— Это невозможно, — заявил Фредерике.— Это фантастика, Тобин. — Камерон по-прежнему мне не верил. — Вы уверены, что этот человек не забрел сюда с улицы?— На нем был кардиган, рабочие брюки и стоптанные тапочки — такую одежду обычно носят дома. Но гораздо важнее то, что он хорошо ориентируется в этом здании. Дьюи знает его досконально: он проводил меня на кухню и отыскал ее без труда. И шел он туда кратчайшим путем. Он не раз готовил на этой кухне: было видно, что он чувствует себя там совершенно уверенно. Он открывал нужные дверцы, доставая тарелки, кофе и все прочее. Он говорил о “Мидуэе”, его прошлом и людях, которые здесь живут. Он знает “Мидуэй” так же хорошо, как и каждый из вас. Он объяснил мне, что любит знакомиться с новичками и рассказывать им об этом заведении.— Тогда почему его никто не замечал раньше? — ехидно спросил Фредерике.— Уверен, что и другие его видели. Но постояльцы здесь меняются. И если бы я был обычным постояльцем “Мидуэя”, то я тоже не заметил бы ничего странного в том, что мне встретился Дьюи. Если бы после этого я его больше не видел, у меня не было бы никаких причин думать, что в этом есть что-то необычное.Я очень активно знакомился со здешними обитателями, и все-таки до сих пор еще не видел восьми постояльцев. При обычных обстоятельствах к тому времени, когда я познакомился бы со всеми, один-два уже должны были бы уехать, и один-два — приехать. Встреча с Дьюи быстро бы забылась, и если бы я когда-нибудь о нем вспомнил, то просто принял бы как само собой разумеющееся, что срок его пребывания здесь истек и он уехал.— Я просто не могу в это поверить, — нахмурившись, сказал Фредерике. — Где бы он прятался? Разве возможно, чтобы он тут жил незамеченным?— Это большое здание. Когда я сюда приехал, Дебби Латтимор сказала, что была мысль сделать для новых постояльцев карту-путеводитель по дому, но не нашлось никого, кто знал бы “Мидуэй” достаточно хорошо. Здесь наверняка наберется с десяток неприметных уголков, где человек мог бы оборудовать себе жилье.— Но в этом нет никакого смысла, — возразил Камерон. — С чего бы кому-то захотелось это делать? “Заяц” — это человек, который хочет куда-то поехать, но у него нет денег, чтобы заплатить за проезд. Наш дом — не автобус, он не перемещается в пространстве.— Зато перемещается во времени, — сказал я. — Кто-нибудь, возможно, просто хочет здесь жить.— Но зачем? Зачем жить в таких условиях?— Не знаю. Когда мы его найдем, мы у него спросим.— Полагаю, нам придется поверить вам, Тобин, — неохотно признал Фредерике. — Это слишком бессмысленная история, чтобы ее можно было выдумать.— К тому же ее легко проверить, — заметил я. — Если Дьюи существует и я его видел, думаю, его будет не трудно отыскать. Собственно говоря, есть и еще один способ проверить мои слова. Когда я пришел, Дебби сидела в канцелярии. Вы не пригласите ее сюда?— Конечно, — согласился Камерон. — Но зачем?— Спросите, не видела ли она Дьюи. Может, она вспомнит, что встречалась с ним сразу же после того, как приехала сюда. Мужчина, немного за пятьдесят, невысокого роста, с мягкими манерами, носит очки в металлической оправе, любит рассказывать о “Мидуэе”.Камерон кивнул и снял трубку. Набрав одну цифру, он попросил Дебби зайти. Когда он клал трубку на место, она вошла в кабинет.— Дебби, вы не помните, не встречали ли вы здесь человека по имени Дьюи?Она сморщила лоб. На меня Дебби взглянула с любопытством — мое присутствие в кабинете, должно быть, ее озадачило, — однако внимание она сосредоточила на заданном ей вопросе.— Дьюи? Постоялец “Мидуэя”?— Да, мужчина лет пятидесяти с мягкими манерами. Охотно рассказывает о “Мидуэе”.— О! — воскликнула она, просияв. — Ну конечно! Я его помню. На нем были такие смешные очки в тонкой металлической оправе. Знаете, такие теперь в моде.Камерон и Фредерике обменялись взглядами.— Когда вы познакомились с ним, Дебби? — спросил Камерон.— Думаю, я видела его всего один раз. Да, один или два. Наверное, он сразу после этого уехал.— Когда это было?— Дня через два после моего приезда. Кажется, в марте. Я взяла внизу пылесос, чтобы убраться в своей комнате, а он вдруг возник откуда ни возьмись и помог мне дотащить пылесос до комнаты. Потом он просидел у меня больше часа, рассказывая о “Мидуэе”, пока я делала уборку. Ну да, я делала уборку на следующий день после приезда. Он рассказал мне практически все, что я сейчас знаю о “Мидуэе”.— И после этого вы с ним не встречались? — уточнил Камерон.Она сосредоточилась, пытаясь припомнить:— Не думаю. Может быть, мельком, в коридоре. Не знаю. По-моему, он сразу после этого уехал. Он говорил так, словно провел здесь уже много времени.— И вам это не показалось странным? — довольно язвительно спросил Фредерике.Дебби посмотрела на него в недоумении:— Что не показалось странным?— То, что вы видели его всего один раз.— Не показалось, — ответила она и пожала плечами. — А что, должно было показаться?Камерон, у которого здравого смысла было больше, чем у Фредерикса, поспешил сказать:— Нет, Дебби, конечно нет. Большое вам спасибо. Она окинула нас взглядом, еще более озадаченная, чем вначале:— Это все?Камерон попытался разрядить ситуацию, которая грозила осложнениями, дав необходимое объяснение:— Да, все, спасибо. Если бы вы узнали его поближе, то, возможно, смогли бы рассказать нам о впечатлении, которое он на вас произвел. Но поскольку вы видели его один только раз, в этом нет смысла.Это ее не вполне убедило — главным образом потому, что вопрос Фредерикса был грубой ошибкой и подразумевал под собой какую-то проблему, которую слова Камерона не объясняли. А также, конечно, из-за моего присутствия: новый постоялец, сидящий как ни в чем не бывало в кабинете доктора Камерона, в то время как оба доктора задают странные вопросы. Но происходящее все же не было странным настолько, чтобы Дебби тоже начала задавать вопросы, и она вышла с удивленным выражением на лице. Я знал, что какое-то время она будет сидеть и раздумывать о случившемся, что было нежелательно, но, увы, неизбежно.Когда мы опять остались втроем, Камерон произнес:— Вы были правы, мистер Тобин.Было приятно слышать, что перед моим именем снова появилось слово “мистер”, которое исчезло во время спора Камерона с Фредериксом.Но Фредериксу по-прежнему хотелось драки.— Что означает, что у нас тут двое посторонних, а не один. Как мы можем делать что-то полезное с терапевтической точки зрения, если не контролируем ситуацию?Вопрос был обращен к Камерону, но я вмешался:— Все ситуации неконтролируемы в той или иной степени, за исключением смерти.Он бросил на меня сердитый взгляд: теперь, когда я доказал, что был прав, он злился еще больше. Он напоминал мне тех властителей древности, которые убивали посланца, принесшего дурную весть.— Я по-прежнему не надеюсь, что непрофессионал поймет технические проблемы. Тобин, я был бы вам очень признателен, если бы вы не встревали, когда мы с доктором Камероном разговариваем.— Извините, — произнес я и поднялся на ноги.— Куда вы? — спросил Камерон.— К себе в комнату. Подожду еще немного.— А как же этот человек, Дьюи? Что нам с ним делать?— Доктор Камерон, — начал я, — вы говорите как непрофессионал. Сначала следует уладить технические проблемы. Когда вы и доктор Фредерике решите, что вы думаете об обстановке в “Мидуэе” и контроле над ситуацией, а также обо всем прочем, дайте мне знать, если вы еще...— Прекратите, Тобин, — взорвался Фредерике. — Перестаньте вести себя как испорченный ребенок. Знаете, есть проблемы и помимо вас, и...— Зато вы — не одна из моих проблем, доктор Фредерике, — парировал я. — И никогда ею не будете. Я отказываюсь соревноваться с вами за доброе отношение доктора Камерона. Меня наняли для выполнения весьма специфической работы, а это...— Это ослиное упрямство...— ...Все, что я собираюсь сделать, и если...— Соревнование? Вы что, действительно полагаете, что...— Если вы не хотите, чтобы я занимался этим делом, то я буду счастлив...— Джентльмены! — Доктор Камерон вскочил и замахал руками, стараясь перекричать нас. — Джентльмены! Прошу вас!— У вас чертовски раздутое представление о собственной персоне, Тобин, и это все, что я могу...— Говорю, я буду счастлив, — повторил я громче, — уложить свой чемодан и убраться к черту из этого бедлама.— Джентльмены, пожалуйста, джентльмены!— Вы, — орал Фредерике, — с вашими типично полицейскими мозгами можете думать лишь только о том, чтобы выслеживать людей, чье поведение отклоняется от нормы, как выслеживают аллигаторов в болоте. Почему мне не рассказали о том, что происходит? — неожиданно накинулся он на Камерона. — Почему ко мне не обратились за помощью? Доктор Камерон, я знаю этих людей, я знаю, о чем они думают. Вам не пришло в голову, что я могу найти человека, который все это устраивает? У Камерона был очень несчастный вид.— Я считал, — растерянно проговорил он, разводя руками, — что нам нужна помощь профессионала.— Профессионала? Профессионала?! Мне не хотелось бы обижать Тобина, но неужели вы полагаете, что его бессмысленные блуждания по дому можно назвать профессиональной помощью? Первое, что он сделал, попав сюда, — это сломал руку!— Вы несправедливы, Лоример, — возразил доктор Камерон, — и сами это знаете. Кроме того, кое-что он уже сделал. Он обнаружил Дьюи, который жил среди нас, и никто об этом не догадывался.— Обнаружил? — И Фредерике демонстративно огляделся по сторонам. — Я его не вижу.— Он обнаружил, что Дьюи существует. — У доктора Камерона терпения было больше, чем у меня. — Лоример, я понимаю, что вы расстроены, но это не оправдывает вас. Мы оба знаем, что мистер Тобин был сердит, когда разговаривал с вами в таком тоне. Все его обвинения — чепуха, и я уверен, что он уже сожалеет о них.Собственно говоря, так оно и было, но я бы все же не согласился с тем, что мои обвинения — чепуха. Однако я ничего не имел против всего остального, поскольку мне пришло в голову, что глупо стоять на своем, состязаясь в меткости ударов с Лоримером Фредериксом. Поэтому я сказал:— Я действительно сожалею, это было сказано сгоряча. Извините.Фредерике, видимо, тоже решил, что снайперской стрельбы по мишеням было более чем достаточно. И хотя я обращался к Камерону, Фредерике воспринял мои слова как извинение и ответил:— Конечно, Тобин. Я понимаю, в споре трудно удержаться от упреков. Я и сам пару раз пал жертвой излишней запальчивости.Предполагалось, что это шутка, но даже шутки Фредерикса действовали на меня как красная тряпка на быка. Однако я сдержался и выдавил из себя натянутую и совершенно фальшивую улыбку.— Теперь, — поспешил вставить Камерон, пока мы снова не завелись, — самое важное — выяснить, кто этот Дьюи. И как мне кажется, перед нами встают два вопроса: как нам его найти и кто несет ответственность за несчастные случаи?— Очень может быть, что и он, — заметил Фредерике. — Каковы бы ни были причины его тайного пребывания здесь, они, вероятно, имеют отношение к тому, почему он устраивает эти ловушки.Я считал, что это маловероятно: Дьюи не показался мне человеком, способным на такое. Однако не было смысла снова начинать перепалку, поэтому я не стал возражать Фредерик-су, а просто сказал:— Мы все узнаем, когда найдем его.— А как вы предлагаете это сделать? — поинтересовался Камерон.— Придется привлечь Боба Гейла. Мы вчетвером обследуем дом, начиная с цокольного этажа и постепенно продвигаясь наверх. Нам надо сохранять достаточно большую дистанцию, чтобы Дьюи не мог проскользнуть мимо нас в ту часть дома, которую мы уже осмотрим к тому времени, и все же стараться держаться поближе друг к другу, чтобы не терять связь. Сделать это непросто, но мы справимся.— А что подумают остальные постояльцы, увидев, как мы крадемся по коридорам с таинственным видом? — спросил Фредерике. — Или мы расскажем им, в чем дело?— Думаю, этого делать не стоит. На тот случай, если Дьюи невиновен. Обследовать дом надо поздно ночью. Именно в это время Дьюи решается выходить из своего убежища, поэтому у нас будет больше шансов на него наткнуться. Да и остальные постояльцы будут спать и не узнают, чем мы занимаемся.— Когда вы думаете начинать? — уточнил Камерон.— Ну, я встретил его в... И тут дверь внезапно распахнулась. Мы резко обернулись — за дверью стояла Дебби Латтимор, а за ней взволнованный Джерри Кантер.— Доктор Камерон, — выпалила Дебби, — произошел несчастный случай! Глава 9 Итак, список подозреваемых уменьшился на одного человека. Кей Прендергаст, двадцатидвухлетняя женщина, ставшая матерью троих внебрачных детей, еще не достигнув своего двадцатилетия, жертва сексуального влечения, не принесшего ей, судя по всему, никакой радости и полностью изгладившегося из ее памяти за пять лет, проведенных в клинике, лежала без сознания на полу своей комнаты, а из-под ее головы на половицы медленно сочилась темная кровь.Было легко догадаться, что случилось. Маленький черно-белый телевизор, стоявший на столике, невразумительно болтал что-то сам себе — с той нервозностью, которая ощущается, когда телевизор работает, а его никто не смотрит. Он был собственностью Кей: в “Мидуэе” не было денег, чтобы оборудовать комнаты постояльцев радиоприемниками или телевизорами. Напротив столика у окна стояло кресло темного дерева, его спинка изгибалась и закруглялась по краям, образуя подлокотники. Кей поднялась к себе, включила телевизор, пересекла комнату и села в кресло. Левая задняя ножка кресла подломилась, и Кей упала назад, ударившись головой о батарею парового отопления, которая находилась под подоконником.Доктор Камерон действовал быстро и толково:— Дебби, позвоните в больницу. Нужна “скорая помощь”. Скажите, что срочно.— Хорошо, доктор.В комнату уже набился народ, и Дебби пришлось проталкиваться к выходу. Я отступил к телевизору, уйдя с линии, зрительно соединявшей жертву и остальных постояльцев, и стал наблюдать за их лицами. Здесь были несколько человек из списка подозреваемых, например, Уолтер Стоддард, тот официант, что обслуживал меня за обедом, скорбная личность с картин Нормана Рокуэлла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22