Странник шагал по дорожкам, стараясь держаться направления на видневшийся вдалеке указатель Цинфа. Он заметил, что дышит как-то по-особенному и что утробная боль отбитых кулаками администратора органов почти стихла, — наверное, это было частью знания, которое он получил от Авессалома. А еще он заметил, что в сквере заметно тише, чем в других секторах города, и почти нет электронных экранов, а те, что есть, показывают лишь переливчатый цветной фон.
Он бы не удивился, услышав псевдомузыку живой природы — пение птиц, жужжание пчел, шорох мышей в траве, звучащую из динамиков, укрытых за свисающими с купола, бликующего отблесками солнца, гирляндами из отрезков металла и начиненной активными диодами светопленки. Но вместо этого он услышал, дойдя до небольшой площадки в центре парка, усиленный громкоговорителем голос, чей бесполый металлический тембр пробуждал воспоминания о наполненных запахом сырости подземельях, где шаги гулко отражаются от стен, а ржавые трубы сочатся канализационной жижей.
— Гражданин, остановитесь! Вы нарушили законы Транквиль-сити и подлежите наказанию! За ваши преступные деяния, направленные против общества, определена мера пресечения: аннигиляция. Сдайтесь представителям власти, и вы сможете воспользоваться всеми правами осужденного, включая право на предсмертный смех. В случае сопротивления вы будете уничтожены на месте. Гражданин, не пытайтесь бежать! Зона оцеплена. Сдавайтесь!
«А я всего лишь сказал пару ласковых слов админу, — подумал с грустью Странник. — А со мной как с убийцей каким-нибудь. Несправедливо». Он оглянулся, инстинктивно присев, чтобы спрятаться среди псевдоодуванчиков, — по периметру парка мелькали фигуры в черном, и кто-то уже пробирался по дорожкам.
Оперативно сработали, да и с умом — не стали брать среди толпы, дождались, пока он выйдет в безлюдное место, хотя вели, наверное, давно, может быть, от самого первого сектора. А до Цинфа близко, уже даже видна сквозь прозрачные стенки купола высокая коническая башня с огромными ЖК-экранами на верхних ярусах. Странник скрипнул зубами. Неужели ему не удастся задать вопросы Первому Исполнителю, неужели так вот глупо и бессмысленно придется погибнуть, не узнав ответов? Или он все-таки сумеет вырваться и уйти из объятий смерти навстречу знанию, просветлению, счастью? Адепт техно-дзюцу уровня администратора Авессалома сумел бы...
Странник подошел к ближайшему растению и чиркнул ладонью, как ножом, по стеблю, вспарывая воздух и разрубая трубку из металлизированного пластика. Подхватил срубленный стебель и окунул его пушистое соцветие в жидкий кварц, мгновенно твердеющий на воздухе, — но раньше, чем расплав застыл, Странник сыпанул на растение галькой, подобранной с дорожки. Камешки держались еле-еле, готовые отвалиться в любой момент. Странник еще раз оглянулся.
Шестеро Артификсов приближались полукругом, неторопливые черные фигуры, скрывшие лица за серебристо блестящими забралами шлемов, отражающих белые шарики одуванчиков и голубое небо над куполом, с обманчиво-неподвижными смарт-пулеметами на прикрепленных к поясу подвесках — электронные прицелы готовы были в любой момент зафиксировать цель и не выпускать ее в пределах поля шириной в тридцать градусов, позволяя превратить любое живое существо в мясной фарш. Они приближались с трех сторон — с четвертой чуть запоздали. Это было похоже на Артификсов — их отличала циничная небрежность, свойственная, наверное, самой смерти, которая знает, что жертва рано или поздно попадет под удар наточенного до синевы лезвия косы.
Странник улыбнулся — смерть предоставляла ему шанс, пусть и один из тысячи. Шанс почти невероятный, но Странник оказался у той черты, когда, чтобы выжить, нужно отбросить все сомнения и страхи — ты либо веришь в то, что можешь совершить невозможное, либо ложишься и задираешь лапки. И он представил себе, как выходит из сквера, отряхивая пылинки с белой пижамы, а десяток Артификсов и сотня полицейских остаются позади, бессильные и побежденные. «Так и будет!» — подумал Странник.
В момент, когда шлемы боевиков показались среди одуванчиков, Странник перехватил стебель срубленного растения двумя руками, левую, державшую ближе к соцветию, отвел за левое бедро, а правую, сжимавшую противоположный конец стебля, поднял к подбородку; голову он опустил так, чтобы исподлобья видеть врагов, а ноги вдавил босыми подошвами (тапочки он скинул у входа в сквер) в колкий гравий, перенеся вес тела на носки. Он глубоко вздохнул и очистил свои мысли. Все остальное должен был сделать дух кибер-дзен, вселенный в него Авессаломом.
Артификсы начали появляться среди стеблей, поводя из стороны в сторону прицелами пулеметов, и тогда Странник рванулся с места, стремительным, почти бесшумным шагом скользя над дорожкой, а не по ней. Его руки молниеносно поменялись местами — левая взлетела вверх и вперед, а правая отскочила к бедру; головка одуванчика облегченно встрепенулась, освобождаясь от налипшего гравия, который дождем каменных брызг осыпался на головы Артификсов, дробно стуча по полиуглеродной броне; продолжая движение, Странник вскинул правую руку на уровень виска, зажав уже не весь стебель, а его прямой фрагмент — чтобы соединяющим пространство на уровне квантового перехода стремительным броском вогнать серебристую стрелу в лопнувшее, как молочная пленка под уколом соломинки для коктейля, забрало крайнего из противников.
И пока Артификс падал, задрав пронзенную в чакре голову и подогнув колени, пока взлетали фонтанами камней исполосованные очередями пулеметов дорожки, по которым ступал Странник, пока прицелы оружия искали среди колеблющихся стеблей скользящую белую фигуру, едва различимую в искусственном ландшафте, — за сотню метров от этого места в симфоническом сегменте играл оркестр, извлекая из натурального дерева и конского волоса чистые, нежные звуки, и акустически безупречно настроенная скрипка тонкими и волнующими трелями вызывала слезы на глазах слушателей. Последний аккорд, погасший в шепоте взволнованных голосов, почти остановил время — звук перестал быть волной, равномерно распространяющейся во всех направлениях, а остался под сводами консерватории, словно часть интерьера, остановившийся, замерший в бесконечности. Наконец зал взорвался аплодисментами, маэстро склонился с улыбкой на губах, а Странник добежал.
Он подхватил падающего Артификса под мышки и вырвал из сыпучего гравия, как вырывают кустарник с корнями, и проволок по дорожке, так что с ботинок убитого, оторвавшихся от земли, полетели осколки камня; смарт-пулеметы захлебнулись кашлем, шинкуя тело Артификса, послужившее Страннику щитом, и когда оно продолжило полет-падение среди раздробленных пулями стеблей одуванчиков, хищные прицелы с системой захвата цели продолжали вести изрешеченный труп, не обращая внимания на застывшего статуей человека с лишенным прицела пулеметом в руках. Доля секунды понадобилась Артификсам, чтобы вручную скорректировать прицелы оружия — но этого времени Странник им не оставил.
Бешеным темпом вибрирующих почти в инфразвуке электронных басов зарокотал динамик в каморке хакера-одиночки, извергая поток инфернального рок-драйва рычащих гитар и грохочущих барабанов сквозь адское горло многоголосого синтезатора. Под эту музыку отбойных молотков и электронных водопадов вонзился в сеть хакерский модуль, взламывая доступ в локальную библиотеку; под этот ритм акустического апокалипсиса замолотил пулемет Странника, рубя в кровавые лоскуты черные фигуры Артификсов. Они падали среди тумана из облаков взлохмаченных до белого пуха стекловолокнистых головок одуванчиков, среди разбитых в щепки стеблей, брызг твердеющего в воздухе кварца и осколков гравия; один рухнул прямо в лужу расплава, и серая жидкость, радостно чавкнув, облила тело, словно клейкая патока, превратив Артификса в глазированный мякиш.
Последний из шести оказался слишком близко к Страннику, почти подкравшись среди зарослей искусственных цветов. И Странник прыгнул ему навстречу, мельницей стальных рук дробя экзоскафандр, разбивая хрупкую слюдяную пластинку забрала и вырывая из креплений шланги системы жизнеобеспечения. Артификсы не были людьми физически — это открылось Страннику после контакта с Авессаломом — всего лишь жалкие клоны, неудавшиеся образцы генетических экспериментов, почти лишенные человеческого облика и способные функционировать лишь внутри поддерживающих скафандров и под контролем специальных программ, комбинирующих психопрограммирование и биохимическое воздействие.
Странник завершил серию ударов мощным слитным движением ладони от бедра вверх в лицо противника, превращая пространство внутри шлема в кашу из осколков стекла, разорванных живых тканей и раздробленных костей. И шагнул за спину медленно оседающему Артификсу, который еще двигался и пытался поднять руки, уже будучи полумертвым — в момент касания противника Странник обрел еще одну сторону знания.
Артификсы не были людьми психически — их существование длилось непрерывной пыткой, сплошной агонией существа, способного чувствовать лишь боль в различных ее проявлениях. Они могли жить только жаждой мщения ко всему живому, безумной жестокостью которого отчасти искупали мучение собственного существования. И обернувшись у выхода из сквера, Странник увидел всех тех Артификсов, что оставались позади него, увидел их красные, пульсирующие от гнева, злобы и боли сущности, скрытые под безликими скафандрами. И он, как бесстрастное зеркало, послал им обратно их мстительную, нечеловечески безумную жестокость, обратив острие ненависти внутрь их самих. Они умерли мгновенно, сгорели в огне собственного эмоционального безумия. Так был подведен и сполна оплачен счет их жертв.
Странник вышел из разоренного сквера и направился к Цинфу. Позади остались обломки городской эрзац-культуры и лохмотья мертвых палачей. Тонко скрипнула, сломавшись под собственным весом, тростинка последнего уцелевшего одуванчика. Оседающая пыль и волокнистый пух покрывали пепельным налетом стынущие трупы.
\Big'bro.win
• Open file 'big'bro'. Not enough memory
• COMMAND
• Kill user 'Bill' — are you sure this is good idea?
Лифт был бесшумен и нетороплив — внутри прозрачного колодца, открывавшего вид на город, он полз с медлительной важностью хорошего водителя-гида, дающего возможность иностранцу оглядеться по дороге в гостиницу. Город, необычный на взгляд Странника — повсюду пузырились стеклянные купола, украшенные шпилями, арками, готическими башенками вперемежку со спиральными модернистскими конструкциями, — грелся в лучах солнца, сверкая полированными частями каркасов, бликами со стеклянных панелей, дымясь кофейной пленкой тонированных стекол и играя радужными переливами прозрачных поверхностей.
Странник даже удивился — при своей любви к свету и пространству жители города не признавали отсутствия крыши над головой. Не иначе, с сапфирового неба над столицей проливались порой кислотные дожди как напоминание о былых катастрофах либо золотисто-пушистое всесветлое солнышко пригревало жестким ультрафиолетом сквозь лишенную озонового слоя атмосферу.
Прозрачная башня, венчавшая пирамиду Цинфа, вздымалась над уровнем города почти на километр, позволяя в безоблачную погоду оглядеть разом все бескрайнее покрывало куполов и остекленных площадей. Избегая предположений о том, каким образом всевидящий купол верхнего яруса, вознесенный сияющим диском над громадиной информатория, мог буквально парить под небесами, точно пристегнутый прозрачным тросом к земле воздушный шар, Странник вышел из лифта и оказался в холле, почти лишенном дневного света. Ощущения человека, поневоле ставшего птицей, не были слишком приятными после целой жизни, проведенной в тесной утробе жилца, — должно быть, посетители Первого Исполнителя добирались до верхнего яруса раздавленные и трепещущие от давления километровой вертикали.
Странник прошел через пару прозрачных перегородок, разъехавшихся с мелодичным звоном, и оказался в небольшой овальной комнате, лишенной мебели. Серый с черным пол из особой керамики, глушащей шаги, стены в узорах металлических колец и завитков, выложенный ромбическими панелями из полированного кварца потолок. В дальнем конце комнаты располагался метровый куб неизвестного назначения, обернутый металлической изоляционной пленкой. Из-под пленки дымился, судя по всему, сухой лед — содержимое куба требовало рубашки охлаждения. Рядом стоял человек и глядел сквозь единственное окно, имевшее треугольную форму. Пахло озоном.
Когда вошел Странник, человек обернулся — заурядное лицо со спрятавшимися за стеклами очков бесцветными глазами, дряблыми от возрастного жирка щеками и короткими аккуратно приглаженными волосами. Объемистый свитер и широкие брюки скрывали неказистые формы раздобревшего тела, а выражение одутловатого лица разило тупым самодовольством. Странник потерянно оглянулся — он совсем другого человека ожидал увидеть.
— Я ждал вас, — сказал очкарик и выпятил подбородок.
— А фольга зачем? — слегка растерявшись, Странник спросил первое, что пришло в голову.
— Перегревается, — ответил очкастый. — Слишком большая нагрузка. Мы инвестируем очень интенсивно в новые информационные технологии.
— А оно это... не того? — опасливо спросил Странник.
— Уверяю вас, ситуация под контролем. Садитесь, пожалуйста.
Странник демонстративно оглянулся — мебели в комнате не было.
— Спасибо, я постою. Разрешите спросить: вы кто?
— Первый Исполнитель Просветленного Интеллекта. Только без аббревиатур, пожалуйста!
Странник развел руками, показывая, что у него даже в мыслях не было кого-нибудь аббревиатурить.
— А Интеллект — это тот кубик в фольге? — спросил он. — Большущий кусок кремния, искусственно одухотворенный создателями пятого поколения ИскИнов? Который стал настолько умен, что сумел заставить своих конструкторов служить себе и встал во главе вашего несчастно-счастливого общества?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40