— Если Джаггеты увезли ее, чтобы спасти от дрононов, — сказала Панта, — они доставят ее в одну из своих крепостей. Медведю не под силу туда проникнуть — я на твоем месте и пробовать бы не стала.
— Бедное дитя — у нее была такая суровая жизнь, и вот опять какие-то невзгоды. Я ужасно за нее беспокоюсь.
— Возможно, твои друзья помогут ей, когда доберутся сюда. — Орик издал одобрительное ворчание, и Панта лизнула его в нос.
В дверь позвонили. Панта выглянула в окно и шепнула:
— Завоеватели! Смотри, чтобы они тебя не увидели.
Она поспешно открыла дверь, и бас великана произнес:
— Поселянка, мы установили, что ночью ты была в Горячих Водах.
— Да. Я там обедала и купалась со своим другом.
— Ты находилась там, когда началась перестрелка?
— А что, была перестрелка? — с шутливым ужасом спросила Панта. — Я об этом не знала. Я рано уехала.
— Просто удивительно, сколько народу уехало рано, — сказал солдат.
— Я там совсем недолго пробыла. Ездила туда только затем, чтобы найти себе пару. У меня сейчас такое время.
— Ну и как, нашла?
— Да, своего старого приятеля по имени Фут. Он всего час, как ушел. Он может подтвердить мои слова.
— Мы навестим его, поселянка, — пробурчал завоеватель.
Панта закрыла дверь, вернулась в дом и стала говорить что-то в решетку на стене. Орик не сразу сообразил, что она говорит с Футом и просит его, пользуясь иносказаниями, подтвердить ее рассказ.
— Сиди дома, — сказал ей Фут. — Завоеватели перекрыли все дороги. По головидео передают, что с Фэйла бежала какая-то женщина с «террором». Завоеватели чуть не арестовали ее здесь прошлой ночью.
Панта поблагодарила и сказала «Отбой». Решетка умолкла. Орик за последние дни видел столько чудес — было только естественно, что люди, умеющие путешествовать из мира в мир, умеют и разговаривать друг с другом на расстоянии.
— Ты сам слышал, — сказала Панта. — Придется сегодня остаться дома. Мы могли бы позвонить Джаггетам и позвать твою подругу, но дрононы будут прослушивать все разговоры. Остается только ждать прибытия твоих друзей.
Орик посмотрел по сторонам, сам не зная, что может тут предпринять простой медведь.
— Глупец лезет в гору наобум, а мудрый медведь идет торной тропой, — произнес он единственные умные слова, которые пришли ему в голову. — Не следовало мне сюда соваться. Я ушел бы, если бы мог. Боюсь, что я здорово напортил.
— Ничего ты не напортил. Твоих друзей показывают по всей планете. Здесь ты или нет, их все равно поймают.
— Неправда. Мы с Мэгги разворошили осиное гнездо, и теперь осы накинутся на Галлена, как только он выйдет из ворот. Я должен исправить дело, Панта, если это в моих силах. Как только стемнеет, я пойду и предупрежу Галлена.
Панта посмотрела на него долгим взглядом:
— Ты правда веришь, что эта Эверинн хорошая?
— Эта женщина — чистые сливки, как говорят у нас на Тиргласе. Я головой за нее ручаюсь.
— Тут не об одной твоей голове речь, но и о наших тоже.
— Все равно.
— Тогда я пойду с тобой. Тебе нужно будет какое-то оправдание, а два медведя, вышедшие погулять, не так бросаются в глаза, как один.
Орик улыбнулся ей, и они весь день провели дома — ели, что хотели, и занимались любовной игрой, когда приходила охота. Панта была художницей — она рисовала узоры для тканей. Она показала Орику образцы своих работ, и ее искусство показалось Орику самым близким из всего, что он видел до сих пор. Ее ткани были как лес — зеленое переплеталось в них с серым и с цветами неба. Ее ткани были как камешки под бегущей водой, как солнечный свет, проникающий сквозь листву. На многих рисунках присутствовали медведи — медвежата, бегущие по желтому полю, старый медведь, глядящий на луну. Орик смотрел, и ему слышались звуки — медвежьи разговоры, хрюканье дикой свиньи, откапывающей корни. Рисунки пробуждали в нем родовую память, и он уходил мыслями в баснословные времена, в Медвежий Век.
Хотя Панта и ее сородичи покинули лес, лес не покинул их, и Орик знал, что будет скучать по Вехаусу и по Панте, когда уйдет.
Когда стемнело, Орик не лег спать. Галлен и остальные должны были въехать в ворота только перед рассветом, но Орику не терпелось скорее подняться в горы, чтобы оставить Галлену весть.
Он мотался по дому, царапая когтями деревянный пол. Наконец около полуночи Панта сказала: «Пошли», и они сели в машину.
Панта ехала по темному шоссе. Они обогнали колонну грузовиков с завоевателями. На глаз там было много солдат. Потом они миновали дорожный патруль, и Орику стало не по себе. Он всматривался в заснеженные горы, пока не увидел широкую тропу, по которой они с Мэгги спускались вниз от ворот. Он велел Панте замедлить ход и опустить верх. Как только она это сделала, он учуял завоевателей.
— Высади меня здесь и уезжай, — проворчал он. Орик не хотел, чтобы Панта оставалась здесь, когда завоеватели прочесывают всю округу.
— Я вернусь за тобой, — сказала она.
Орик смотрел на ее профиль в темноте, и ему страстно хотелось остаться с ней навсегда.
— Хорошо, — сказал он и выпрыгнул на ходу из машины. Панта умчалась прочь.
Орик обнюхал снег. Завоеватели прошли по тропе вверх. С гор дул холодный ветер, принося вниз их запах. Орик осторожно двинулся по следу, низко опустив голову.
На невысокий пригорок он взбирался почти час. На здешнем небе было мало звезд, но огненное кольцо на горизонте светило почти как луна. Орик смотрел вниз — запах завоевателей был крепок, и наконец медведь разглядел их самих.
Их было трое, и они торчали в снегу недвижно, как камни, накрывшись белым покрывалом и глядя вверх. Орика удивило, что их так мало и что они сидят так далеко от ворот. Они, должно быть, поднялись по тропе и увидели, что тут неведомо откуда возник аэровел, но то ли не поверили своему счастью, то ли просто не поняли, что утоптанная тропа ведет к самым воротам.
Орик понаблюдал за ними, оглядел окрестные горы. Он ясно видел неприступную снежную вершину горы и оба склона. Вся беда была в том, что он не мог подобраться к воротам, не будучи замеченным. Завоеватели установили здесь свой наблюдательный пост именно потому, что отсюда открывался обзор во все стороны.
И Орик ждал. Ему не оставалось иного выбора, как только провести здесь всю ночь. Когда Галлен и Эверинн покажутся, он заревет, чтобы предупредить их, а потом кинется в бой. А до того времени сделать ничего нельзя.
Где-то через час два великана встали и побежали в гору. Очевидно, их вызвали в другое место. Орик решил нанести удар.
Он сполз вниз, мягко ступая лапами по снегу. Когда он был в дюжине ярдов от завоевателя, тот обернулся в его сторону, но там повсюду лежали валуны величиной с медведя. Орик просто притаился в темноте, и великан опять отвернулся.
Орик бросился вперед, взрывая снег, и прыгнул завоевателю на спину, карабкаясь ему на плечо, чтобы вцепиться в горло. Тот, стараясь устоять, замахнулся огнеметом, целя прикладом медведю в голову, но Орик увернулся и обхватил великана лапами, раздирая его зеленую кожу.
Великан выстрелил и бросился на землю. Орик на миг откатился от него, но тут же прыгнул на врага снова, вцепившись ему в кадык. Завоеватель выхватил нож и вонзил его Орику в плечо, повредив сухожилие.
Орик лапой своротил ему голову и перегрыз горло. Когда завоеватель застыл мертвый на снегу, Орик повернулся и бросился в гору до конца тропы, туда, где они с Мэгги вышли из ворот. Орик и Галлен давно разработали систему знаков, чтобы предупреждать друг друга об опасностях на дороге. Орик оставил отпечаток лапы с двумя бороздами внизу. Не зная точно, ночью или на рассвете войдет Галлен в этот мир, он повалялся в снегу, чтобы привлечь внимание к своему знаку. Потом побежал вниз, к дороге.
На полпути он почувствовал боль в правом плече и начал хромать. Из раны текла кровь, чего в пылу сражения Орик не заметил.
Он слизал кровь и продолжил свой путь вниз. Панты не было видно. Орик тихонько заворчал и заковылял по дороге, поглядывая на горы и надеясь, что ему не встретится патруль.
Ночной холод начинал его одолевать. Кровь все текла, и Орик чувствовал себя совсем маленьким, беспомощным среди этих гор, так далеко от дома. Однажды он услышал голоса и в испуге вскинул голову. Вряд ли он смог бы сейчас убежать от опасности, но через мгновение он понял, что голоса ему почудились. Потом он почувствовал слабость и ненадолго присел у дороги. Проехавшая мимо машина заставила его очнуться, он огляделся и снова побрел на север, думая, что такое могло случиться с Пантой.
Он был точно медвежонок, заблудившийся в глухом лесу. Он шел, и ему слышался гипнотический гул ветра в деревьях.
Вскоре впереди справа раздались зычные крики завоевателей. У Орика кружилась голова. Он так ослаб, что не знал, удастся ли ему сойти с дороги.
Галлен стоял над сожженным телом медведя. Многие кости прогорели насквозь, и видно было, что медведь, погибая, пытался сбить лапами огонь с морды. Плакать Галлен не мог. Его боль была слишком глубокой для этого, слишком горькой. Сердце отвердело, и в нем царил холодный гнев, взывающий к отмщению. Вериасс покачал головой:
— Надо ехать. Наш друг отдал жизнь, пытаясь предостеречь нас. Отнесемся со всем вниманием к его предостережению.
Вериасс завел свой аэровел и поехал обратно к шоссе. Эверинн поравнялась с Галленом, тронула его за плечо:
— Я не знаю, о чем ты думаешь и что замышляешь. Но мы больше ничем не в силах помочь Орику.
— Знаю. — Галлен прищурился, глядя на утреннее солнце и плотнее запахнул плащ, стараясь согреться. Они съехали вниз и направились по шоссе на север.
Минут двадцать они ехали в молчании. Галлена стало донимать неотвязное ощущение, будто за ним следят. Вскоре оно так усилилось, что он, въехав в долину, остановился и осмотрел пустые, белые горы. Деревьев тут не было, лишь невысокие кусты и скалы. Птицы не пели в кустах, и все было тихо. Даже ветер унялся. Но Галлен все равно чувствовал, что за ним следят. Вериасс остановился рядом с ним.
— Ты тоже это чувствуешь? — спросил он. — У меня даже кости гудят от нехорошего предчувствия.
— Я ничего не видел. Никакого движения, — сказал Галлен.
Вериасс медленно обвел окрестность острым взглядом голубых глаз.
— Вот это меня и беспокоит. Галлен, подключи свою манту. Не слышно ли переговоров по радио? Пусть она проверит военные частоты. — Вериасс снял перчатки и вскинул руки вверх, будто сдаваясь в плен.
Галлен закрыл глаза и дал волю своим ощущениям. Гул аэровелов внезапно стал очень громким, но Галлен, не обращая на него внимания, настроился на диапазон радиочастот. В уме мелькали образы видеопередач, обрывки музыки с радиостанций. А вот и переговоры — пилоты воздушных машин запрашивают разрешение на посадку в городе.
— Ничего, — сказал наконец Галлен.
Вериасс опустил руки.
— У меня тоже. Ничего не чую. Когда я был здесь в последний раз, дрононы держали на планете довольно сильный гарнизон. Тебе не кажется странным, что мы не слышим никаких военных переговоров?
Галлен согласился с ним — однако делать было нечего, оставалось только ехать дальше. Галлен нажал на стартер, аэровел взлетел и понесся над дорогой. Вскоре вдали показался дым, встающий над небольшим селением.
— Там впереди хорошая гостиница, — сказал, подъехав, Вериасс. — Остановимся там: может быть, узнаем новости.
Галлен уже различал строения из белого известняка вокруг зеленых дымящихся прудов. Многочисленные купальщики, ежась от холода, спешили войти в воду. Галлен уже несколько дней не мылся и чувствовал себя грязным и усталым. Неплохо будет передохнуть здесь.
Путники подъехали к двери, остановили аэровелы, заглянули в окна на фасаде. Почти все места в столовой были заняты — там завтракало множество молодых пар, сияли улыбки и слышался смех.
Галлен чувствовал отчуждение — его поражало, что другие смеются, когда у него такое горе. Орик умер, и Галлену хотелось, чтобы весь мир скорбел вместе с ним.
Эверинн и Вериасс уже слезли с аэровелов, но Галлен немного замешкался. В воздухе почему-то пахло дымом, как будто здесь недавно что-то горело.
Вериасс подошел к двери, которая открылась перед ним. Навстречу бросился золоченый андроид, и Вериасс вопросительно оглянулся на Галлена:
— Ты идешь?
Галлен потряс головой.
— Ешьте. Я не голоден. Посторожу здесь. — Галлен выгнул спину, расправляя мускулы, затекшие от долгой езды.
— Ты уверен? — сказала Эверинн. — Тебе станет лучше, если ты побудешь в тепле. Пожалуйста, пойдем со мной.
— Я хочу побыть один.
Эверинн сжала ему руку и вошла в дом. Галлен видел в окно, как она и Вериасс сели за стол. Подул легкий ветерок, и Галлен с помощью манты прислушался к разговорам смеющихся купальщиков у прудов. Ему почудился какой-то странный шепот сзади, со стороны стоянки. Возможно, это всего лишь тростник шуршал на ветру, но Галлену все равно надо было размяться, поэтому он слез с аэровела и не спеша обошел здание с левой стороны.
На задней площадке стояло несколько дюжин аэрокаров и магникаров. Галлену показалось, что их тут больше, чем следует.
Манта снова засекла шепот справа от него, на задах гостиницы. Спрятавшись за деревцем в кадке, Галлен выглянул и увидел в пятидесяти футах от себя трех человек, склонившихся над ящиком, к которому была подключена до нелепости большая передающая антенна. Люди были в белой маскировочной одежде. Один из них воровато оглянулся на Галлена.
Галлену некогда было думать — манта сделала это за него. Он выхватил свой огнемет и выстрелил. На таком расстоянии выстрел неизбежно должен был поразить всех троих. Двое сразу запылали — ярче, чем солнце. Галлен содрогнулся, отвел взгляд и побежал вокруг дома.
Заворачивая за угол, он столкнулся еще с четырьмя людьми в белой одежде. Молниеносно сунув в чехол огнемет и выхватив меч, Галлен взмахнул им и обезглавил первого в ряду. Потом взвился в воздух, пнул в лицо следующего, проскочил мимо двух других и с ревом бросился к передней двери.
Внутри Вериасс размахивал мечом, как безумный. Дюжина «гостей» окружила его с парализаторами в руках.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42