Основная работа по размещению детекторов, установке сети наблюдения на прилегающей к поселению территории была впереди.
Тяжелого вооружения у нас не было. Только несколько автономных боевых модулей, которые предполагалось собрать в ближайшие день-два.
И все.
В огневой мощи Контроль решил с Наблюдателями не тягаться. Почему, по мнению Контроля, Наблюдатели не будут применять тяжелое оружие при отсутствии такового у нас, я не знал.
Во второй половине дня Син и еще несколько элиан отправились на дальний полигон. За эту точку предстояло отвечать контролеру.
Странно. Выходит, научно-исследовательский модуль был для него важнее основного поселения со всеми проживающими здесь элианами.
И это при том, что, согласно имеющимся у меня материалам, никаких особо ценных объектов на полигоне не было.
Я еще раз изучил блок данных, на этот раз запросив информацию из аналитмодуля исследовательского центра.
Ничего нового. Почти то же, что в выданном на Элии пакете. Чем же тогда руководствовался Син?

День пролетел незаметно. Из графика мы почти не выбились, поэтому первое серьезное знакомство с Кией состоялось уже вечером. Директор хотел организовать полноценную экскурсию, но я отказался. Пока время терпело – я ощущал это почти физически, – мне хотелось прочувствовать пульс планеты. Немного странное желание. Телепат я посредственный, и уловить глубинные течения психополей, свойственные иному миру, мне не под силу. И все же подобная попытка почему-то казалась необходимой.
Прогноз погоды по киянским меркам был более чем благоприятный. В итоге я натянул иллулиар средней защиты, покинул жилблок и по широкой, расписанной сложным узором дорожке вышел на центральную аллею.
Аллея, впрочем, слишком громкое слово. Постепенно теряя в ширине, лента дороги ярко-желтым клинком из угла в угол пронзала неровный прямоугольник поселения. Мягкое покрытие сродни тому, что использовалось на посадочных площадках, пружинило под ногами. Низкие плотные кусты сплетались в непривычное рыжее ограждение. Местный климат не позволял растениям тянуться ввысь, не важно, были ли они стройными и гибкими или массивными, во много обхватов толщиной.
Мертвая почва, обжигающий холодом мертвый ветер… Дома такой и на полюсе не каждую зиму встретишь – в период активного занятия альпинизмом я частенько штурмовал ледники, – а здесь – обычное явление. Удивительно, что жизнеформа зародилась именно на Кие. А может, подобная погода как раз и стимулировала поиск новых путей адаптации и развития?..
В конце дорожка выполнила четкий поворот и вывела к южным воротам. За ними простиралась морщинистая темно-красная равнина, покрытая совсем уж чахлой растительностью и редкими пологими горбами холмов. Вдалеке, в сотне тактов ходьбы, проблескивала сквозь пыльную взвесь серебристая змейка – ограда одного из полигонов. Другой располагался далеко за северными воротами.
Вообще-то никто не мешал ограничиться обычной прогулкой, а объезд полигонов устроить с утра, воспользовавшись вездеходом или, если позволит погода, флаером. Да и стотактовое путешествие в сумерках по незнакомой территории действием разумным назвать было трудно, но… оперативник я десятой категории или нет? Боевого иллулиара с десятком сканеров и аналитическим блоком на мне не было, но ведь и без них я на что-то годился?!
Преодолев треть дистанции, я признал свое суждение ошибочным.
Как выяснилось, тонкие ломкие пласты известняка – грунт равнины – скрывали под собой полости, иногда довольно глубокие. О том, что полости существуют, я узнал, по пояс провалившись в одну из них. Хрупкая серая пластина, присыпанная галькой и, для большей убедительности, вырванным с корнем кустом, скрывала природную ловушку в ожидании самонадеянного дурака, решившегося на вечернюю прогулку. Хорошо, дно оказалось ровным.
Кое-как выбравшись, я некоторое время изучал неглубокую яму, дивясь коварству местности, затем, несмотря на тусклые отблески упирающегося в горизонт дня, включил ночной стереорежим.
О том, что в обнаружении обманок «ночник» не помощник, я узнал через несколько десятков шагов. На этот раз полость была не глубокой, но скрытой хитрее – на вид абсолютно надежным наплывом горной породы. Выбравшись, я с неудовольствием отметил, что удалился от поселения довольно далеко, и возвращение займет едва ли не столько же времени, сколько остаток путешествия. Да и как-то несолидно с моим опытом…
Придя к решению продолжать путь, я вырубил «ночник» и включил встроенный фонарь – устройство редко используемое, но до сих пор входящее в комплект служебных иллулиаров. Переведя светильник в видимый диапазон и максимально расширив яркий желтый конус, я двинулся дальше.
Потом мне толи просто везло, то ли спасали фонарь и запоздало проснувшаяся осторожность, однако я не оступился ни разу.
Серебристая лента, с закатом солнца превратившаяся в темно-серую полосу, мало-помалу приближалась, росла ввысь и все больше походила на то, чем, в сущности, и являлась, – на высокий сплющенный купол, способный как сдержать удар стихии, так и полностью изолировать наземную часть полигона от внешнего мира.
Легкость, с которой я преодолел остаток пути, в итоге сыграла злую шутку. А может, удача решила, что хватит ей принимать на себя результаты моей самонадеянности. Как бы то ни было, очередной, на первый взгляд абсолютно надежный пласт, даже не дрогнув предупредительно, разом ушел вниз. Вместе со мной.
В этот раз без последствий не обошлось. Короткое падение завершилось чувствительным ударом. И хотя иллулиар смягчил приземление и уберег от острых обломков, ногу я все-таки подвернул; вот тебе и арки тренировок с десятой категорией.
Не без труда, но мне все же удалось подняться. Простенький встроенный в иллулиар медблок просветил место увечья, констатировал трещину в кости и возможное растяжение. Не худший вариант, хотя приятного мало. Тем более что осмотр места падения выявил, что стою я на дне довольно глубокого колодца. Даже не колодца: лаз, куда я провалился, расширялся книзу и по форме напоминал гигантскую колбу с сужающимся у выхода горлышком. Карабкаться по стенам я умел, не пугал даже обратный наклон. Но пытаться выбраться с больной ногой… рискованное мероприятие. Мысль же связаться с базой вызывала иррациональный по силе протест.
Неизвестно, чем бы закончилась внутренняя борьба, скорее всего задавленным самолюбием и вызванным вездеходом – остатки разума гордость подавить не смогла, – но тут луч света зацепился за скальный выступ необычной формы.
Стараясь минимально тревожить раненую ногу, я доковылял до странного образования и обнаружил, что отломившаяся от основы плита известняка скрывает за собой пустоту. Полтакта возни и ужимок – и мне удалось заглянуть в каменный зев. Представшая картина показалась необычной. Вместо ожидаемого кармана, являющегося частью пещеры, я обнаружил еще один лаз. Не такой широкий, как тот, через который я провалился, но зато идущий вверх под вполне приемлемым углом.
Вздохнув, я принял решение проверить природный коридор, и если он не выведет на поверхность, смириться и вызвать подмогу.
В комплект иллулиара входил набор инструментов, среди которых нашелся простенький вибробур. На то, чтобы расширить отверстие до нужного размера, ушло несколько тактов, в течение которых я методично срубал закрывающую проход известняковую бахрому.
Закончив работу, я критически оглядел образовавшийся проем и решил, что высоты хватит. Протискиваться, правда, пришлось даже не на четвереньках – ползком. Оказавшись внутри каменной кишки, я вздохнул чуть свободнее, встал на четвереньки и осторожно пополз наверх.
По моим прикидкам, лаз должен был вывести на поверхность в течение такта. Или закончиться тупиком. В действительности же получился промежуточный вариант. Почти сразу неровная поверхность начала терять наклон, становясь все более и более пологой. Когда до освобождения из каменного плена осталось всего ничего, узкий туннель окончательно перешел в горизонтальную плоскость. У меня даже мелькнула мысль – не попытаться ли продолбиться наружу с помощью всего того же вибробура. Мелькнула и исчезла. На сегодня безумств достаточно. Толща породы надо мной оставалась внушительной: пробиться вряд ли получится, а вот обрушить свод на себя – запросто.
Пришлось ползти дальше в надежде, что гигантский червь, прорывший этот туннель, был не против глотнуть свежего воздуха. Ассоциация показалась достаточно смешной, но только поначалу. А почему бы, собственно, нет? Так ли хорошо мы знаем планету, чтобы утверждать, что здесь не водится подземных тварей, любящих в перерывах между рытьем туннелей перекусить залетными инопланетянами?
Я остановился и внимательно осмотрел стены лаза. На мой некомпетентный взгляд – никаких следов, указывающих на искусственное происхождение, не было. Несмотря на это, я прислушался к ощущениям и попытался расширить пси-сферу. Тишина. Слабый-слабый, на пределе чувствительности, фон, образованный скудной флорой где-то наверху. С элианским не сравнить. Тем не менее я вновь достал бур и, зажав его в левой руке, куда осторожнее двинулся вперед.
Коридор перестал мне нравиться абсолютно. Он постоянно вилял влево-вправо, хотя и вел в одном направлении. Видимость ограничивалась несколькими шагами; разглядеть что-либо дальше было невозможно, но смущало другое: какова вероятность того, что природа случайно прокрутила в толще пород подобный туннель? Это ведь не пещера, а именно туннель. По всей длине примерно одной высоты, нигде не обвалившийся. Я не геолог, но подобная возможность казалась крайне маловероятной. Но если лаз создан искусственно, почему скол на стенах столь неровный?
Я замер, прислушиваясь к ощущениям. Уменьшил яркость фонаря до минимума, потом погасил совсем. Впереди, где-то за очередным поворотом, разливалось слабое свечение. Я вновь включил ночной режим, повысив чувствительность до предела, и свечение вспыхнуло небольшим пожаром. Не просто свет – тепло! Версия об истончившемся потолке, сквозь трещины которого проникает свет здешних лун, развалилась. И вместе с тем проснулось любопытство. Насколько я помнил, никаких подземных растений, тем более растений, способных выделять столько тепла, на Кие не находили. А значит, у меня появился шанс стать первооткрывателем.
По мере того как я приближался к изгибу коридора, бледно-желтое свечение почти не прибавило в интенсивности. Термограф показывал незначительный, но постоянный рост температуры. Добравшись до места, где лаз делал резкий поворот, я выждал с полтакта, одновременно пытаясь прочувствовать колебания психополей. Крайне незначительные вибрации… Значит, все-таки растения.
Добраться до них оказалось непросто. За поворотом туннель резко уходил вниз, туда, где и находился источник света. Я подполз к краю обрыва. К сожалению, крутой склон и известняковая бахрома, похожая на ту, что пришлось расковырять на входе, мешали рассмотреть детали. Мне удалось лишь разглядеть нечто, напоминающее массивные корни, покрытые подобием мха. Мох и светился неожиданно ярко. Согласно термографу, внизу было существенно теплее.
Опять встал вопрос: что делать? Коридор, как ни печально, на поверхность не вывел. Никаких развилок я не нашел. Продолжать движение можно было только вниз, в объятия светящегося мха. Альтернатива – возвращаться назад.
Я отключил «ночник» и, покрепче сжав вибробур, тщательно исследовал скат. Все оказалось не так плохо. Скат был, конечно, крутоват, но не настолько, чтобы по нему нельзя сползти или взобраться, вздумай я, исследовав заросшую каменную нишу, вернуться назад. Что ж, исследовать так исследовать!
Проверяя каждую выбоину на прочность, я начал медленный спуск. Достигнув каменной пробки, уперся покрепче и стал осторожно долбить загораживающую проход плиту.
Хрупкий минерал сопротивлялся недолго. Большая часть преграды разом отделилась от основы и, рассыпавшись, исчезла в облачке густого серого дыма.
Выяснилось, что дно пещеры не так уж близко – лаз заканчивался почти на высоте моего роста. Зато стали видны облепившие стену растения. На вид – типичный лишайник, густой, сочащийся мягким золотистым светом. Странно, сейчас свечение не казалось столь насыщенным. Даже удивительно, как удалось заметить его сверху, из туннеля.
Я вогнал бур поглубже, повис на руках и спрыгнул вниз, постаравшись при приземлении максимально перенести вес на здоровую ногу. Получилось удачно. Придерживаясь за стену, я огляделся.
Пещера оказалась весьма скромной. Меньше, чем та, из которой я приполз. И если первая напоминала колбу, расширяющуюся в основании, то эта – многогранный бокал. Низкий – если не пригибаться, шлем иллулиара царапал потолок, – в поперечнике раза в два шире, чем в высоту. Пол зарос плотным желтым лишайником. Впрочем, не только им.
Я с некоторым трудом присел на корточки.
То, что я поначалу принял за корни, оказалось растением, по-видимому, не имевшим ко мху прямого отношения. Нечто вроде древесных грибов, только бесформенных и намертво вросших в камень. Наросты и лишайники кое-где перемежались невысокими бурыми образованиями, более всего напоминающими кораллы. Классифицировать их как-либо я не решился.
Сумерки в пещере тем временем сгустились. Создавалось ощущение, что свечение, разливающееся вокруг мха, еще больше потеряло в яркости, хотя, как ни удивительно, я не мог точно определить насколько. Термограф показывал, что с момента спуска в пещеру температура не изменилась.
Какое-то время я потратил на изучение стен. Соскреб образец древовидного нароста, отломил веточку «коралла», срезал лоскутик мха. На всякий случай. Исследовательская экспедиция в эти катакомбы неизбежна, но собрать образцы не помешает.
Мох почти перестал светиться, и сейчас темноту рассекал лишь луч фонаря. Я отступил к известняковой трубе, по которой спустился, последний раз окинул каменный мешок взглядом, а затем снова попытался провести психосканирование…
Сузить спектр восприятия я не успел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44