- мама заглянула на кухню и скомандовала: - Ну, все,
и, подъем. Опаздываем уже...
Еще оставалась надежда, что Лена будет ждать его во дворе, но у подъезда еe не было. Саша внимательно посмотрел по сторонам. Нет, никого - ни Ленки, ни ребят... Он закинул за спину рюкзачок, мама подхватила его под ру-ку, и они торопливо - время, действительно, поджимало - зашагали к военкомату.
А там уже стоял под парами автобус, призывники были построены в шеренгу, и строгого вида капитан проводил перекличку.
- Ну вот, опоздали! - ахнула мама и, обхватив сына за шею, принялась его торопливо целовать. - Санечка, сынок, ты уж береги себя, слышишь? Мало ли что... Аккуратней там, смотри... С оружием и вообще... - приговаривала она.
- Ладно, мам, ну, все, все... - Саша еле вырвался из ее рук и со всех ног бросился к шеренге.
- Товарищ капитан, разрешите...
- Фамилия? - нахмурился офицер.
- Белов.
Капитан сделал пометку в списке и хмуро кивнул:
- В строй.
Саша встал в шеренгу, продолжая косить глазом на провожающих: а вдруг здесь где-нибудь Ленка? Но и здесь ее не было видно... Вскоре с перекличкой было покончено, и капитан, убрав списки, скомандовал:
- Напра-во! Справа по одному, в автобус - шагом марш!
И сразу толпа провожающих пришла в движение, все начали махать руми, что-то выкрикивать, кто-то заплакал... И в этом шуме вдруг прозвенел знакомый до дрожи голос:
- Са-ша!
Белов оглянулся - к нему, расталкивая людей, летела Лена! Она бросилась ему на шею, и не успевший толком обрадоваться Саша почувствовал на своих губах ее губы - мягкие, горячие и чуть солоноватые.
- Белов, в автобус! - рявкнул капитан.
Саша попятился к машине, а Лена, вцепившись ему в рукав, семенила рядом и безумной, горячечной скороговоркой повторяла ему одно и то же:
- Ты не думай, я дождусь тебя, Саша, обязательно дождусь! Я же люблю
тебя! Слышишь, я тебя люблю!
Часть третья
ДОРОГИ, КОТОРЫЕ МЫ ВЫБИРАЕМ
XXI
Никогда еще Саша не уезжал так далеко от дома. Средняя Азия, Памир, маленький таджикский городок Хорог, пятьсот верст до Душанбе, а до Москвы - вообще как до Луны. Все здесь было чужим и непривычным - и горы, и нестерпимая жара, и пыль, и, разумеется, армейские порядки.
Но Саша быстро сумел понять основное. Армия существовала по своим правилам - поначалу, конечно, необычным, но тем не менее не лишенных логики, а главное - простым и ясным, как дважды два. И чтобы служба не превратилась в ад, надо было как можно скорее принять эти правила и забыть о том, к чему ты привык на гражданке. А для этого нужно было многое. Научиться подчиняться и требовать подчинения от других, не раздумывать над приказаниями, не препираться, да мало ли чему еще!
Тем, кто не понимал этого, в Хорогской учебке, куда попал Белов, приходилось туго. Погранвойска - не стройбат, на границе должен быть порядок, и эту нехитрую истину вчерашним школьникам вдалбливали с армейской основательностью.
Тяжело было не только в моральном плане, но и в физическом. Атлетическая подготовка будущих сержантов была в школе чуть ли не главным предметом. Занятия по рукопашному бою, изнурительные силовые упражнения и бесконечные кроссы, которые доставали Сашу больше всего. Иногда (особенно в первое время) ему казалось, что еще десяток-другой метров - и он рухнет замертво! Но рядом, шаг в шаг, бежал замкомвзвода старший сержант Пушилин и совершенно ровным голосом - так, словно ни жары, ни пыли, ни усталости для него не существовало, - бубнил:
- Дышим, ребятки, дышим... Терпим, ребятки, терпим...
Дедовщины в школе, можно сказать, не было. В первый месяц группа ребят с Орловщины попыталась было завести в казарме свои порядки, но получила дружный отпор, одним из инициаторов которого, кстати, стал Саша.
Письма из Москвы приходили почти ежедневно, и чаще всего - от Лены. Она писала очень подробно, рассказывала о том, как прошел день, кого видела из школьных знакомых, о чем говорили, кто как устроился. И, конечно, в каждом письме - о том, как она его любит и как ждет...
Мама очень переживала, поэтому вопросительных знаков в ее письмах было, пожалуй, больше, чем любых других знаков препинания. Татьяну Николаевну интересовало буквально все: чем их кормят, как часто бывает баня, смена белья, хорошие ли у него командиры, как Саша переносит среднеазиатскую жару, не преют ли в сапогах ноги и т.д. и т.п...
Пацаны писали редко - примерно раз в месяц. За всех отдувался Космос: письма писал в основном он. Иногда по паре строк дописывали Пчела с Филом. Их послания неизменно начинались ставшим традиционным «Здорово, брат!» и содержали более или менее полный отчет об их делах за истекший месяц. Судя по этим письмам, жизнь
друзей почти не изменилась - Пчела работал в автоколонне, Фил тренировался, а Космос бездельничал, время от времени пытаясь устроиться по специальности. Долгое время ему не везло, но в начале лета Космосу удалось, наконец, найти работу.
XXII
О том, что в «стекляшке» на Коштоянца, которая раньше была заурядной пивнухой, вскоре заработает кооперативное кафе, Космосу сообщил всезнающий Пчела. До открытия заведения было еще довольно далеко, пока там велись только отделочные работы, но Космос все-таки решил сходить туда на разведку и поговорить с хозяином будущего кафе.
Им оказался лысый толстячок лет сорока пяти по имени Леонид Борисович и с говорящей фамилией Коврига. В кафе был полный разгром, стоял жуткий шум от работающих дрелей и перфораторов, и толстяк пригласил Космоса в крошечную, но зато абсолютно целую подсобку, служившую, видимо, хозяину временным кабинетом.
- Мне нужна работа бармена, я закончил специальные курсы и... Короче, вот, - Космос протянул мужчине свое удостоверение.
Леонид Борисович с любопытством открыл книжицу, потом внимательно взглянул на рослого, представительного парня.
- Мне очень жаль, молодой человек, но бара у нас не будет, по крайней мере - пока... - Коврига покачал головой и вернул Космосу его бар-менские корочки.
- Жаль... - вздохнул тот, убирая документ в карман. - Ну что ж, до свидания...
Космос повернулся к выходу, но у дверей его настиг оклик толстяка:
- Минуточку, молодой человек! Леонид Борисович подошел к Космосу вплотную и взял его за локоть.
- Скажите, а как у вас обстоят дела с математикой?
Космос усмехнулся:
- Год назад на вступительных в Университет я получил пятерку...
- Да? - задрал брови Коврига. - Похвально... Тогда как вы отнесетесь к тому, что я предложу вам место официанта? Конечно, это немного не то, но... Двести рублей, плюс чаевые... Подумайте!
«А что? На безрыбье и рак - рыба... - прикинул Космос. - Сколько, вообще, можно без дела болтаться? Поработаю, а там видно будет...»
- А со временем откроем бар, и вы тогда, обещаю, переберетесь за стойку... - добавил толстяк.
Этот аргумент оказался решающим. Космос кивнул:
- Хорошо, я согласен. Когда мне выходить?
- А завтра и выходите! - улыбнулся Коврига.
- Как? - опешил Космос. - Ведь у вас ремонт... Что мне тут делать-то завтра?
- Ничего, молодой человек! - хозяин похлопал нового работника по плечу и улыбнулся еще шире. - Пока поможете рабочим, заодно и приглядимся друг к другу...
Целый месяц Космос таскал носилки с мусором, махал кисточкой и стучал молотком. Поначалу пришлось тяжко, но со временем он втянулся. Кафе преображалось прямо на глазах, безобразные руины, как в сказке, превращались в весьма стильное заведение, и Космосу было приятно думать, что и он приложил к этому руку.
В конце июля кафе «Коврига», - так окрестил свое заведение хозяин, - открылось. В нем было два зала. Большой - для обычных посетителей, и маленький, который удалось скроить из бывшего кабинета заведующего и бухгалтерии. Этот зальчик предназначался для особых случаев и для особых гостей. Туда Леонид Борисович и определил Космоса. Когда этот зальчик или, как его называли в кафе, «кабинет» пустовал, Космос работал в большом зале, но как только появлялись «его» клиенты, он тут же переключался на них.
А большинство из клиентов Космоса, надо сказать, были весьма специфичны. В основном это были первые советские легальные предприниматели - такие же, как и Коврига, кооператоры. Обслуживая их, Космос, естественно, прислушивался к застольным разговорам и не переставал удивляться услышанному.
На чем только люди не зарабатывали! От пирожков из кошатины до сборки «фирменных» компьютеров, от матрешек и хохломы до подпольных абортов, от «левых» тряпок из Польши до видеокассет с порнухой...
Кооператоры, как правило, гуляли с купеческим размахом, с песнями, плясками, с битьем посуды, а нередко - и с мордобоем. От них оставались головная боль, разоренные, как после Мамая, столы и зачастую очень неплохие чаевые.
Таких было больше всего. Но были среди посетителей кабинета и люди другого сорта. Они приходили раз в неделю - тихо, через служебный вход, - два-три серьезных дядечки в сопровождении здоровенных бугаев мрачного вида. Их всегда обслуживал сам хозяин, Космосу доверялось только притащить в кабинет заказ. От них не было шума и никогда не перепадало чаевых, но именно эти клиенты вызывали особо жгучее любопытство Космоса. Он видел, как стелился перед ними Коврига, как старался угодить, как лично бегал за самой лучшей выпивкой и закуской для этих странных гостей. Впрочем, называть их гостями было, видимо, неправильно. Держались они, во всяком случае, как самые настоящие хозяева.
А вскоре Космосу подвернулся случай подтвердить свои догадки.
Во время очередного визита таинственных клиентов суетливый Коврига неплотно затворил дверь кабинета, и в оставленную щелку Космос увидел, как Леонид Борисович передавал одному из серьезных дядечек деньги. Много денег - толстенную пачку, завернутую в газету. Дядечка мельком взглянул на кучу купюр и неодобрительно покачал головой:
- Плохо, Леня... Боюсь, что такими темпами тебе никогда не рассчитаться...
- Валентин Сергеевич... - Коврига прижал свои пухлые ручки к груди и принялся испуганно оправдываться: - Валентин Сергеевич, помилуйте, так ведь не сезон еще, народец пока в отпусках... И потом, я ведь говорил: чтобы раскрутиться как следует, нужно время...
- Да-да, - кивнул мужчина, - я помню... Но и ты помни, Леня: сроку тебе - до Нового года. Не рассчитаешься - будем решать...
Тот, кого Коврига называл Валентином Сергеевичем, поднялся, и Космос тут же проворно прошмыгнул в общий зал. Через пару минут донельзя озабоченный Леонид Борисович вызвал его к себе и велел убраться в кабинете.
После этого случая стало совершенно ясно, что Коврига - фигура подставная, и хозяином заведения он не является ни в малейшей степени. Вероятней всего, рассудил Космос, Леонид Борисович взял деньги на обустройство кафе у Валентина Сергеевича, и, похоже, расплатиться за эту ссуду ему будет весьма и весьма непросто.
До поры до времени о своем открытии Космос предпочитал не думать. В «Ковриге» его все устраивало, и по большому счету ему было наплевать - кто был истинным хозяином кафе. Но ближе к зиме ситуация начала меняться. В маленьких глазках Леонида Борисовича поселилось стойкое, непреходящее отчаянье, он стал рассеян, и все чаще от него в самый разгар рабочего дня разило водкой. Космос понял: дело пахнет керосином и скоро, возможно, Ковриги в «Ковриге» не будет.
«Да оно и хрен бы с ним, с этим Ковригой! - размышлял Космос. - Только вот что с кафе будет? И куда
нас всех денут? Уволят? И что тогда - опять без дела шляться?»
Шляться без дела не хотелось. И вовсе не потому, что Космосу так уж нравилась его работа. Просто он уже привык к тому, что зарабатывает сам, причем зарабатывает очень неплохо, и перспектива вновь сесть на шею папаши его совершенно не грела. Тогда он начал думать, как бы ему разузнать о будущем кафе у его настоящих хозяев.
Для начала он стал стараться почаще попадаться им на глаза. Примерно зная обычное время их визитов, встречал их у служебного входа, вежливо здоровался, отирался у дверей кабинета и неизменно, вместе с Ковригой, провожал до выхода. Впрочем, эти его уловки никаких видимых результатов не давали - хозяева его словно не замечали и на приветствия никак не реагировали.
Но Космос не отчаивался, и однажды ему повезло. В очередной раз приехал Валентин Сергеевич в сопровождении своей обычной свиты. Космос проводил их в кабинет и сунулся к Ковриге - сообщить о приезде гостей. Тот сидел за столом в своей каморке, а точнее сказать - лежал, уронив голову на скрещенные руки.
- Леонид Борисыч, там эти приехали! - громким шепотом сообщил Космос.
Коврига дернулся, вскочил со стула, тут его вдруг бросило в сторону, и он со всего маха приложился виском о стенку. Космос увидел, что толстяк в дребадан пьян. Из разбитой брови Ковриги потекла кровь, он охнул, плюхнулся обратно на стул и простонал:
- Нет, не могу...
Леонид Борисович обхватил руками голову и нащупал кровь. Ему и вовсе стало нехорошо.
- Космос, дорогой, выручай! - он поднял на официанта мутные, полные отчаянья глаза. - Обслужи их и... - Коврига сунул руку в стол и достал газетный сверток, - и отдай им это... Пожалуйста...
Что было в свертке - Космос знал наверняка, но взял его с таким равнодушным видом, будто там - вобла. Он кивнул и вышел из комнатушки.
У входа в кабинет он глубоко вздохнул, как перед прыжком в воду, и решительно открыл дверь.
- Добрый вечер! - Космос улыбнулся и, шагнув к Валентину Сергеевичу, положил перед ним сверток: - Это вам... Что прикажете подать?
- Где Леня? - нахмурился мужчина, накрыв рукою пакет. - Это что за новости?
- Леонид Борисович здесь, но он нездоров, - ровным голосом ответил Космос. - Он поручил обслужить вас мне.
- Посмотри... - кивнул одному из своих амбалов Валентин Сергеевич.
Тот вышел. За ту пару минут, что его не было, никто в кабинете не проронил и слова. Молчал и Космос. Вскоре амбал вернулся.
- Все верно, - пробасил он, - Леня здесь, но... - парень выразительно щелкнул себя по кадыку.
Валентин Сергеевич покачал головой и нахмурился еще больше. После паузы он поднял глаза на официанта и спросил:
- Тебя как звать?
- Космос.
- Это что, погоняло? - хмыкнул мужчина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20