Наблюдатели неизменно выражали сожаление по поводу неполадок и подкидывали компенсацию за возникшие неудобства. Компенсацию довольно солидную.
Во время последнего перелета удалось установить, что какой-то момент элиноид на борту отсутствовал. Точный период отсутствия и способ перемещения инопланетника были неизвестны.
Координаты прыжка каждый раз выдавались новые.
Сопоставить карту звездного неба в точке выхода с уже существующими узорами не удалось.
Все это сильно напоминало детские развлекательные произведения, если бы не уровень задействованных сил. Самое странное – инопланетянин не делал никакой тайны из происходящего: его возят на родную планету, там он проводит несколько дней, после чего возвращается на корабль. Правда, как именно его доставляют на планету, элиноид не говорил. Любое вмешательство в его психосферу Наблюдатели объявили недопустимым, и пока этот запрет соблюдался. Косвенные попытки выяснить способ высадки четкой картины не дали. Аналитики предполагали применение технологии локального пространственного прыжка, хотя до сих пор подобное допускалось лишь в теории.
Оказавшись на станции, элиноид легко вписывается в установленный общественный порядок… Крайне высокая адаптивность… Наиболее позитивное отношение проявляет к нам. Радориан терпит – хорошо знакомое психофизиологическое отторжение. Неэлиноидов Арца и Дзорта воспринимает неадекватно, словно полуразумных… Через арк после появления элиноида на станции Наблюдатели вносят его в список группы урегулирования – той, про которую говорила Айя. Координатор группы возражает. Его мнение игнорируется…
Система тренировок, предложенная инопланетянину, оказалась достаточно специфичной… Удивительно, на этом месте я задержался, обучение фериям! И не просто обучение – Наблюдатели просили наше посольство предоставить инопланетнику одного из мастеров ферий в качестве наставника. Выбрали Ирейна Лири – бывшего сотрудника службы безопасности пятой категории, ныне переведенного в активный запас – возраст. Не так давно Ирейн входил в высшую лигу бойцов ферий. Его доклады об элиноиде и ряд видеозаписей тренировок занимали существенную часть всего информационного объема.
Ирейн констатировал невероятно высокую обучаемость. Предположение о том, что Наблюдатели владеют способом передачи знаний не только на абстрактном, но и на моторном уровне, получило еще одно подтверждение. Но даже в этом случае Ирейн характеризовал скорость восприятия элиноидом нового как очень высокую. Боевой коэффициент, однако, всего пять единиц. Почему?.. Понятно, физиология. Несмотря на серию модификаций, сходных с радорианскими, показатели инопланетника колебались на уровне среднего радорианина без имплантатов. Стала понятной и причина, по которой координатор «регуляторов» активно возражал против присутствия инопланетянина в группе, – слишком слаб для оперативника. Я бы тоже возражал.
Записи тренировок меня позабавили. Насколько наши движения отличны от радорианских, настолько движения инопланетника отличались и от радорианских, и от наших. Угловатые, резкие, в чем-то неуклюжие, но все-таки подготовка приличная, и если бы не физиология… Дальше!
Телепат. Довольно слабый: приблизительно четвертый уровень. Интересно! Несмотря на наличие телепатических способностей, умеет работать с иллулиаром в режиме слияния. Значит, и этой технологией Наблюдатели владеют.
Информация, информация, информация. Как выяснилось, насчет уникальности тренировочной программы я ошибся. Отдельные нетипичные элементы присутствовали, но на общую направленность влияли не сильно. В целом стандартная программа подготовки боевика. Явно с радорианским уклоном. Упор делался на работу с иллулиаром и бесконтактные столкновения. Развитию телепатических способностей много времени не уделялось. У меня даже мелькнула мысль, что, возможно, при их развитии исчез бы эффект слияния. То, что Наблюдатели далеки от всемогущества, – знание общедоступное. Не исключено, что обеспечить слияние с иллулиаром при росте телепатических способностей элиноида они бы не смогли.
Впрочем, большого внимания техническим вопросам я не уделял. Шанс обнаружить что-то, что пропустили бы эксперты, был минимальным. Нет у меня ни необходимой подготовки, ни времени на сопоставление множества мелких деталей. Успеть бы закончить общий обзор.
Весьма любопытными были отношения инопланетянина с представителями других рас. Точнее, система отношений, навязанная Наблюдателями. Чего стоило наложенное на координатора группы обязательство носить пластичную маску в присутствии инопланетника.
Но это оказалось лишь самой малой несообразностью: те или иные ограничения были введены для всех, с кем элиноид входил в контакт на станции. В разговорах с ним Наблюдатели даже рекомендовали использовать систему мер его родной планеты. Соответствующие таблицы перевода прилагались.
Невероятно! Это выглядело уже совсем абсурдным. Подобные требования казались бессодержательными, нелогичными… Интересно узнать, как трактует необходимость этих ограничений аналитический отдел?
И ведь вновь Наблюдатели приносили извинения за подобные «неудобства» и компенсировали, компенсировали… Технологии, научные разработки, дополнительные сверхнормативные генераторы прыжков. Ничего принципиального, но несколько лет научно-технологического развития выиграли и мы, и, по-видимому, радориане. При этом Наблюдатели не давили, не угрожали принять меры в случае отказа от поставленных условий. Возможно, и сами считали требуемое малоэтичным, возможно, снисходили до наших представлений об этике…
К концу вторых предоставленных на ознакомление с материалом суток я вымотался похлеще, чем после иной операции. Не спать без существенного ущерба для работоспособности я мог и много дольше, но обилие информации, которую приходилось вбивать в память разрозненными фрагментами, высасывало силы куда быстрее физико-эмоциональных нагрузок. Да и большую часть видеоматериала приходилось прокручивать в ускоренном режиме, что четкому восприятию тоже не способствовало.
По истечении отведенного срока меня ожидал небольшой сюрприз. Посетить меня больше никто не посетил, зато пришло сообщение с просьбой прибыть в Лию – столицу северного континента, главный административный центр планеты.

На сборы много времени не ушло. Домик, где я отдыхал, принадлежал департаменту, а личных вещей я никогда много не брал: сказывалась специфика оперативной работы.
До ближайшего поселения я добрался пешком. Идти было недалеко, а в луговых прогулках есть что-то умиротворяющее. Да и когда в следующий раз представится возможность?
Трехсуточный ливень закончился ранним утром, и хотя нежное зеленоватое небо так и не очистилось, день стал заметно светлей и прозрачней. Я быстро шагал по высокой – до колен – траве, одновременно прислушиваясь к ощущениям. Еще в университете я выработал для себя небольшой тест: если рисунок звуков, издаваемый кишащей вокруг живностью, совпадает с пси-рисунком их эмоций, значит, срочно пора отдохнуть. Чем свежее голова, тем яснее разница между моим восприятием верещания и тем, что зверушки этим верещанием пытаются сказать. В моменты, когда видение разницы между формой и содержанием достигало пика, я остро сочувствовал радорианам и Дзорту, лишенным возможности сливаться с окружающим миром.
Сейчас палитры звуков-мыслей казались различными, хотя для подлинного понимания приходилось напрягаться. Нормальное состояние: я устал, но не сильно. А легкое возбуждение компенсирует загруженность мыслями о неведомых инопланетянах. Точнее, инопланетнике.
Продолжая размышлять о том, как в сложившуюся картину собираются вписать меня, я добрался до небольшого промышленного поселка. Симпатичный, большей частью подземный городок. Сюда я частенько заглядывал за свежими продуктами: имею право не любить синтез-кухню, пусть и нечасто замечаю ее отличия от натуральной.
По времени я подгадал удачно, а потому, хоть и пришлось пробежаться, успел на курсирующий с периодом в сорок тактов капсульник.
Присев у окна, я некоторое время наблюдал за однообразным пейзажем. Потом, когда деревца начали сливаться в сплошную желто-зеленую полосу, отвернулся и прикрыл глаза. Хватит, насмотрелся за последние дни мельканий.
Останавливался капсульник редко. Роения пассажиров тоже не наблюдалось. Я рассеянно ловил изменения в эмоциональном фоне, непроизвольно отслеживал крошечные искорки негатива в психосферах входящих. Совсем слабые, но они были, и это немного удручало. Обидно, что эволюция сознания, как ни старайся, занимает куда больше времени, чем эволюция техническая. Выйти к звездам оказалось проще, нежели научиться принимать других такими, какие они есть. И просто стараться помочь, исправить чужую оплошность, поделиться тем, что волею удачи оказалось у тебя, а не у соседа.
Но насколько нам все-таки повезло! Мы умеем чувствовать, видеть то, что видят и чувствуют окружающие. Нас не надо убеждать в необходимости помочь другому. Стоит закрыть глаза, и вот он – другой, стоит перед тобой. Прозрачный силуэт, расцвеченный радугой эмоций, окутанный букетом надежд и чувств. Тем же радорианам бесконечно сложнее. Им приходится придумывать тысячи догм и правил. Раз за разом доказывать себе и другим этичность тех или иных решений, необходимость вмешательства или невмешательства в чужую жизнь. Они не умеют просто видеть…

До регионального центра я добрался быстро. Взял один из резервных флаеров местного департамента чрезвычайных ситуаций и к назначенному сроку был в столице. Даже с небольшим запасом по времени.
Оставив двухместную машину на служебной стоянке, я решил сделать небольшой круг. В Лие я не был с университетских времен, вообще посещал северный континент нечасто. Но сейчас вдруг захотелось побродить по улицам одного из древнейших городов планеты.
К сожалению, реконструированные сектора остались вне моего маршрута: три островка архитектурно-исторических памятников находились на самой окраине города. Зато техногенная реальность раскрылась во всем великолепии – над сердцем города пространственные дизайнеры поработали как могли.
Помнится, в первый раз меня больше всего поразили парящие джунгли. Живые растения, собранные с десятка планет, перемежались вложенными голограммами и висели буквально над головой. Калейдоскоп, сотканный за полсотни арков не одной триадой специалистов, – изысканный, исключительно точный эмпатический рисунок. В каком бы направлении ни шел, возникающая перед глазами картина вызывала почти у любого элианина одно и то же впечатление, одни и те же эмоции: радость, восхищение, душевный подъем…
Следуя указателям, всегда можно было настроиться на нужную волну: отдохнуть, расслабиться или, наоборот, собраться, привести чувства и мысли в равновесие. Сегодня мне предстоял именно второй маршрут.
Место, куда я направлялся, располагалось в зоне повышенного комфорта. Использовать флаеры здесь не рекомендовалось, наземного транспорта почти не было, да и ленты капсульников лишь обвивали ее светлой каймой.

Здание внешней разведки врастало в административный центр прозрачно-голубым кристаллом. Невысокое, асимметричное, с множеством изломанных граней. Геометрия и цвет стеклопанелей менялись в течение дня, позволяя солнечным лучам исполнять на едва заметных хрустальных чешуйках сложные радужные аккорды.
Я знал, что, несмотря на кажущуюся хрупкость, в это здание невозможно попасть без спецразрешения, и при необходимости его стены смогут поглотить прямой ракетный или лучевой удар. Впрочем, вторгаться в него никто не собирался, моего визита здесь ждали, а потому формальную проверку пришлось пройти лишь однажды – на центральном контрольно-пропускном пункте.
Разумеется, это не помешало аппаратуре слежения просветить меня еще на подходе.
Пройдя через тройные лепестковые ворота, я очутился в просторном холле с высоким потолком и невольно замедлил шаг. Казалось, это помещение куда больше подошло бы одной из художественных стереовыставок – таким было первое впечатление.
Голографические проекции затягивали потолок, пол, стены, струились, сливаясь в единый, сложнейший даже для моего восприятия узор. Зеленый, желтый, синий, легкие вкрапления розового и оранжевого… Образы, в которых смутно угадывалось что-то знакомое, отражались в десятках зеркальных пластин и текли, текли нескончаемым потоком.
– Вы ведь у нас в первый раз? – Айя вынырнула из бокового коридора, полускрытого туманной завесой.
– В этом здании – да. – Я не стал вступать в пикировку: все визиты в подобные учреждения фиксируются, и то, что я здесь раньше не был, Сиини знала точно. – А вы?
– Нет, что вы. – На лице Айи появилось знакомое лукавое выражение. Костюм она вновь предпочла строгий, разве что оттенком чуть посветлее. Но по крайней мере на этот раз официоз не выглядел вызывающе неуместным. – С разведкой мы сотрудничаем достаточно тесно. Иногда разделение на департаменты разведки и контроля даже кажется мне надуманным. Но не берусь судить. – Айя словно задумалась, потом резко сменила тему. – Пойдем наверх, почти все причастные к нашему, – короткая пауза, – делу уже в сборе.
Зал заседаний оказался более чем скромным, рассчитанным максимум на семь-восемь элиан. Да и оформлен был, не в пример холлу, лаконичнее. Стереопроекций было немного, и выглядели они весьма консервативно: цветовой минимализм и высокая насыщенность. Из мебели – лишь волнистый светло-розовый стол, набор кресел, пара отключенных стереоэкранов да выглядящий тоскливо-одиноким на пустой столешнице уником.
Кроме Аона и Айи, присутствовали глава отдела спецопераций и мой непосредственный куратор, один из оперативников, работавших со мной на Эроне, и совсем молодая женщина, которую я видел впервые.
– Прогуливаться себе позволяешь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44