Может, конечно, биокибер какой-нибудь или какая небелковая тварь, притащенная из глубин Вселенной.
Я едва сдержал смех. Это стоило определенных усилий, но рана не располагала. Вот и все новое видение. Биокибер и небелковая тварь из глубин Вселенной…
– Необычная гипотеза. – Я говорил подчеркнуто серьезно, но чужак мое настроение уловил.
– Гад ты все-таки. – Он взглянул на меня, и по телу вновь прокатилась дрожь. Правда, не столь сильная, как в прошлый раз. – С ним по-человечески разговариваешь, а он…
Чужак оттолкнулся от стены и побрел к выходу.
– Раз такой остроумный, валяйся тут в одиночестве. До встречи. – Он вышел.
Мне наконец удалось унять дрожь.
Вот так. Спонтанные телепатические способности проснулись. Сильные. По ощущениям – в районе девятого-десятого уровня элианской классификации. Любопытно, насколько точно мне удалось их оценить? Я специально не пытался закрываться – надеялся по характеру считываемой с меня информации определить предел возможностей землянина, тем более что полученным с помощью психосканирования знанием он немедленно делился. Но хвастун беседу свернул – разозлился. Дурак. И я не лучше: допускал, что он может сказать нечто ценное про атаку элианского крейсера…
Всплеск телепатических способностей – явление не редкое. Случаи, когда телепаты под влиянием внешних факторов испытывали резкий скачок силы, фиксировались неоднократно. После неизменно происходил откат.
Способности землянина, вероятнее всего, форсировала пси-атака элиан на Эроне. В том, что она была, я не сомневался.
То, как чужак реагировал на гибель крейсера, что чувствовал, – действительно было необычно. Но почти наверняка связано с тем же пси-скачком: массовую гибель высокоорганизованных существ телепаты иногда переживают лично. А дальше… Дальше последовала реакция не готового к подобному организма.
Остальное оценить сложно. Слишком резкий рост силы. Чужак захлебнулся в собственных ощущениях и отделить факты от фантазий уже не мог.

Глава 2
Геннадий Павлов

Странная штука – сны. Никогда не видел в них закономерности. Казалось бы, из подсознания следует всплывать тому, что занимает мысли. Ан нет. Любимые люди, любимые книги, любимые фильмы, любимые… Я почти не встречал их по ту сторону бодрствования. Гораздо чаще являлись существа и сюжеты, казавшиеся сюрными даже до пробуждения.
В ту ночь мне снилась жуткая смесь «Ну, погоди» с Индианой Джонсом. Волк и заяц, чьи родители увлекались археологией, объединили усилия, дабы противостоять фашиствующим белокурым бестиям, желающим завладеть наследством героев. Наследство представляло собой книгу «Пяти железных страниц». Тяжеленный том с выгравированной картой, способной указать путь к сокровищу, прикоснись волк и заяц к нему одновременно. Проснулся я на словах закадрового голоса: «Волк и заяц – это как Инь и Янь». Это ведь замечательно – просыпаться смеясь. Особенно в последний день нормальной жизни нормального человека.
А потом был космос. Далекий-далекий космос. Аар. Море впечатлений, переживаний, новых знаний и новых суждений. Жизнь за границей жизни обыкновенных людей с обыкновенными проблемами.
Но я перестал видеть сны. Совсем.
Позже я несколько раз возвращался на Землю – неожиданная поблажка Корректоров, по непонятной причине вздумавших удовлетворить мой каприз. Поблажка, ставшая нормой. Я приходил домой, общался с родителями и друзьями, гулял, спал, вновь обретал возможность видеть сны. И вновь терял ее, возвращаясь на станцию. Такая вот необычная плата…
Перед глазами до боли знакомая крышка регенератора. Я дернулся и обнаружил, что ремни прочно фиксируют тело. Покрутил головой. Внешне все было в порядке. Болезненные ощущения отсутствовали, и даже ставшая привычной сонливость отступила. Правда, добавилась пара шрамиков, но это дело поправимое.
Я начал старательно вспоминать предшествовавшие пробуждению события. Эрон, вторжение в исследовательский комплекс ящерок, возвращение на временную базу, нападение, побег, ранения… обрыв.
Все или не все? Кажется, было что-то еще. Или не было? Черт, глюки это. Или сны. Хотя нет, снов вне Земли у меня не бывает. Доказано эмпирически.
Что ж, по крайней мере я пришел в себя в регенераторе, а не в пыточной камере. Этот факт радовал несказанно. Быть живым – всегда лучше, чем мертвым; а то, что меня вытащили из цепких лап элианских отморозков, – замечательно вдвойне.
Закончив самоизучение, самовспоминание и краткий анализ, я решил подать голос, ставя оператора в известность о своем желании покинуть капсулу – в том, что за мной наблюдают, сомневаться не приходилось, – но меня опередили.
Чужака, вошедшего в медотсек, я видел впервые. Высокий даже для элианина. По их меркам здоровый и, очевидно, тренированный. Ставшая привычной узенькая мордашка. Широкие ярко-карие глаза. Аккуратно подстриженные и уложенные модными сосульками жиденькие изумрудные волосы. Прямо образцовый элианский мачо.
Посетитель поколдовал над панелью управления и раскрыл капсулу. Одет он был не в штатную форму, а в скаф легкой защиты с закрепленным под левой кистью однозарядным станнером. Видимо, элианские мачо не расстаются с оружием даже дома. Не удержавшись, я фыркнул. С некоторым усилием подавил зарождающееся хихиканье – еще, чего доброго, обидится.
– Долго же вы запрягаете. А ремни были так нужны? – Я выразительно посмотрел на удерживающие меня ленты.
– Ты знаешь, где мы? – со странной интонацией спросил гость после короткой паузы. Такое ощущение, что мой вопрос поставил его в тупик. Впрочем, ответил он симметрично: а действительно, где? Ощущения подсказывали, что не на планете, хотя в чем точно состоит различие, понять не получалось. Или получалось?
– На станции, как я понял. Точно не на Эроне, другая гравитация. Ты меня отсоединишь? – Ремни хоть и не причиняли особых неудобств, порядком раздражали. Тем более что никакой нужды в них все равно не было.
– А что произошло на Эроне, ты помнишь? – Элианин продолжал играть в психоаналитика. Я почувствовал, что закипаю.
– Помню, конечно. И?!. – Я не закончил вопрос. Такое чувство, что мне врезали под дых. Фрагменты мозаики пришли в движение и сами собой собрались в картинку. Вот оно как – я все-таки пленник. А этот мачо, значит, собирается меня допрашивать. Кареглазый ублюдок… Думать! Быстро! Если я жив и похитители озаботились моим лечением – я представляю для них ценность. Скаф со станнером – меня боятся, несмотря на то, что спеленали по рукам и ногам. Что еще?.. Впрочем, можно начать с прямых вопросов, все – информация к размышлению. К тому же, как показывала практика общения с аарианскими оперативниками, прямые вопросы их всегда повергали в недоумение – слишком привыкли к тонкой игре.
– Так… – протянул я, стараясь задавить нотку фальши, – значит, там, на планете, были вы? Вы напали на меня в гостинице? И вы притащили меня сюда… – Первый пробный шар. – Кстати, сюда – это куда?
– На станцию, – за веселостью элианина – плохо скрываемая злость, – ты же сам сказал.
– Ага, и поэтому вы держите меня в подвешенном состоянии…
Ладно, сам напросился. Как говорил мой однокашник – запускаем дурочку.
– Ну и дальше-то что? – Дурочка вышла более чем удачной. Мне и впрямь стало смешно. Мир будущего, контакт цивилизаций, сцена первая: «Пикировка между тюремщиком и заключенным». Жаль только, тюремщик воспринимал происходящее без тени юмора.
– Я хотел удостовериться, что с тобой все в порядке, и задать несколько вопросов. Ты должен отвечать максимально полно, ничего не искажая. Предупреждаю, не пытайся предпринимать никаких активных действий. Вырваться из фиксаторов не удастся. Если приборы зафиксируют повышение пси-активности, получишь заряд подавителя. Сильный. Понятно?
– Куда уж понятнее. – Я выдохнул, заставляя тело расслабиться. Ни малейшего желания сотрудничать не было. Однако элианин этот факт начисто игнорировал.
– Зачем вы прибыли на Эрон?
– Ну а если я не буду отвечать? – Я едва не рассмеялся. Вспомнился эпизод из «Голого пистолета»: «Ах нот ты какой, Дребен, тогда я ничего не скажу».
Где-то на границе с подсознанием билась мысль, что я веду себя неправильно, неадекватно, что нельзя играть с огнем. Но вместе с тем во мне пребывала неизвестно откуда взявшаяся уверенность – ничего страшного не произойдет, не может произойти. И Остапа понесло:
– Вы же ничего не сможете сделать. Все ваши фокусы с телепатией не помогут. Я просто закапсулирую сознание, и ни черта у вас не выйдет. Пытать меня бесполезно – капсуляция от боли спасает стопроцентно. Что дальше-то? – Если вдуматься в смысл сказанного – блеф чистой воды. Капсуляция – по сути, лоботомия, своеобразное ментальное харакири. Но в эти минуты я свято верил в то, что говорил.
– Если будешь отвечать на вопросы, не придется искать способ проникнуть сквозь твой экран. – Судя по сохранившейся направленности разговора, сбить элианина с толку мне все-таки удалось. Контролируй он ход беседы, попытался бы сменить тактику. Хотя сомнения, правильно ли я веду разговор, остались.
– Самоуверенный ты, элианин. – Я покачал головой, попытался придать интонации нарочитую глубокомысленность. – Судя по тому, что мы на станции, недалеко меня дали увезти. Вот когда дотащите до родной планеты, тогда и торговаться будем. А пока у меня есть основания думать, что надолго я здесь не задержусь. Я сказал.
Мысль по поводу предполагаемого освобождения пришла по ходу и почему-то показалась вполне логичной. В то же время проснулась какая-то детская обида, что наша команда дала утащить меня с Эрона. Не отбила, не вырвала назад…
– И что тебе поможет покинуть станцию без нашего на то согласия? – Как ни странно, в голосе элианина не было ни грамма сарказма.
– А вы сами не догадываетесь? – Эх, блефовать так блефовать. – Мне казалось, пилить сук, на котором сидишь, не очень разумно. Особенно ради моей скромной персоны. – Интересно, насколько его зацепит намек на Корректоров?
– О ком ты говоришь? Радориане не знают, где мы. Да и если бы знали, никогда не выступили бы против нас открыто… Даже ради тебя.
Не зацепил. Не свойственная элианам насмешка в конце заставляла усомниться, а понял ли он намек вообще. Послал же бог барана… Неожиданно накатила усталость и какая-то опустошенность. Что происходит? Зачем вообще все это? Тупой элианин, пленение, ремни…
– Да пошел ты, – сама собой вырвалась родная земная фраза. Как в анекдоте. С другой стороны, всякое желание продолжать разговор пропало. Я закрыл глаза.
Элианин постоял с минуту, то ли дожидаясь продолжения, то ли обдумывая сказанное. А может, прикидывал, не стоит ли дать в морду строптивому землянину. Почему-то меня это мало волновало.
– Я ухожу. – Элианин наконец принял решение. – Если решишь поговорить со мной, скажи это вслух – мне сообщат. Комната постоянно сканируется. Рост пси-активности с твоей стороны будет рассмотрен как попытка агрессии – получишь разряд подавителя. Любые попытки освободиться будут пресечены. Подумай.
Ну-ну. Подумаю обязательно. Как только, так сразу.
Я скорее почувствовал, чем услышал, как встала на место крышка капсулы. Легкие, едва различимые шаги стихли. Бесшумно закрылись двери. Теперь оставалось… а что, собственно, оставалось? Я был пленником, и, как ни печально, дальнейшая судьба зависела не от меня. Но Корректоры, Корректоры, мать их, должны были что-то сделать?! Не зря же они столько со мной возились?! И элиане захватили меня явно не просто так. Положили кучу народу… Лично клал! А все ради чего? Чтобы поместить меня в регенерационную камеру?! Нет, какой-то смысл в происходящем был, жаль, лежал за пределами моего разумения.
И еще со мной было что-то не так. Вроде бы все осталось как раньше, но одновременно… Я еще раз мысленно прокрутил диалог. Скачки настроения? Да, пожалуй, я отвечал резковато, но ведь и не пытался подавить эмоции. К тому же с учетом произошедшего за последние два дня я вполне допускал, что нервная система находится в легком раздрае, несмотря на релаксационные процедуры регенератора. Значит, дело в чем-то другом. В чем же?.. Нет, не понять.
Желания общаться с тюремщиками не появилось, и за отсутствием альтернативы я предался любимому занятию – внеплановому отдыху в желудке восстановительной камеры.

Я не сразу заметил изменения в окружающем мире – нечто, неуловимо витающее в воздухе. Просто в какой-то момент понял: на станции что-то происходит. Что-то из ряда вон. Узнать бы еще, что именно, – выскользнуть за пределы оболочки, слиться со стенами, впитать атмосферу событий. Это же так легко…
Некоторое время здравый смысл боролся со здоровым любопытством. В итоге разум одержал победу над чувствами, а искушение расширить пси-сферу было отвергнуто по причине нацеленного на меня станнера. В конце концов, то, что мне суждено увидеть, я увижу. Вера в фатум иногда здорово помогает при отсутствии других аргументов.
Ждать пришлось недолго, буквально пару минут. Серия гулких хлопков, приглушенных многослойной изоляцией, но вполне различимых, короткая пауза, немелодичный треск перемалываемой двери. Я даже особо не удивился вошедшим. Успел лишь вновь помянуть детерминизм и отметить, что железобетонное спокойствие, поселившееся во мне, имело под собой некоторые, пусть и мистические, основания. Все будет хорошо…
Пока радориане быстро и методично вскрывали заблокированную капсулу, резали удерживающие меня ремни, я лишь довольно ухмылялся. Впрочем, испытывать судьбу никакого желания не было. Поэтому, едва оковы пали, я вывалился из камеры и не столько влез, сколько был засунут в специально доставленный скаф. Функциональность у него оказалась куцая, и подходил он скорее для решения технических задач, но у спасателей, видимо, не было уверенности, что я в состоянии пилотировать обычный боевой вариант.
А потом меня подхватили под руки и потащили по коридорам. Мимо сожженной аппаратуры, вдоль покрытых рубцами зеленоватых стен с оранжевыми и кофейными проплешинами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44