Шестнадцать одумались сами; четверо обратились в суд и, потратив массу сил и кучу денег, проиграли дело. Умные адвокаты и честные свидетели не оставили камня на камне от их показаний. Кроме того, психи что-то лепетали насчет происков коварных марсиан, а любой судья знает, что человек, который бормочет про марсиан, – самый настоящий псих.
– Марсиане? – Брови Хансена снова поползли вверх.
– Ну да! – Армстронг разглядывал его со злобным удовлетворением. – Вы марсианин, и я марсианин, и Мириам тоже марсианка. Вы – инопланетянин, если только ваше имя не Пу Суньцзы. «Норман-клуб» может это доказать.
– Бред, – кратко ответил Хансен. Потом добавил: – Как они это докажут? С таким же успехом можно доказывать, что Солнце вращается вокруг Земли, а Земля квадратная. Зачем делать мир безумнее, чем он есть?
– В том-то и дело. Мир именно безумный. Почти все люди на Земле безумны, кроме меня.
По неподвижному лицу Хансена промелькнула неясная тень тревоги. Наклонившись вниз, он пошарил в нижнем ящике стола, извлек бутылку бурбона и протянул Армстронгу:
– Хлебните. Поможет.
– Да. Надо быть последним кретином, чтобы отказаться. – Армстронг приник губами к горлышку, потом перевел дыхание и приложился опять. Наконец он отдал бутылку Хансену. – Так вот, узнав, что я – самый что ни на есть нормальный тип, я столкнулся с сотней проблем, отсюда вытекающих. Самая важная сейчас – определить, насколько безумны вы.
– Я? – Хансен, казалось, и удивился, и огорчился одновременно. Схватив бутылку, он сделал огромный глоток. – Обычно я схожу с ума, когда меня доводят до белого каления психованные клиенты.
Проигнорировав эту шпильку, Армстронг великодушно заметил:
– Конечно, есть шанс, что вы тоже нормальный. Было бы чудесно, если б так и оказалось. Если у нас обоих достанет здравого смысла, чтобы тащить свою ношу, нам следует держаться друг за дружку среди всех этих идиотов. – Он сделал жест рукой, как бы показывая весь остальной мир.
– Что они с вами сделали? – озабоченно осведомился Хансен. – Влили под череп бутылку пива?
– Сейчас расскажу. На этот раз без дураков. Произошло вот что…
И Армстронг поведал Хансену, что с ним случилось. Это заняло почти час. К тому времени, когда он окончил свои рассказ, лицо агента выражало весьма любопытную смесь эмоций.
– Вот так, – заключил Армстронг. – Оказывается, на старушке Земле живут сами земляне плюс потомки изгнанников с Марса, Венеры и Меркурия. И практически никто из них ни о чем не догадывается. У большинства мышление все еще дефектно, хоть и в разной степени, и об этом они тоже ничего не знают.
– И вы поверили в эту белиберду? – взорвался Хансен.
– Я ее не принимаю. Но и не отвергаю. С одной стороны, это слишком унизительно для самолюбия, но с другой – очень уж правдоподобно.
– Вы представляете, что станется с этой планетой, если ее обитатели вдруг обнаружат, что они – толпа хронических психопатов, запертых в дурдоме? Дьявол меня побери, они тогда действительно свихнутся!
– Идиот, по определению, не может быть идиотом только наполовину, – иронично заметил Армстронг. – Кроме того, вы забываете, что здравомыслие все-таки доминирует. Дефект мышления – признак рецессивный, он обречен на вымирание, хоть и медленное. Этот мир в свое время обязательно станет «нормальным», и тогда другие планеты примут нас в свою семью как давно потерянных братьев. Но пока мы еще не готовы.
– Чепуха! – отрезал Хансен. – Ахинея! Вздор! Галиматья! Псевдоисторические байки!
– Может быть – да, а может быть – нет. Вы упустили кое-что. Меня, например, весьма тревожат два обстоятельства.
– Что такое?
– Во-первых, аварии ракет – действительно дело рук этих милых ребят, и как они их устраивают, нам неизвестно. Во-вторых, диверсии организуют члены «Норман-клуба» самых разных национальностей. И неважно, считают ли они себя русскими марсианами, английскими марсианами, французскими марсианами или еще какими-нибудь марсианами. Главное – они считают себя в первую очередь марсианами, венерианами или меркурианами, а уж догом англичанами, русскими или португальцами. – Армстронг на мгновение задумался. – Однако если бы ракету строили в Индии, то, скорее всего, ее уничтожили бы индо-венериане. Африканский корабль погиб бы от рук афро-меркуриан. Мы столкнулись с могущественной и безжалостной организацией глобального масштаба, которая действует в интересах не нашего мира. То, что вера этих людей, возможно, основана на полном абсурде, не имеет никакого значения. Даже если бы ни Христос, ни Магомет не родились на Земле, это не избавило бы мир от фанатиков, инквизиции и исламского фундаментализма. Вера, религия, идеология – вот что имеет значение.
– Знаю, знаю, – мрачно согласился Хансен. – Таким образом, мы оказались перед абсолютно алогичной ситуацией, когда утверждается, что правда – это не то, что очевидно, а то, во что очень сильно верят. Хуже всего другое – нелогичность, исходя из неверных предпосылок, объяснить можно логично. Стоит только встать на эту позицию, как произойдет превращение – любой жизненный эпизод лишний раз будет доказывать, что мир действительно охватило повальное безумие. – Он покосился на бутылку бурбона и продолжил: – Так, нелогичность утверждает, что если пятьдесят миллионов людей твердо, фанатично верят в хрюндельмундиндель, то хрюндельмундиндель существует! Хотя до какого же абсурда нужно докатиться, чтобы использовать в качестве аргументов фразы вроде «Пятьдесят миллионов французов не могут быть не правы». Сумасшедшие законы для сумасшедших людей!
– По-моему, мы сегодня надеремся, – пробормотал Хансен.
– Я хочу сказать, что вопрос в том, правы или не правы эти фанатики из «Норман-клуба», сейчас не важен. Важно другое – какое действие оказывает на них вера, в чем кроются мотивы их поведения. И как следствие: что мы можем сделать, чтобы испортить им игру.
– А чего ради, собственно, беспокоиться? – Схватив бутылку, Хансен сделал большой глоток. С трудом переведя дух, он воскликнул: – Ух ты? – Потом провел ладонью по губам. – Если какие-то психи хотят вырваться в космос, а другие психи хотят им помешать, почему не дать им возможность подраться между собой? Если кто-нибудь когда-нибудь доберется до Марса, мне от этого не отломится ни одного цента.
– Это за вас говорит бурбон. – Армстронг строго взглянул на Хансена. – Обычно вы говорите не так. Вы забыли, что я – как раз тот самый псих, который рвется на Марс, и что я плачу вам за то, что вы помогаете мне продвигаться в этом направлении.
– Да. – Хансен кивнул. Его внимание сейчас целиком занимал язык, который вдруг перестал слушаться. – Да… я имел в виду… это самое… конечно? Все, что вы говорите!
– Тогда оставьте бутылку в покое и слушайте внимательно. Этот эпизод в «Норман-клубе», как гребень гигантской волны, перенес меня через рифы. Но я не удовлетворен. Слишком много камней остались неперевернутыми.
– Вы имеете в виду смерти Мэндла и Маршала?
– И это, и кое-что другое. Например, кто и зачем обыскивал мою квартиру и лабораторию? Кто тот рыжий? Куда он делся? Что он искал? Зачем следил за мной?
Хансен со всеми предосторожностями оперся руками о стол и встал; глаза его сузились, лицо стало строгим. Продолжая смотреть на него, Армстронг упер ноги покрепче в пол и напрягся.
– Сальто вам не поможет, – произнес за его спиной тихий, вкрадчивый голос. – Прошу воздержаться от резких движений. И вы, мистер Хансен, будьте добры, сядьте на место.
Щелкнул замок, и в поле зрения Армстронга появились трое мужчин. Он узнал их. Первым был рыжий. Второй – худощавый задохлик, который резвился в его лаборатории. Третий был из той парочки фиктивных агентов ФБР.
Рыжий и задохлик держали в руках «фонари», как две капли воды похожие на тот, который засняла потайная камера Армстронга. Третий человек держал руки в карманах.
Рыжий легкими шагами пересек кабинет, присел на краешек хансеновского стола вполоборота к детективу и непринужденно обратился к Армстронгу:
– Надеюсь, вы не натворите глупостей. Да и зачем вам это? Ведь вы знаете, что вы – нормальный.
– Если ваши штуковины – орудия убийства, предупреждаю, вам это будет дорого стоить, – ответил Армстронг. – И советую не тратить попусту слов.
– В вашем посещении «Норман-клуба» более всех был заинтересован я, – продолжал рыжий. – Дедуктивные способности делают вам честь.
– Спасибо. Вы даже не представляете, как это лестно для меня.
– Отдельная благодарность мистеру Хансену за его посильную поддержку.
– Дьявол вам в печенку! – проскрежетал Хансен. – Что вы сделали с Мириам?
– Она в полном порядке. В хорошей компании. Ей не причинят зла, уверяю вас. – Голубые глаза рыжего загорелись холодным светом, и он продолжил, сверля Армстронга твердым немигающим взглядом: – Нам было очень приятно узнать о вашей нормальности. Но гораздо большее удовлетворение нам доставил ваш отказ от членства в «Норман-клубе» и решимость продолжать борьбу. Подобная реакция редка и в высшей степени похвальна.
– У вас что, спрятан здесь микрофон?
– Да, под календарем мистера Хансена найдется один. Жаль, конечно, что мистер Хансен оказался втянутым в это дело, но это не его вина – о микрофоне он не подозревал. Конечно, аналогичные штучки есть и в вашей квартире, и в лаборатории, ведь нельзя же заранее знать, где вы пожелаете излить душу.
– Вы основательно потрудились.
– У нас привычка все делать основательно.
– У вас?
– Я не попадусь на удочку, мистер Армстронг. Считайте, что я говорю от своего лица и от лица моих товарищей, и на этом остановимся. – Его тонкие губы скривились в мягкой усмешке, но глаза остались холодными и невыразительными. – Мы здесь потому, что нам нравится ваше отношение к космическим экспериментам, особенно теперь, когда вы знаете то, что знаете. Ответьте, неужели, несмотря на мнение «Норман-клуба», несмотря на то, что вы, сами того не зная, оказались под их защитой, неужели вы по-прежнему ратуете за скорейшее завоевание космоса?
– Да.
– Почему?
– Занимайтесь лучше своими делами, – предложил Армстронг.
– Именно это мы и делаем в настоящий момент. Видите ли, мистер Армстронг, мы тоже заинтересованы в скорейшем прорыве в космос.
– Чьем? – Армстронг проницательно оглядел рыжего. – Американцев, русских, эскимосов или еще кого-нибудь?
– Землян. Любых землян. Национальность не имеет значения.
– У вас большие планы. Вы были бы мне очень симпатичны, если б хоть раз в году ходили в баню. Вы анархист?
Рыжий упорно не желал выходить из себя, по-прежнему сохраняя невозмутимость.
– Меня не интересуют земные религии и всякие политические «измы». Я – уроженец Марса.
– Хе-хе! Оч-чень приятно! – пробурчал за его спиной Хансен.
Рыжий обернулся и оглядел его своими змеиными глазами. Хансен добавил:
– Я тоже так умею. Знаете, кто я? Мудрец из страны Оз?
– Весьма остроумно, – отчеканил рыжий ледяным тоном.
– А по-моему, ваши шарики как-то не так крутятся, – сказал Армстронг. – Вы сумасшедший?
– Видите ли, мистер Армстронг, психотрон объявил вас нормальным, а вот нас – к сожалению, нет. Вот почему мы торчим на этой паршивой планете? Вот почему мы хотим вырваться! – Он наклонился вперед. Глаза рыжего засверкали сильнее. – Никакая чертова машина не имеет права решать, где кому жить. И не сможет, если вы…
– Не загибайте! Ваша история не выдерживает критики сразу по нескольким пунктам. Во-первых, большая чистка завершена уйму лет назад, и поэтому…
– Завершена, – прервал рыжий, – но отдельные люди с дефектами мышления рождались в каждом следующем поколении. Их вышвыривали вон сразу, как только обнаруживали. Они появлялись здесь, у вас, раз за разом – принцесса Карибу, Каспар Хейзер… имя им легион?
– Второе, – спокойно продолжал Армстронг, – ни один человек, даже полный идиот, не стал бы хвастать своим идиотизмом, не имея на то причин. Какая же причина у вас?
– А как вы думаете?
– Я думаю, что вы пытаетесь меня надуть, заявляя, будто завоевание космоса послужит безумным целям патентованных идиотов. Зная мое отношение к теме, вы рассчитываете таким образом заставить меня отказаться от своих планов.
Именно этого добивался «Норман-клуб»! Я полагаю также, что вы – всего-навсего шестерка и работаете на «Норман-клуб», обрабатывая меня по принципу «от противного». Я не могу понять только одного – почему, черт бы вас всех побрал, почему вы придаете моей персоне такое значение?!
– Не мои, а ваши выводы, мистер Армстронг, не выдерживают никакой критики. Мы имеем такое же отношение к «Норман-клубу», какое вы имеете к индийским раджам. Что же касается вашей значимости – она определяется информацией, которую вам удалось откопать и которая затрагивает нас непосредственно. – Рыжий медленно покачивал ногой, ударяя каблуком по столу. Рука его твердо сжимала похожее на фонарь оружие, а раструб был направлен Армстронгу в грудь. – Я не могу заставить вас поверить в то, во что вы верить не желаете. Но если, отказываясь верить фактам, вы также отказываетесь подчиниться нашим требованиям… – Он многозначительно покачал «фонарем». – Мы добьемся этого любым путем.
– Ну-ну, полно! Вы же не герой телесериала о гангстерах, – напомнил Армстронг. – А чего вы добиваетесь?
– Информации.
– Какой информации?
– Не прикидывайтесь идиотом! – неожиданно вспылил рыжий. – Вы знаете, что нам нужна информация о ракетах девятнадцать и двадцать…
– А-а! – произнес Армстронг, изо всех сил скрывая изумление. – Ах, это! Ну, я ее закопал.
– Где?
– Под Статуей Свободы.
– Это не смешно. – Рыжий опустил ноги на пол и выпрямился во весь рост. Оба его приятеля, выйдя из полурасслабленного состояния, насторожились. – Честно говоря, я уже сыт по горло препирательством с таким упрямым мулом, как вы. Мы даем вам ровно минуту…
Слова его заглушил внезапный шум в приемной. Дверь распахнулась, послышался топот ног, пронзительный крик Мириам, и один за другим прогремели четыре выстрела. Стекло в двери треснуло, куски его разлетелись по сторонам, и крупнокалиберная пуля впилась в ножку стола.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35