Здесь нужно сказать еще и о том, что сама подготовка к пятидесятидневной войне дала возможность жителям долины наконец-то испытать на себе то, о чем повествует миф об основании нашего края Разрушителем и созидателями. Ясно, что предания об основании деревни-государства-микрокосма до этого воспринимались людьми лишь как мифы. А теперь каждый день совместного труда все больше убеждал их в том, что мобилизующая сила мифов весьма велика и что все они к тому же в своей деятельности исходят из реального опыта Разрушителя и созидателей. Можно с полной уверенностью утверждать, что, готовясь к пятидесятидневной войне, жители долины и горного поселка слили воедино личные и коллективные интересы и воплотили в жизнь то, о чем поведали мифы об основании деревни-государства-микрокосма.
Миф утверждает, что узкий вход в долину между двумя склонами гор был некогда завален огромными обломками скал и глыбами черной окаменевшей земли, преградившими Разрушителю и созидателям дальнейший путь вверх по реке. Значит, можно снова перекрыть горловину высокой и широкой плотиной, и тогда она, как в давние времена, отгородит горную впадину от тех, кто будет подступать к ней снизу. А потом, в ливень, можно и взорвать ее. Именно так поступил Разрушитель, когда он основал новый мир – деревню-государство-микрокосм. Сопоставляя реальность с мифами, можно прийти к выводу, что коллективный труд людей в подготовке к пятидесятидневной войне не означал одного лишь отчаянного сопротивления вторгшейся армии Великой Японской империи. Это было величайшее предприятие, которое вполне можно поставить в один ряд с основанием деревни-государства-микрокосма. Такую мысль подтверждает мифологическая метафора – огромные обломки скал и глыбы черной окаменевшей земли.
И еще дождь. Сразу после взрыва, произведенного Разрушителем, – еще не успело улечься облако пыли над огромными обломками скал и глыбами черной окаменевшей земли – он хлынул вдруг и на пятьдесят дней затопил, парализовал созидателей. Тот ливень смыл из заболоченной низины все, что издавало зловоние, и обнажил плодородную землю. И вот теперь снова припустил дождь, беспрерывно поливая занятых коллективным трудом людей. Он и заставил их понять значение дождя, о котором рассказывал миф. Тот дождь явился главной силой, позволившей созидателям основать наш край, поэтому люди верили, что и нынешний ливень будет им в помощь, и радостно работали под проливным дождем, не жалея сил ради сохранения и укрепления плотины.
Когда горловина, на дне которой лежали функционировавшие до последнего момента бамбуковые трубы, была полностью засыпана, кипящий водоворотами мутный поток стал поглощать долину. Первым ушел под воду наш дом, находившийся в самом низком месте, – там жила еще не родившая нас с тобой, близнецов, мать, добрая и приветливая со всеми, хотя отец-настоятель и не признавал ее своей законной женой. Матери с двумя сыновьями пришлось спасаться в храме Мисима-дзиндзя, стоявшем в самой высокой точке долины. Все время, пока шла подготовка к пятидесятидневной войне, мать, которую отец-настоятель по-прежнему третировал, находилась с ним под одной крышей. Вот тогда-то и были зачаты мы с тобой. Произошло это не из-за возникшего вновь между матерью и отцом-настоятелем взаимного влечения, а скорее всего, на волне всеобщего чувства единения, сплотившего жителей долины и горного поселка, двигавшихся навстречу войне…
Как только долина, которую заволокло дождем, словно паром из кипящего котла, до краев заполнилась водой, неведомо откуда появилась и невыносимая вонь. Прямая ассоциация с мифом о страшном зловонии, с которым столкнулись в то давнее время Разрушитель и созидатели. А когда с помощью динамита, заложенного в нескольких местах, земляная плотина была взорвана и переполнявшая долину вода мутным потоком хлынула вниз, это своеобразное наступательное оружие в борьбе с армией Великой Японской империи было подкреплено еще более мощным – невыносимым зловонием. Страшное зловоние, в давние мифические времена уничтожившее все живое в заболоченной низине, выход из которой завалили огромные обломки скал и глыбы черной окаменевшей земли, люди образно связали со зловонием, возникшим оттого, что в результате сооружения огромной плотины в долине скопилось несметное количество воды, и поверили во вмешательство сверхъестественных сил, которые помогут уберечь наш край, вступивший на путь войны. Быстро накопившаяся в долине-запруде вода была наступательным средством, таившим в себе и огромную губительную силу.
На высоченной, только что отстроенной клинообразной стене плотины, заменившей огромные обломки скал и глыбы черной окаменевшей земли, о которых говорилось в мифе, можно было увидеть выведенные дегтем большущие иероглифы: «Мы не поклоняемся чужим богам», «Непокорные японцы». Вряд ли эта надпись была сделана людьми Великой Японской империи для того, чтобы унизить тех, кто, укрывшись за плотиной, замуровал себя в долине. Ведь плотина тщательно охранялась боевым отрядом нашего края. Я думаю, сестренка, деревня-государство-микрокосм хотела, чтобы эти слова были восприняты так, будто она первой объявила войну. Даже после окончания Века свободы деревня-государство-микрокосм одним из основополагающих принципов считала необходимость скрывать от внешнего мира свою истинную сущность. Внешний мир так никогда и не узнал настоящего названия нашей земли обетованной. Слово «Авадзи» было вымышленным, вот почему я, человек, призванный описать мифы и предания нашего края, позволяю себе называть наш край только именем, придуманным дедом Апо и дедом Пери: деревня-государство-микрокосм.
Однако с началом тотальной войны с Великой Японской империей жители деревни-государства-микрокосма захотели продемонстрировать: мы коренным образом отличаемся от вас, мы совсем другие люди. Может быть, старики написали огромными иероглифами «Мы не поклоняемся чужим богам» и «Непокорные японцы», потому что, обратившись к тем временам, когда еще наш край не был под гнетом империи, перефразировали выражение «Непокорные корейцы» – так называли во время Великого землетрясения в Канто корейцев, против которых как против врагов нации выступила армия Великой Японской империи якобы для наведения порядка. Офицеры и солдаты армии Великой Японской империи, начавшие поход против деревни-государства-микрокосма, развязали войну тоже для наведения порядка, пролив в результате немало своей и чужой крови.
Пришел день начала войны, предсказанный Разрушителем в тех снах, которые увидели старики. Мутная вода, заполнившая всю долину и бешено клокотавшая у перемычки, поднялась до критического уровня – плотина уже еле сдерживала ее. Отряд разведчиков, которые без сна и отдыха вели наблюдение, выдвинувшись вперед так далеко, что в любую минуту он мог быть смыт бушующим потоком, если бы плотину прорвало, вернулся в долину и донес о приближении армии Великой Японской империи. И так же, как в те давние времена, когда были взорваны огромные обломки скал и глыбы черной окаменевшей земли, на этот раз тоже был взорван заложенный в плотину динамит, и огромная масса черной зловонной воды бешено устремилась вниз. Солдаты и офицеры сводной роты армии Великой Японской империи, двигавшиеся по дороге вдоль реки, были мгновенно смыты потоком и захлебнулись в нем. Следующей операцией, предпринятой армией Великой Японской империи, стал розыск и кремация погибших при строжайшем соблюдении приказа о неразглашении. Освободившись от воды, долина освободилась и от зловония, и жители нашего края, воспрянув духом, преисполнились решимости вести войну до победного конца.
2
Солдаты сводной роты, офицеры, лошади были смыты черным зловонным потоком в первый день пятидесятидневной войны. В один миг словно по мановению волшебной палочки вся рота исчезла. Рота, приписанная к полку, дислоцированному в бывшем призамковом городе княжества, который в прошлом осаждали восставшие крестьяне из соседних деревень, спокойно совершала марш, словно повторяя путь, проделанный Разрушителем и созидателями, по проложенной вдоль реки дороге – еще крепкой, не размокшей, несмотря на затяжные дожди, невольно напоминавшие о событиях давних времен. Почему командир роты воспринимал реку, поднявшуюся на три метра выше обычного уровня и подступившую к самой дороге, как покладистое ручное животное? В чем-то его можно, пожалуй, оправдать: командиру роты и в голову не могло прийти, что в сердцах жителей затерявшейся в горах деревушки, на подавление которой была брошена его сводная рота, еще жив мятежный дух. Но разве ему не ведома была колоссальная мощь дождя, нависшего над лесом и сплотившего в одно целое обитателей земли обетованной? Почему же он нисколько не встревожился? Большинство солдат, совершавших марш по дороге, проложенной в девственном лесу, конечно, испытывали страх перед мощью этого дождя, точно окутавшего весь мир. Почему же тогда они не сказали своему командиру: «С мощью, которую черпает у леса этот непрекращающийся дождь, даже всей императорской армии не совладать!» Когда же вдруг на дорогу обрушились грохот и тьма и они увидели, что на них из-за леса несется бешеный мутный поток, было уже поздно: их сбила с ног, поволокла вниз какая-то дьявольская сила, и они погибли, захлебнувшись в грязи. Черный поток мчал их, вырывая с корнем деревья, заглушая своим ревом крики гибнущих людей и ржанье лошадей…
Черная вода, устремившаяся вниз после взрыва плотины, превратившей долину деревни-государства-микрокосма в запруду, не только смыла солдат сводной роты, но и нанесла городам и деревням в низовьях реки ущерб значительно больший, чем обычное наводнение. Огромные страдания выпали на долю маленьких детей. В городах и деревнях, затопленных черной водой, вспыхнули эпидемии. Врачи назвали болезнь «местным отравлением» – это был страшный недуг, с которым им еще никогда не приходилось сталкиваться. Бывали случаи, когда в больницу срочно доставляли детей, у которых несколько дней держалась высокая температура, все считали это осложнением после простуды, а они вдруг переставали мочиться, и даже промывание почек не давало никакого результата. Если кто и выживал, то долго не мог оправиться от болезни – казалось, организм всеми силами противился процессу выздоровления. Ко всему прочему в течение следующего года рождались уроды. После поражения в пятидесятидневной войне деревня-государство-микрокосм стала приходить в упадок, но в граничащих с ней городах и деревнях Великой Японской империи дела пошатнулись. Поскольку любые сообщения о войне, начавшейся с потопа, были строжайше запрещены, никто открыто о ней не говорил; некоторые даже утверждали, что и самого этого черного потопа вообще не было, но разве мог кто-либо забыть о черной зловонной воде, которая отравила землю, да и самих людей, в низовьях реки и повлекла за собой многолетние неурожаи и болезни? И если смотреть сейчас с расстояния, из наших дней, то все, что происходило тогда в долине, в городах и деревнях, складывается в картину общего упадка, вызванного этим потопом…
Вторую военную операцию армии – розыск погибших офицеров и солдат сводной роты, смытых черным потоком, было приказано осуществить быстро и в полной тайне. На розыск бросили офицеров и солдат первого батальона. Поиски останков, как я уже говорил, явились вторым этапом пятидесятидневной войны. Трупы кремировали по мере обнаружения. Отец-настоятель говорил, что эффективности поисков содействовала черная зловонная вода. Это не он сам придумал, по-видимому, такое мнение распространилось среди многих. В детстве я часто слышал слово «дутик». Когда у самой воды находили черный вздувшийся труп крысы, всегда говорили: смотри, дутик. Мы еще в детстве обратили внимание на то, что это слово в нашем крае употреблялось, если речь заходила о погибших в черном потоке офицерах и солдатах.
Слово «дутик» произошло, разумеется, от слова «раздуваться», «вспухать», которое можно встретить в свитке «Стихи о девяти состояниях». Оно обозначает ту стадию разложения, когда тело покойного вспухает и чернеет. Однако люди нашего края, употребляя слово «дутик», не имели в виду просто одну из стадий разложения трупа. Они использовали его специально для обозначения останков офицеров и солдат, погибших в черном потопе в самом начале пятидесятидневной войны. Объясняется это тем, что тела, найденные после наводнения, отличались от обычных утопленников – они были черными и вздутыми. Находить черные страшные трупы офицеров и солдат, если только они не были погребены в грязи, особого труда не составляло. Жители долины перешептывались, что, мол, черная вода окрасила тела офицеров и солдат в черный цвет и невероятно раздула их – они стали похожи на трупы лошадей, а те в свою очередь – на бегемотов. В результате широкомасштабной операции трупы были собраны и сожжены под открытым небом, однако в списках личного состава офицеры и солдаты сводной роты не значились погибшими. Все они якобы воевали на самых разных фронтах – в Китае, Юго-Восточной Азии, и, когда подходил срок, их повышали в чинах. Это продолжалось пять, десять лет, вплоть до окончания войны на Тихом океане. Долгие годы делами погибших офицеров и солдат сводной роты занимался один офицер штаба полка. Разрабатывая операцию за своим рабочим столом в уединенном кабинете, он нашел возможность сделать так, чтобы офицеры и солдаты сводной роты погибли вторично, но теперь уже официально, в Китае, в Юго-Восточной Азии, на Алеутских островах, на Окинаве, на транспортных судах, курсирующих в разных районах. Каждому из утонувших в черном потоке он избирал достойную смерть, составляя на них по всей форме извещения о гибели. Эту задачу навсегда закрепили за находчивым офицером.
Мне, человеку, не служившему в армии, трудно понять, какое место занимала его должность в армейской системе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69