Старики всегда привирают, это всем известно.
Но теперь он и сам увидел другое лицо эльфов. Ночные тени, злые духи, сумеречные призраки, которых гномы называют корриганами, – все эти персонажи из детских сказок теперь обрели реальный облик, таинственный и ужасающий. Разве Ллиэн не была одновременно сказочной феей и злобной ведьмой, пугающей и восхитительной? Значит, эльфы все такие?
Ллиэн глубоко вздохнула, и её раскрывшиеся зелёные глаза посмотрели на рыцаря с неясностью. Бедный человек, завлечённый злыми феями, зачарованный, потерявший рассудок навсегда…
– Как ты на меня смотришь… – прошептала она.
Утёр ничего не сказал, но его сердце забилось сильнее. Это верно, он смотрел на неё в смятении, охваченный противоречивыми чувствами – любовью, страхом, желанием, неприязнью и восхищением, не понимая, как можно испытывать эти чувства одновременно.
Ллиэн улыбнулась:
– Так ты меня любишь?
– Да…
Ллиэн взяла его руку и провела ею по своей щеке.
– Нужно, чтобы ты научил меня любить…
Утёр молча кивнул, и тяжесть, лежавшая у него на душе, исчезла Нежная кожа Ллиэн под его рукой, тело Ллиэн рядом с ним, глаза Ллиэн, её губы, её красота, её сила… А что, если она его любит, сама не зная о том? Нет, конечно, такое вряд ли может быть… но всё же? Говорят, что эльфам любовь неведома. Что они слишком похожи на животных, чтобы испытывать подобные чувства. Но тогда, может быть, они могут любить людей? Что, если королева эльфов полюбила его? Он вдруг почувствовал себя сильным, воодушевлённым, готовым к действию.
– Идёмте! – крикнул он остальным. – Нам нельзя больше терять времени!
Когда Фрейр и Цимми направились вверх по земляным ступенькам, он помог Ллиэн встать и рассказал ей о кольце Гаэля.
Гном и варвар ощутили тот же самый прилив сил. Они почти бегом выбрались наверх, где Фрейру снова пришлось нагнуться из-за низкого потолка. Это позволило Цимми опередить варвара, и он первым выбежал на открытый воздух – со всей быстротой, на которую был способен.
Он взглянул на небо, и лицо его осветилось довольной широкой улыбкой, впрочем, почти тут же исчезнувшей.
В центре поляны стояка небольшая группа вооружённых серых эльфов, которые о чём-то говорили со стариками. Один из стариков указал в его направлении, и все тут же обернулись к Цимми. Эльфы смотрели на гнома с ненавистью и в то же время нерешительно, явно опасаясь подойти ближе. Потом один из них, самый высокий, растолкал остальных и помчался к нему с такой скоростью, что гном едва успел его узнать.
– Это ты! – проревел Тилль с искажённым от ненависти лицом. – Ты мне за все заплатишь!
Цимми попятился, хватаясь за рукоять молота, и чуть не перелетел через Фрейра, который в этот момент, согнувшись в три погибели, вылезал из шалаша. Тилль испустил яростный вопль, и отточенное лезвие его длинного кинжала, пробив плотную кожаную кольчугу гнома, вонзилось ему в руку.
Цимми закричал от боли и, упав, покатился по земле – прямо под ноги Тиллю, который вырвал кинжал из раны и, словно одержимый, занёс его для нового удара. Но тут подоспел Фрейр и, размахнувшись, ударил эльфа с такой силой, что тот отлетел на несколько метров и в свою очередь рухнул на землю.
Варвар мельком взглянул на Цимми, который прислонился к шалашу, держа на весу раненую руку, и едва успел выхватить меч, чтобы отразить нападение серых эльфов, бросившихся на помощь Тиллю.
Утёр и Ллиэн, все ещё остававшиеся в подземелье, услышали крик Цимми. Некоторое время они не могли понять, что происходит, затем до них донёсся шум сражения, и они тоже бросились наверх.
Фрейр, выпрямившись во весь рост, не давал эльфам приблизиться, вращая своим огромным мечом, лезвие которого проносилось в угрожающей близости от их лиц. Нельзя было угадать, кому именно он нанесёт удар. Цимми, шатаясь, как пьяный, опустился на землю возле шалаша, так и не сумев выхватить свой боевой молот.
– Остановитесь! – повелительно выкрикнула Ллиэн, появляясь на пороге шалаша. Серые эльфы немного отступили, недоверчиво глядя на неё. Даже Фрейр оглянулся через плечо. Потом Ллиэн пошатнулась, и, если бы Утёр вовремя не подхватил её, она бы
упала. Рыцарь заметил, что она вся дрожит, а на лице её выступили капли пота. Казалось, этот крик лишил её последних сил.
Краем глаза рыцарь увидел, что к ним подбегает какой-то эльф, и, выхватив меч, преградил ему дорогу. Он едва смог узнать Тилля – настолько тот был непохож на себя.
– Королева Ллиэн! – закричал он и упал рядом с ней, неспособный вымолвить больше ни слова.
Ллиэн взяла обе его руки в свои, заставив выронить кинжал, обагрённый кровью Цимми.
– Рада снова тебя видеть, Тилль, – прошептала она.
– Моя королева, я думал, что вы убиты. Я… Я не…
Он бросил взгляд на Цимми, который всё ещё сидел возле шалаша Гаэля, потом снова обернулся к Ллиэн, смущённый и растерянный.
– Все позади, – мягко сказала Ллиэн.
Она поблагодарила Утера кивком головы и, опираясь уже на Тилля, встала и пошла навстречу серым эльфам, словно ничего не случилось. Встретившись с ней взглядом, Утёр подумал, что она полностью восстановила силы и опирается на руку следопыта лишь затем, чтобы заставить его самого ревновать.
– Мы все заблуждались, – громко сказала она, обращаясь к эльфам. – Йелесса эх анна колотьяло. Д'xuйa нэ этъо лассалео. Гном ни в чём не виноват!
Утёр движением подбородка указал Фрейру на группу вооружённых эльфов, чтобы тот на всякий случай присматривал за ними, а сам направился к Цимми. Мастер-каменщик с гримасой боли на лице осматривал свою рану. Между его пальцами струилась кровь. Все его кожаные доспехи были в крови, и струйки крови образовали небольшую лужицу у его ног, быстро впитывавшуюся в торфянистую почву.
– Дай я посмотрю, – сказал Утёр.
Цимми протянул ему руку, и рыцарь невольно поморщился.
Под рассечённой плотью, которую кинжал Тилля прошёл насквозь, виднелась кость. Утёр срезал зелёный рукав куртки Цимми, обмотал им руку гнома и завязал края, соорудив нечто вроде не слишком надёжной повязки.
– Ну и не везёт же мне! – пробормотал Цимми себе в бороду. – Вначале гномы чуть было не перебили мне ноги, а теперь ещё этот болван проткнул руку! Что я ему сделал, скажи на милость?
Утёр еле удержался, чтобы не сказать, что мастер-каменщик всего лишь выворотил огромный пласт земли, чуть не похоронивший под собой их всех, и что он сам накануне был очень близок к тому, чтобы придушить его. Гномы ведь такие обидчивые…
Тут эльфы снова о чём-то возбуждённо заговорили на своём, не понятном рыцарю, языке. Но когда один из них указал на какой-то блестящий предмет, лежавший на траве, он увидел, что это кольцо Гаэля, и поспешно схватил его. Кольцо, украшенное руной Беор-на, их единственное доказательство…
– Дай его мне, – сказал Цимми.
Утёр протянул руку, и гном крепко зажал кольцо в кулаке. В этот момент к ним подскочил серый эльф, оттолкнул королеву Ллиэн и Тилля. Глаза его сверкали, и он выкрикивал что-то на своей непонятной тарабарщине.
– Чего он хочет? – спросил Утёр, вставая между эльфом и Цимми.
Глупый вопрос. Кольцо, разумеется…
– Он обвиняет нас в том, что мы обокрали Гаэля, – перевела Ллиэн. – Мэтр Цимми, нужно вернуть кольцо!
– Ни за что! – ответил гном, с нехорошей улыбкой глядя на эльфа. – Если мы его отдадим, у нас не будет никаких доказательств того, что произошло…
Сжимая кольцо в кулаке, он продолжал улыбаться, несмотря на боль и на то, что кровь пропитывала всю его повязку. Эльф в нерешительности стоял перед ним с кинжалом в руке, словно спрашивая сам себя, что мешает ему убить этого наглеца.
Затем, превозмогая боль, Цимми поднял раненую руку и щёлкнул пальцами. Эльф удивлённо взглянул на него, и тогда Цимми протянул ему другую руку, в которой сжимал кольцо, и разжал ладонь. Кольца не было.
– Ты смотри! – воскликнул он тоном фокусника. – Пропало колечко-то!
Эльф нахмурился и уже готов был нанести кинжалом удар. Это ещё больше развеселило Цимми.
– Это магия! – тоном шутливого превосходства сказал он.
Эльф вздрогнул от такого оскорбления.
– Хиалла эх н'эта ло!
Свободной рукой эльф ударил Цимми в лицо с такой силой, что разбил себе костяшки пальцев. Ллиэн и Утёр бросились к нему, чтобы его оттащить, но эльф уже занёс кинжал, собираясь пригвоздить гнома к земле.
Королева эльфов и рыцарь нанесли удары одновременно, так что непонятно было, меч Утера или эль-фийский кинжал первым пронзил тело серого эльфа.
Тут же началось что-то невообразимое. Серые эльфы с яростными воплями бросились вперёд и разметали во все стороны посланников Великого Совета. Фрейр, уже готовый к нападению, могучим ударом меча отсек голову одному из них. При этом его бок оказался незащищённым, и другой эльф уже собирался вонзить туда кинжал, который сжимал обеими руками. Но Фрейр отшвырнул его ногой, а потом ударил мечом, глубоко рассекая его тело.
– Видел, как я их? – закричал варвар, опьянённый схваткой, и бросил торжествующий взгляд в сторону Утера.
Но рыцарь его даже не слышал. Они с Ллиэн стояли спина к спине, загораживая неподвижное тело Цимми, атакуемые разъярённой беспорядочной толпой серых эльфов. Один из них набросился на Ллиэн, рыча, словно обезумевший зверь. Утёр заслонил королеву, обрушил меч на голову одержимого и рассёк ему лоб. Меч вонзился так глубоко, что эльф при падении вырвал его из рук; рыцаря, и тот зашатался под градом ударов, одновременно посыпавшихся на него со всех сторон. Лезвие кинжала вонзилось ему в бок, железный прут ударил по плечу, отчего оно тут же онемело. Перед глазами Утера заплясали светящиеся точки, и он ощутил привкус крови во рту. Разъярённый, он заревел и вклинился в толпу нападающих, словно одержимый. Теперь это был уже не человек, а зверь, боровшийся за жизнь, забывший о правилах боя, наносивший удары ногами и кулаками, вонзающий зубы в плоть врагов в адской мешанине смертельной схватки. Он даже не думал о том, жива ли ещё Ллиэн. Искажённые лица эльфов окружали его, словно в кошмарном сне, и он наносил по ним удары голыми руками с такой яростью, что они невольно попятились, охваченные суеверным страхом, которому часто были подвержены. Утёр превратился в того, кого варвары Севера называют «берсеркер» – воин, охваченный безумным пылом схватки, опьянённый кровью, не сознающий опасности, не чувствующий ударов врагов. Вскоре он понял, что наносит удары в пустоту. Тогда он остановился и посмотрел вокруг, пошатываясь и не вполне сознавая, что происходит.
– Бежим!
Обернувшись, он увидел Ллиэн и устремился следом за ней. Его ярость сменилась паническим страхом, нарастающим с каждой минутой. Они бежали, не разбирая дороги, сквозь кусты и заросли папоротника и утесника. Это продолжалось до тех пор, пока страх не сменился усталостью, усталость – страданием, страдание – отупляющей апатией. Ноги рыцаря подкосились, он упал и уткнулся лицом в землю, не в силах сделать больше ни шагу. Рядом с ним рухнул Фрейр, выронив лежавшего у него на руках несчастного Цимми, который со стоном покатился по земле.
Утёр едва мог вздохнуть, лёгкие его горели, он взмок от пота, и ему казалось, что все тело состоит лишь из ран и ушибов. Он перевернулся на спину, морщась и дыша как кузнечные мехи. Потом, когда дыхание понемногу выровнялось, он осторожно сел и поискал глазами Ллиэн. Она была здесь – задыхающаяся, с лицом, покрытым царапинами и кровоподтёками, но стояла на ногах и, казалось, готова была в любой момент бежать дальше. Для неё словно не существовало физических усилий, и лишь собственная магия могла ослабить её. Все её чувства были обострены, она всё ещё сжимала в руках лук. Затем, вставив в него одну из стрел Кевина, она прошла немного назад, чтобы проверить, не преследуют ли их, и исчезла в зарослях папоротника. Несколькими минутами позже она снова появилась и убрала стрелу обратно в колчан.
– Кажется, они отстали, но нам нельзя здесь задерживаться, – сказала она, едва глядя на Утера (и в этот момент снова показалась ему отталкивающей).
Затем склонилась над Цимми и молча осмотрела его.
– Что с ним? – хрипло спросил Утёр.
– Он жив. Это всё, что я могу сказать. Я займусь его лечением позже.
– Позже?! – Утёр почувствовал, как в нём закипает гнев. – Ты что, забыла – он получил эту рану, ри-скуя жизнью, только затем, чтобы сохранить кольцо Гаэля и оправдать твой народ!
Ллиэн холодно взглянула на него.
– Если я займусь его раной сейчас, серые эльфы нас найдут и прикончат всех до единого. Цимми вполне выдержит ещё около двух часов.
– Можете рассчитывать и на больший срок, слабо проговорил гном, вызвав у Утера невольную улыбку.
Ллиэн закинула лук за спину, так что тонкий ремешок пролёг между её грудей, и мельком взглянула на рыцаря, заставив его подумать о том, что она прекрасно сознаёт результат: теперь очертания её груди, подчёркнутые ремешком, выглядели особенно соблазнительно. Потом с равнодушным видом прошла мимо него и даже помогла Фрейру подняться. Фрейру, скажите пожалуйста! Утёр поднялся самостоятельно, невольно застонав. Потом подобрал с земли меч и сунул его в ножны с новой гримасой боли. Каждое движение, каждый шаг доставляли страдание. Кольчуга была покрыта запёкшейся кровью – там, где в бок ему вонзился эльфийский кинжал, и во многих других местах это была его кровь…
– Идёмте, – сказала Ллиэн.

С наступлением ночи они покинули Гвраггед Аннвх. Земля под ногами стала твёрдой, растительность изменилась. Заросли камыша, утесника и папоротника сменились низкими кривыми деревьями причудливых форм, которые люди называют обманками и которые вызывают у них страх, – настолько их узловатые скрюченные стволы и ветки напоминают уродливые человеческие фигуры. Торфяная почва, рыхлая и ненадёжная, уступила место все более каменистой земле, из которой тут и там торчали корни деревьев, опутанные плющом, так что приходилось все вре-мя смотреть под ноги, ища, куда поставить ногу. Каждый раз, поднимая голову, Утёр чувствовал, как на него давят густые кроны сумрачного леса, все плотнее смыкавшегося вокруг них.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37