, как ее глаза. Похожие символы покрывали и низ туники.– Ты вынимал меч из ножен? – она требовала ответа таким тоном, что я не сразу сообразил, что говорить. Секунду помявшись, я все же соврал:– Нет.Она сразу расслабилась и ласково коснулась рукояти меча. Не знаю, чего я ждал после проведенного эксперимента, но она видимо не почувствовала ледяного онемения. Она держала меч как влюбленный держит руку своей любимой после долгой разлуки.Меня переполняли странные чувства и неожиданно я спросил:– Кто ты?Руны на лезвии меча, руны на тунике. Невероятное переплетение узоров на рукояти. Ощущение близости смерти, когда я коснулся меча. А если ее послали боги, чтобы определить, а не подошло ли мое время и куда в этом случае меня отправить – в валхайл или в аиды, на вечный отдых… или на мучения?И тут я понял, какой несу бред. За всю мою жизнь я ни разу не задумался о конце. Танцор меча танцует пока кто-то не убивает его. Мы не тратим время на размышления об устройстве мира или высшем предназначении. Я-то уж этим точно никогда не занимался.На Северянке были такие же, как и на мне, сандалии. Длинные золотистые ремешки обвивали стройные ноги до колен. Когда она поднялась и выпрямилась, я не смог скрыть изумления. Она оказалась очень высокой – голова на уровне моего подбородка. За всю мою жизнь я встречал лишь несколько мужчин такого роста.Она приподняла голову, чтобы посмотреть мне в глаза и слабо нахмурилась.– А я думала, что Южане невысокие.– Большинство. Я – нет. Дело в том, что… – я открыто улыбнулся. – Я не совсем обычный Южанин.Она изобразила удивление.– А обычные Южане тоже посылают женщин в ловушку?– Чтобы спасти от большой ловушки, я отправил тебя в маленькую, – ухмыльнулся я. – Сознаюсь, это был обман, и возможно он доставил тебе некоторые неудобства, зато ты избавлена от лап какого-нибудь похотливого танзира, так? Когда ты сказала Муну «Песчаный Тигр просил придержать товар», он оставил тебя здесь до моего прихода, а мог и продать кому-нибудь за большие деньги. Ты так рвалась к нему, что остановить тебя я не смог. От моего сопровождения ты отказалась. Я решил хоть так помочь.Что-то блеснуло в ее глазах. Она обдумывала мои слова.– Значит ты хотел… меня защитить?– В некотором смысле – да.Она недоверчиво покосилась на меня, задумалась, а потом кончики губ едва заметно приподнялись. Я стоял и смотрел как она надевала перевязь так, чтобы рукоять меча находилась за левым плечом, как у моего Разящего. Все движения были быстрыми, отработанными и я уже не сомневался, что хотя евнуху почти нечего было терять, Северянка могла лишить его последнего.Тут я снова вспомнил, как коснулась меня смерть, когда я дотронулся до Северного меча, и ладони защипало.– Может все же расскажешь, какое у тебя дело к старому Муну? Вдруг я могу помочь? – выдавил я, пытаясь отвлечься от неприятных воспоминаний.– Не можешь, – она поправила перевязь и раздраженно засунула за ухо мешавшую прядь.– Почему нет?– Не можешь и все, – она вышла из хиорта и, увязая в песке, пошла к жилищу Муна.Я кинулся следом, но опоздал. Она сжимала серебряную рукоять меча и одним взмахом срезала полог, закрывающий вход. Когда я влетел в хиорт, она стояла рядом с лежащим Муном, приставив остро отточенный кончик сверкающего клинка к коричневому горлу торговца.– Если бы это случилось в моей стране, я убила бы тебя за то, что ты сделал, – она говорила мягко, без надрыва. Обычно такие красивые фразы оказываются пустыми угрозами – женщина может убить только в порыве ярости, а блондинка казалась совершенно спокойной, но я почему-то был уверен, что жизнь Муна висела на волоске. – В моей стране, если бы я не убила тебя, меня обвинили бы в трусости. Это недостойно не только ан-истойя, но даже истойя. Но ваша страна для меня чужая и обычаев ваших я не знаю, поэтому я оставляю тебе жизнь, – острие меча коснулось горла Муна и на коже выступила капля крови. – Ты ничтожный глупец. Даже не верится, что ты мог распоряжаться жизнью моего брата.Бедный старина Мун. Его поросячьи глазки чуть не вылезли из орбит, а вспотел он так, что я просто удивился, как меч не соскальзывает с шеи.– Твоего брата? – выдавил Мун.Шелковистые волосы прикрывали ее плечи.– Пять лет назад мой брат был похищен у Северной границы. Ему было десять лет, работорговец… всего лишь десять лет, – голос ее едва не сорвался, но она справилась с собой. – Мы знаем, работорговец, как высоко вы цените наши светлые волосы, голубые глаза, бледную кожу. В стране темноволосых и темнокожих мужчин по-другому и быть не может, – острие вошло поглубже. – Ты украл моего брата, работорговец. Я хочу его вернуть.– Я его украл! – оскорбленный Мун дернулся и чуть не проткнул себе горло. – Меня не интересуют мальчики, баска. Я занимаюсь женщинами.– Лжец, – мягко сказала она. Даже слишком мягко для женщины, готовой убить мужчину. – У вас на Юге полно извращенцев. Они любят выбирать для своих развлечений мальчиков с Севера и хорошо за это платят. Я пять лет училась вести дела, работорговец, так что не ври мне, – носком сандалии она ткнула Муна в объемистый живот. – Светловолосый, голубоглазый мальчик, работорговец, с бледной кожей, похож на меня.Глазки Муна сверкнули в мою сторону. Я понял его просьбу. С одной стороны, он хотел, чтобы я вмешался и помог ему, с другой, понимал, что если я сделаю хотя бы шаг, она может вонзить клинок в его горло. Я взвесил все за и против и избрал наилучший вариант – подождать.– Пять лет назад? – Мун так взмок, что желтый бурнус покрылся коричневыми пятнами. – Баска, я ничего не знаю. Пять лет – долгий срок. Да, дети с Севера пользуются спросом, и я часто вижу их. Откуда мне знать, был среди них твой брат или нет.Я ничего не услышал, но заметил движение ее губ. Она произнесла одно слово и хотя меч не двинулся ни на йоту, капли крови у острия из ярко-красных превратились в угольно-черные и застыли на побелевшей коже.Мун судорожно хватал ртом воздух. Дыхание вырывалось со свистом и тут же превращалось в пар, как на морозе. Мун прохрипел:– Был… был мальчик. Пять лет назад или больше. Я пересекал Пенджу, увидел его там… – Мун пожал плечами. – В бараке, в Джуле был маленький мальчик, но я не уверен, что это был твой брат. В Джуле много Северян.– Джула, – повторила она. – Где это?– На Юге, – я влез в разговор. – Опасные места.– Это неважно, – она снова ткнула Муна ногой в живот. – У кого ты его видел, работорговец?– У Омара, – жалобно признался Мун. – Он мой брат.– Тоже работорговец?Осмун закатил глаза.– Это занятие семейное.Северянка подняла меч и, не взглянув на ножны, отправила его в место хранения. На такой фокус уходят годы практики. Не сказав ни слова, она отодвинула меня с дороги и вышла. Я посмотрел на трясущегося, подвывающего Муна.Он прижимал дрожащие пальцы к царапине на шее.– Холод, – прошептал он. – Какой холод…– Таковы почти все женщины, – сообщил я и пошел искать Северянку. 3 Я нашел ее около лошадей. Она уже оседлала небольшого серого мерина, стоявшего неподалеку от моего жеребца, и привязывала к седлу кожаные фляги с водой. Белый бурнус остался в одном из хиортов Муна и на Северянке была только короткая туника. Солнце палило нещадно и, глядя на ее белую кожу, я подумал, что к вечеру она станет красной, а блондинку ждет беспокойная ночь.Она делала вид, что меня не замечает, а я прислонился плечом к шершавому стволу ближайшей пальмы и смотрел, как Северянка перекидывала на шею серого яркие желтые поводья и пробовала седло. Под палящим солнцем ее волосы казались почти белыми, а блеск серебряной рукояти меча слепил глаза.У меня снова пересохло во рту.– Собираешься в Джулу?Она бросила на меня взгляд через плечо, не переставая заниматься подпругой.– Ты сам все слышал.Я пожал плечом – тем, которое не упиралось в дерево.– Была там когда-нибудь?– Нет, – она снова проверила подпруги, подобрала повод и, ухватившись левой рукой за короткую, жесткую гриву мерина, легко запрыгнула в седло, лежащее на ярком чепраке. Под Южным солнцем краски быстро выцветают, ярко-красный цвет желтеет, а потом становится коричневым. Северянка вдела ногу в медное стремя, обшитое кожей, боковой разрез туники распахнулся и я увидел стройное бедро.Я проглотил комок в горле и попытался справиться с голосом.– Одной тебе трудно будет добраться до Джулы.Голубые глаза смотрели на меня с подкупающей искренностью.– Трудно.Я ждал. Она тоже. Про себя я скривился. Похоже было, что умение вести разговор к числу ее достоинств не относилось. Но это в женщине не главное.Мы смотрели друг на друга. Она сидела на беспокойном сером мерине, покрытом слоем шафрановой пыли, а я стоял на ногах (тоже успев изрядно пропылиться, пока дошел от кантины до хиорта Осмуна), небрежно прислонившись к пальме. Сухие, ломкие листья почти не давали тени. Я покосился на женщину на лошади и решил еще подождать.Она улыбнулась. Улыбка была очень личная, адресованная не мне, а развеселившей ее мысли.– Это предложение, Песчаный Тигр?Я снова пожал плечами.– Чтобы попасть в Джулу, тебе придется пересечь Пенджу. Ты там когда-нибудь была?Она откинула назад волосы.– Я никогда еще не была на Юге… но сюда я добралась, – последовала многозначительная пауза. – Добралась сама.Я хмыкнул и лениво погладил шрамы, пересекавшие мою правую щеку.– Ты сама добралась только до той захудалой кантины, а сюда доставил тебя я.Серый ударил копытом, поднял пыль и она повисла облаком в теплом воздухе. Потом облако медленно опустилось и смешалось с песком. Руки Северянки, державшие поводья, сплетенные из лошадиной гривы и хлопковых нитей, действовали, казалось, независимо от нее. Кисти рук были тонкими и наверное очень сильными, потому что она легко сдерживала лошадь – мерин не стоял на месте, чувствуя всадника на спине. Но она, кажется, и не замечала, что серый нервно приплясывает.– Я уже говорила, мне не нужен танцор меча.– Пенджа – моя страна, – любезно объяснил я. – Большую часть своей жизни я провел там. А если не знать расположения колодцев и оазисов, из пустыни не выйдешь, – я показал рукой на Юг. Над землей поднимались волны горячего воздуха. – Видишь?Она посмотрела. Пустыня тянулась на мили вперед и сливалась с горизонтом в бесконечности. А до сердца песков, Пенджи, было еще много часов пути.Я ждал знакомого ответа «мне не нужен танцор меча». В конце концов, она просто женщина, а их гордость оборачивается глупостью, когда они хотят доказать, что могут сделать что-то сами.Она рассматривала пустыню. Даже небеса побелели, удержав лишь у горизонта ободок медно-голубого, пропитанного пылью сияния.Северянка поежилась. Поежилась так, словно замерзала.– Кто создал все это? – внезапно спросила она. – Что за безумный бог превратил плодородную землю в мертвую пустыню?Я пожал плечами.– Есть легенда. В ней говорится, что когда-то Юг был зеленым, прохладным и плодородным. А потом два брата-чародея устроили поединок, чтобы решить, кто будет править миром.Она повернула голову, чтобы взглянуть на меня, и я встретил ясный, прямой взгляд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33