«Эти глаза!.. То самое выражение…»
То же выражение, что и на лице прохожего-негра – в тот день, на Земле, когда его уводили.
И, сосредоточившись на этом эпизоде, он понял – то же выражение не покидало теперь глаз Легаты.
«Мои глаза… ее глаза… глаза того чернокожего из моего детства…»
И, ощущая сердцем, как смыкаются вокруг него стены каюты, перегородки и барьеры всей Колонии, он понял, кто может предать теперь его беззащитное тело.
«Я могу предать себя сам. Себе».
А может – и другим.
«Томасу? Кораблю?»
Как бы ни хотелось ему думать иначе, глубины пространства и глубины души наполняли его равно изумлением и страхом. А это было слабостью, и избавиться от нее требовалось как можно скорее.
Был корабль Богом или нет, он в своем роде единственный. «Как и я».
И что, если… если Корабль и правда Бог?
Оукс облизнул губы. Он стоял посреди каюты и прислушивался. «К чему?»
Чтобы двигаться вперед, он должен был испытывать, выжимать отклик, тянуться к недоступному для других корабельников. Ключ к власти над кораблем – в его действиях. Для чего воздействует на среду любой организм?
«Чтобы получить удовольствие или избежать боли».
Еда – удовольствие. Желудок свело от голода. Секс – удовольствие. Где сейчас Легата? Победа – удовольствие. Это подождет.
Пусть действия потребует боль.
Вечный маятник: боль – удовольствие… наслаждение – мука. Меняются период, интенсивность, но баланс остается сведенным.
Какими сластями можно искусить Бога? Какой шип заставит Бога поднять стопу?
Оуксу пришло в голову, что он уже давно стоит неподвижно, вперив взгляд в наклеенную на стену каюты мандалу. Это была копия той, что осталась на борту. Легата сделала ее, прежде чем… И сделала еще одну, со все старанием, – та висела сейчас в Редуте. Ах, если бы Редут был наконец достроен! Чтобы сгинули демоны, чтобы день – и ночьстороны были безопасны. Сколько раз он мечтал выйти под двойное солнце Пандоры, чтобы легкий ветерок ерошил волосы, и, взяв под руку Легату, пройти через сад к ласковому морю.
И, сменяя это пасторальное видение, встала перед глазами та же Легата, выцарапывающая себе глаза. Оукс задохнулся, не сводя глаз с той же мандалы.
«Льюис должен извести всех демонов – и келп тоже, все!»
Потребовалось буквально физическое усилие, чтобы оторваться от созерцания мандалы. Оукс отвернулся, сделал три шага и замер… Та же мандала перед глазами!
«Что со мной творится?»
Замечтался, вот и все. Мысли разбрелись. Толпы демонов, осаждавшие периметр, вызывали ложное ощущение уязвимости. Обменяв угрозы корабля на опасности Пандоры, Оукс потерял ту психологическую защиту, которой пользовался на борту.
«Кто бы мог подумать, что я заскучаю по нашему кораблю?»
Проклятые колонисты – слишком резкие, торопливые. Им кажется, будто они право имеют в любое время вломиться, во все влезть. Слишком быстро бормочут. И все им вынь да положь немедля!
Комконсоль зажужжала.
Оукс отжал клавишу приема. С экрана на него глянуло узкое лицо Мердока. Он заговорил сразу, даже не попросив разрешения.
– В моих приказах на эту деньсторону значится, что вы хотели назначить Иллуянка…
– Иллуянк мертв, – оборвал его Оукс бесстрастно и с наслаждением увидал изумление на лице Мердока. Отчасти поэтому он втайне от всех поглядывал через камеры слежения. Какие бы ужасы тебе ни довелось повстречать, собранные сведения создадут тебе репутацию всезнающего.
– Назначь мне в охрану кого-нибудь другого, – приказал Оукс. – Более подходящего на эту роль.
Он прервал связь.
Вот так! Так это делается на нижстороне. Быстро и решительно.
Напоминание о гибели Иллуянка опять завязало кишки в узел. Еда. Нужно чем-нибудь зажевать эту гадость… Он обернулся, и мандала снова встала перед глазами.
«Придется все притормозить».
Мандала колыхалась перед глазами, и в узоры ее спиц вплетались, перетекая друг в друга, мириады гротескных физиономий.
Оукс запоздало сообразил, что одно из лиц принадлежит Рашель Демарест. Дурища! Комната ужасов свела ее с ума… и прежде невеликого. Вылететь наружу в таком виде! Достаточно народу видело, как демоны добрались до нее, чтобы вину не возложили на его койку. Одной проблемой меньше… Но выбежать наружу…
«Все напоминает мне о Пандоре!»
Надо будет поискать кого-нибудь еще, чтобы возить выпивку Уину Ферри. Теперь старик перешел на чистый спирт. Пусть зарубит себе на носу – никаких лишних вопросов об этой Демарест.
Оукс ощутил боль в руках и осознал, что стискивает кулаки. Он заставил себя расслабиться, судорожно растирая сведенные пальцы. Может, еще глоточек вина… Нет!
«Столько разочарований! И ради чего?»
Ответ был один, тот, что Оукс не единожды давал Льюису: «Ради всей планеты».
Победа подарит им целый мир. Оукс бессознательно протянул руку и коснулся центра мандалы. Как высоки ставки! И Легата – историк, поисковик, прекрасная женщина – она могла бы стать его королевой. По крайней мере, так он заплатил бы долг перед ней. Императрицей. Палец его скользил вдоль сплетенных линий мандалы.
«Политика – это твоя стихия, а не моя!» – говорил ему Льюис.
Хесус не знал, чего стоит большая политика. Ему всего-то и нужно, что своя лаборатория и надежные стены Редута.
«Оставь меня здесь в покое, – говорил он. – И устанавливай свои правила сколько душе угодно».
Они были прекрасной командой – один впереди, второй прикрывает тылы.
«Ну, может, хоть глоточек вина». Оукс взял бутылку и отпил прямо из горлышка. Скоро он избавится и от Раджи Томаса. Несчастная жертва келпа, одна из многих.
«Льюису стоит почаще пить со мной. Стало намного лучше».
Оукс отпил еще, прополоскал вином горло, отчего Льюиса всегда передергивало.
– Тебе правда стоит попробовать это, – говорил Оукс. – Может, морщины немного разгладятся.
– Нет, спасибо.
– Ну, мне больше останется.
– Тебе и Ферри.
– Э, нет. Я могу и не пить.
– У нас срочные проблемы, – повторял Льюис.
Но срочность не означает спешки. Нельзя лететь вперед сломя голову. Он не раз говорил Льюису: «Если в своем стремлении достроить Редут мы будем спокойны и собранны, решения, которые мы примем, будут собранны и спокойны».
«Незачем создавать хаос».
Он еще глотнул из бутылки, не сводя глаз с мандалы. Эти линии так петляют… словно тоже порождаются хаосом. Но Легата нашла закономерность и повторила узор мандалы. Дважды. Закономерность. У Пандоры тоже есть свои законы. Их только надо отыскать. Избавиться от всякого разлада, и проступят основы порядка.
«Мы разберемся с келпом. И с нервоедами. Хлор. Много. Я тут во всем разберусь».
Оукс поднес бутылку к губам и обнаружил, что она пуста. Он нехотя разжал пальцы, и бутылка со стуком упала. Словно по сигналу, зазвонила консоль.
Опять Мердок.
– Доктор, группа Демарест требует созвать новое собрание.
– Тормозни их! Я же приказал – тр… тормози!
– Попробую.
Похоже было, что перспектива эта Мердока не радует.
Попасть по кнопке «Конец связи» Оукс смог только со второй попытки. Сколько раз здесь надо отдать приказ, в конце концов, чтобы его выполнили?!
Он снова вперился в мандалу.
– Я им тут наведу порядок, – пообещал он ей.
До него дошло, что он, верно, перепил немного. Нелепо, конечно, разговаривать с собой в пустой каюте, но есть вещи, которые так приятно слышать, что можно и самому повторить.
– Наведу тут порядок…

Куда запропастилась Легата? Надо будет ей поручить это дело.
Как скала утишает море, так Единое в едином утишает вселенную.
Керро Паниль, переводы из «Авааты».

Посадку на взлетном поле Редута Легата Хэмилл доверила автопилоту. Откинувшись на спинку кресла, она глядела, как тянется внизу береговая линия. Эти минуты принадлежали ей одной. Деньсторона уже началась, а ей не предстояло покуда иметь дело ни с Оуксом, ни с Льюисом, ни с демонами, ни с клонами. Ей вообще нечего было делать – оставалось только смотреть, отдыхать, переводить дух.
«Дирижаблики!»
Она много раз видала их голозаписи, несколько раз они появлялись в виду Колонии, когда Легата была там, но эти пролетали всего в паре сотен метров от плазового иллюминатора.
«Зубы Корабля! Да они огромные!»
Легата насчитала двенадцать, самый крупный – в полтора раза больше ее челнока. Медно-оранжевые паруса ловили ветер, и пузыри в унисон меняли курс, словно сопровождая гостью. Солнечный свет пронизывал мембраны и разбивался радугами. Щупальца были по большей части подобраны, и только два самых длинных сжимали балластный камень. Самые крупные создания волочили свои грузы по воде, оставляя на волнах пенный след. Дирижаблики шли галсами, не по ветру. Когда челнок заходил на посадку, Легата увидела, как два дирижаблика поменьше отделились от стаи и, набрав скорость, ударили валунами по плазовому щиту, окружавшему личную теплицу Оукса.
«Теплица». От этого слова ее передернуло.
Конечно, камни даже не поцарапали плаза. Легата могла бы попробовать протаранить его своим челноком, и стена устояла бы, что уж говорить о булыжниках…
Два дирижаблика исчезли в ослепительной вспышке. Когда Легата проморгалась, ее челнок уже стоял у шлюза, соединяясь с ним переходной трубой. Стало ясно, что два дирижаблика только отвлекали внимание. Остальные, покрупнее, били камнями в стены и иллюминаторы Редута там, где уже поработали мятежные клоны. И каждый булыжник отбивал еще несколько кусков от стены, прежде чем часовые успевали прицелиться в парус. Один за другим диржаблики взрывались. Самый крупный был так близко к посадочному полю, что взрывом снесло контрольную вышку вместе с растяжками.
«Они жертвуют своими жизнями, – подумала Легата. – Или очень благородно, или очень глупо».
На земле разгорались кое-где пожары. С ними боролись аварийные команды под прикрытием часовых. С крытой плазом галереи Легате помахал Льюис. Только теперь она заметила, что смотровое стекло замарано сажей.
Она открыла люк. Двое часовых провели ее по крытому переходу в Редут. Всюду воняло хлором.
«По крайней мере, нервоедов можно не бояться», – подумала Легата.
Аромат близкого моря перебивался резким запахом. Легата обратила внимание, что со времени ее прошлого визита линия прибоя отступила на несколько метров. Двойное солнце прогревало сырой песок, и над берегом полосой стоял густой туман, сочась между скалами и уплывая в море.
На Льюиса она не смотрела, пока сама не оказалась на галерее.
– Легата. – Он протянул ей руку. – Как поживаете?
Его внимательный взгляд сказал ей все, что она хотела знать.
«Так вот зачем я здесь, – подумала она. – Он хочет выяснить, насколько я теперь… полезна, пока Оукс не приехал».
– Неплохо, – ответила Легата. – Дирижаблики дали вам великолепное представление. Это вы ради меня устроили?
– Если бы это зрелище устраивал я, оно не принесло бы нам столько потерь.
Он провел ее внутрь и запер люк.
– Насколько велик ущерб?
Льюис повел ее в глубь помещения, подальше от окна. А Легата хотела посмотреть, как идет ремонт снаружи.
– Ничего непоправимого. Не желаете перекусить?
Мимо прошла женщина с огромными веерообразными ушами в сопровождении обычного вида мужчины с лазером на бедре.
– Нет, спасибо. Я не хочу есть.
При этих словах ушастая женщина оглянулась и пристально посмотрела Легате в глаза, будто собираясь сказать что-то, но потом торопливо развернулась и вышла. Легата вспомнила, что девизом клонов-бунтовщиков было «Мы хотим жрать!», и ей стало стыдно.
– Такие уши… зачем?
– Слышит рвача-капуцина за сто метров. Это дает часовому целую секунду времени. А симпатичная, не находите?
– Да, – сухо ответила Легата. – Весьма.
Она заметила, что Льюис еще хромает, но сочувствия к нему не испытывала и, хотя подробности восстания ее очень интересовали, не задавала вопросов. В качестве маленькой мести она вернулась к теме.
– Так насколько поправим поправимый ущерб?
Льюис оставил напускную приветливость и перешел на обычный деловой тон.
– Большую часть рабочих клонов мы потеряли. Из оставшихся больше половины ранено. Мы перевозим им смену из Колонии и с борта, но дело движется медленно. Серьезно повреждены два уже законченных ангара – стены дырявые, люки снесены. В бараках клонов внешние стены и люки уцелели, но внутри все разворочено. Ну, так им и надо. Пусть спять на битом плазе.
– А это здание?
– Небольшие повреждения там, где бараки клонов выходят к кладовым. Они добрались до кухни, но там мы их отрезали…
– Отрезали?
Льюис отвернулся на секунду и потер переносицу, напомнив Легате нервничающего Оукса. Когда стало ясно, что ответа не будет, она кивнула.
– Когда вы поняли, что хлор убивает нервоедов, как скоро вы выпустили его в помещения, где были заперты люди?
– Слушайте, Легата, вас тут не было. Вы не видели, что они…
– Как скоро?
Он посмотрел ей в глаза и промолчал.
– Значит, вы их убили.
– Их убили нервоеды.
– Которых могли уничтожить вы.
– Чтобы клоны потом перерезали нас? Вас тут не было. Вы не представляете, что это было.
– Думаю, что представляю. Проводите меня в Теплицу Моргана.
Чтобы произнести это слово, Легате потребовалась вся ее выдержка. С каким бы ужасом она не столкнулась в Колонии, название «Теплица» было связано с ним неразрывно, хотя почему – вспомнить никак не удавалось. Она видела, что Льюису от этого слова тоже не по себе, но ей меньше всего хотелось облегчать его положение.
Внезапное упоминание Теплицы явно встревожило Льюиса. Для него это слово тоже было связано с Комнатой ужасов. Легата прямо-таки видела, как мечутся в его глазах незаданные вопросы: «Что она знает? Почему не боится?» Легата не могла позволить себе такую роскошь, как страх. Пусть Льюис это видит. Пока она сама не вспомнит, что с ней случилось, она никому не разрешит наживаться на ее неведении.
– Да, – почти прошептал Льюис, – конечно. В Теплицу. Отдохнете там, пока Морган не прилетит. Сюда.
Льюис провел ее по достроенным частям здания в монументальный главный корпус, целиком вырубленный из пестрого скального монолита и облицованный пласталью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52